Наверное, растущее число украинских граждан, которые видят будущее своей страны не в Евросоюзе, а как независимую экономику (опрос марта 2016 года), -- это начало смещения точки отсчета от нынешнего государства "Майдан", основанного на надеждах и эйфории победы над назначенным врагом, к трезвой реальности государства Украина, государства, существующего отдельно от площадной активности.

Здесь также надо заметить, что украинские события 2014 года очень помогли России, возможно, даже спасли ее. Обрушение цен на нефть сняло страну с нефтегазовой иглы, к чему до этого долго призывали все друг друга -- и правительство, и общество, и безрезультатно. Но самое главное не это. Перед Россией маячила угроза пересесть на другую иглу, на которую сейчас подсадили Украину, -- на иглу финансовых заимствований. В 2013 году в корпоративном и государственном секторе величина кредитов подходила уже к триллиону долларов. Из 170 миллиардов долларов оттока капитала из России в 2014 году, больше половины были выплатами по разнообразным набранным ранее займам. (Уже через год их было в несколько раз меньше.) Страшно подумать, что было бы при свободном доступе к иностранным дешевым кредитам при падении нефтегазовых доходов и желании сохранить прежний высокий уровень потребления... Уверен, что два, а то и три триллиона долларов долгов корпорации и госсектор набрали бы уже к 2016 году. После этого о какой -то фактической независимости страны и, что самое главное, о средствах на развитие, на будущее можно было бы забыть, -- все уходило бы на выплату процентов, а энергия властей была бы направлена на вымаливание следующих кредитов. Но -- не было бы счастья, да несчастье помогло, санкции против финансовых секторов экономики предотвратили это пересаживание на более страшный наркотик. Конечно, как любого наркомана, экономику России "ломает" при уходе от "нефтяной трубы", но это значит, что и выздоровление идет.

Только бы санкции не сняли...

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы навлекаем на себя ненависть, делая как добро, так и зло.

Никколо Макиавелли

"Очень богатые люди не похожи на нас с вами", -- писал Скотт Фицджеральд. Можно ли эти слова отнести к президентам, похожи ли "очень властные люди" на рядовых граждан? Вопрос не праздный -- в наши быстро темнеющие времена действия и результаты действий верховной власти оказывают сильнейшее влияние на государство, на частную жизнь, на нашу судьбу. Нам необходимо знать, что стоит за решениями человека -- правителя и предугадывать возможные последствия, тогда только можно будет уверенней смотреть в будущее и встречать изменения, какими бы они ни были.

Как показано в книге, главное влияние на действия государей и прошлого и настоящего оказывают законы правления: Первый закон -- президент должен способствовать успешному движению его страны в мейнстриме развития цивилизации, он обязан действовать так, чтобы общество выдерживало мировую гонку. По большому счету, это не отличается от задачи владык прежних веков -- расширять и укреплять державу. Только держава теперь усиливается не чужими территориями, а вовлечением страны в мировые финансовые, технологические, информационные потоки. Следствием этого является рост уровня жизни, возможности для самореализации граждан, более легкие контакты между людьми внутри и вне страны.

Владыки! вам венец и трон

Дает Закон -- а не природа;

А. С. Пушкин

Согласно Второму закону, "в политике на всех не угодишь". Другими словами, всегда есть несоответствие между общим результатом государственных действий и частными надеждами на него. И с течением времени число неудовлетворенных только растет. Следствия Второго закона -- необходимость критики предшественников, поиски виновных, объективно возрастающая сила оппозиционных течений, неблагодарность народа.

Третий закон -- лидер государства должен по личным качествам соответствовать своему посту, учитывать изменения, происходящие в окружающем мире, и учиться сам. Условие это, вроде бы очень простое, подразумевает, что случайно люди правителями не становятся. Накопление опыта в какой-то степени гарантирует, что, даже затевая самые серьезные войны и реформы, правитель будет учитывать интересы различных слоев своего общества. В этом -- надежда на вменяемость власти.

Третий закон также отсекает от власти большую группу людей, желающих оседлать фортуну; это и записные бунтари, и мелкие люди с большими амбициями, собирающиеся наскоком вырваться "в наполеоны". Они есть в любом обществе. Ничего, кроме бездарно проводимых мятежей, кровавых бунтов, из этого не получается.

Отдельно должен сказать, что следствия из законов правления решают вопрос о критерии нравственности в высшем правлении. Казалось бы, если нравственность и политическая практика не совпадают, что полтысячи лет назад показывал Макиавелли, то как можно сравнивать разные режимы, раз не существует человеческая мерка политических отношений? Мы говорим, тоталитарная гитлеровская Германия -- это плохо. Плохо по отношению к чему? По отношению к Британской империи, к XX веку оседлавшей полмира? Имя Макиавелли потому и используют обычно в отрицательном смысле, поскольку его прагматичный подход к власти исключает применение к политике и политикам общечеловеческих понятий "хорