Из источников, близких к министру, нам недавно стало известно, что заветное желание Фаджа — получить контроль над золотыми запасами гоблинов и что ради этого он, если понадобится, готов применить силу.
— Ему не привыкать, — утверждает сотрудник министерства. — Недаром в узком кругу Фаджа прозвали ‚грозой гоблинов‘. Послушали бы вы его, когда он уверен, что рядом исключительно свои. Он только и говорит что о гоблинах, которых он уничтожил: одних по его приказу утопили, других выбросили из окна, третьих отравили, четвертых запекли в пироге…
Увидев статью, в которой оскорбляют Сириуса, Гермионе хватило взгляда, чтобы поджечь газету. Драко вырвал бедную газету у неё из рук и поспешил потушить. У Гермионы чуть пар из ушей не пошёл, удалось усмирить её лишь бумажной сове, которая залетела через окно:
‚Ты тоже видела эти оскорбления в адрес Сириуса? Блин, если бы Хвост не сбежал тогда…‘ — почерк был явно Гарри. Гермиона понимала, что сейчас, он готов рвать и метать, лишь бы заткнуть Фаджа с его возгласами про демократию, в кавычках, поступки Сириуса, также в кавычках, и…
— Не знаю, даже, что ещё можно добавить… — сказала Гермиона.
Погода, пока они ехали все дальше на север, оставалась неустойчивой. То по вагонным стеклам вяло брызгал дождь, то показывалось бледное солнце, которое вскоре поглощали тучи. Когда стемнело, и в вагоне зажглись лампы.
— Пора, наверное, одеться, — сказала, наконец, Гермиона. Они с Драко аккуратно прикололи к груди значки старост.
На роль старосты со стороны девочек также претендовала Панси, однако решение Снегга было принято в пользу Гермионы, Панси лишь поддержала её, хотя осадок, конечно остался. Панси радовалась лишь тому, что Гермиона теперь работает в паре с Драко, и их комнаты находятся ОЧЕНЬ БЛИЗКО.
Поезд начал замедлять ход, и отовсюду стали долетать обычные звуки: ученики брали свои вещи и живность, готовились к выходу. Поскольку Драко с Гермионой должны были за всем этим приглядывать, они опять пошли по вагонам, им пришлось оставить Панси и Блейза одних.
Гермиона ожидала услышать: ‚Первокурсники, сюда!.. Эй, первокурсники!..‘ Но он не прозвучал. Вместо него — совсем другой голос, бодрый, женский:
— Первокурсники, прошу построиться здесь! Первокурсники, ко мне!
Качаясь, приблизился фонарь, и при его свете Гарри увидел выступающий подбородок и строгую прическу профессора Граббли-Дерг — волшебницы, которая в прошлом году некоторое время преподавала вместо Хагрида уход за магическими существами.
— А где Хагрид? — громко спросил он.
— Не знаю, — сказала Джинни. — Давай-ка отойдем, мы загораживаем дверь.
— Да, конечно…
Двигаясь по перрону и через здание вокзала, Гарри и Джинни разошлись. В толкучке Гарри всматривался во тьму — искал Хагрида. Он должен быть здесь, Гарри очень на это рассчитывал. Встреча с Хагридом была одной из главных радостей, которые он предвкушал. Но Хагрида не было.
‚Не мог же он уйти из школы, — говорил себе Гарри, медленно протискиваясь в толпе сквозь узкую дверь и выходя к дороге. — Ну, простудился, мало ли что…‘
Также увидел Драко и Гермионау, которые стояли возле двух вагонов, чтобы следить за выходящими из них студентами.
‚Точно, они же теперь старосты‘ — вспомнил Гарри. Увидев Поттера, Драко кивнул ему, Гарри кивнул в ответ.
На дороге, куда обычно идут все студенты, стояло около сотни безлошадных карет, которые всегда возили в замок учеников, начиная со второго курса. Блейз и Панси встретились с Драко и Гермионой уже возле нужной кареты.
— А где Сыч? — Гермиона услышала голос Рона.
— Твоя Полумна взяла, — сказал, быстро обернувшись, Гарри, которому не терпелось поговорить с Роном насчет Хагрида. — Слушай, где, по-твоему…
— Хагрид? — Не знаю, обеспокоенно ответил Рон. — Если с ним что случилось, это очень некстати…
— Что это за чудо-лошади? — сказал Гарри, двинувшись с Роном и Полумной к экипажу, в котором уже сидела Джинни.
— Какие еще лошади?
— Которые повезут кареты! — ответил Гарри с раздражением: ведь они проходили в каком-нибудь шаге от ближайшего из существ, которое разглядывало их пустыми белыми глазами. Рон, однако, был явно озадачен.
— Да о чем ты, никак не пойму?
— Вот о чем — посмотри!
Гарри схватил Рона за руку и повернул так, чтобы его лицо оказалось прямо перед мордой крылатого коня. Поглядев секунду-другую, Рон перевел глаза на Гарри.
— На что ты предлагаешь мне смотреть?
— Да на эту, которая между оглобель! Которая в карету запряжена! Вот же она перед тобой…
Но Рон по-прежнему таращился на него с полным непониманием, и Гарри пришла в голову диковинная мысль.
— Ты… ты не можешь их видеть?
— Кого?
— Тех, которые запряжены в кареты. — Рон встревожился не на шутку.
— Да что с тобой, Гарри?
— Со мной? Ничего…
Слизеринцы с удивлением наблюдали за разговором гриффиндорцев, но решили не заострять внимание на этом. В скором времени карета, наконец, двинулась с места.
Вестибюль был ярко освещен факелами, и шаги учеников по мощенному каменными плитами полу отдавались в нем эхом. Все двигались направо, к двустворчатой двери, которая вела в Большой зал. Предстоял пир по случаю начала учебного года.
В Большом зале школьники рассаживались по факультетам за четыре длинных стола. Вверху простирался беззвездный черный потолок, неотличимый от неба, которое можно было видеть сквозь высокие окна. Вдоль столов в воздухе плавали свечи, освещая серебристых призраков, во множестве сновавших по залу, и учеников, которые оживленно переговаривались, обменивались летними новостями, выкрикивали приветствия друзьям с других факультетов, разглядывали друг у друга новые мантии и фасоны стрижки.
Гермиона, Драко, Панси и Блейз присоединились к своим сокурсникам за столом Слизерина.
— Его тут нет. — сказала Панси, когда увидела, что Гермиона выглядывает великана.
— А это кто? — резко спросила Гермиона, показывая на середину преподавательского стола.
Слизеринцы посмотрели туда же, куда она. Первым они увидели профессора Дамболдора, сидевшего в центре длинного стола в своем золоченом кресле с высокой спинкой. На нем были темно-фиолетовая мантия с серебристыми звездами и такая же шляпа. Дамболдор склонил голову к сидевшей рядом женщине, которая что-то говорила ему на ухо. Она выглядела, подумала Гермиона, как чья-нибудь вечно незамужняя тетушка. Пухлая и приземистая, с короткими курчавыми мышино-каштановыми волосами, она повязала голову ужасающей ярко-розовой лентой под цвет пушистой вязаной кофточки, которую надела поверх мантии.
— Напоминает тётю Мардж, — вдруг сказала Гермиона, делая глоток сока. Панси прыснула.
— Ту, которую позапрошлым летом надул Гарри?
— Да, — усмехнулась Гермиона.
— Это же Амбридж! — сказал Блейз, — работает у Фаджа…
— Если она работает в Министерстве, что же здесь тогда забыла? — недовольно спросила Гермиона.
— Понятия не имею…
Несколько секунд спустя дверь, которая вела в Большой зал из вестибюля, отворилась. В зал потянулась длинная вереница испуганных новичков, возглавляемая профессором МакГонагалл, которая несла табурет с древней Волшебной шляпой, во многих местах заплатанной и заштопанной. На тулье Шляпы около сильно потрепанных полей виднелся широкий разрез.
Разговоры в Большом зале разом умолкли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола лицом к остальным ученикам. Профессор МакГонагалл бережно поставила перед ними табурет и отступила.
Лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Одного мальчонку, стоявшего в середине шеренги, била дрожь.
Вся школа ждала затаив дыхание. И вот разрез на тулье открылся, как рот, и Волшебная шляпа запела:
‚В стародавние дни, когда я была новой,
Те, что с целью благой и прекрасной
Школы сей вчетвером заложили основы,
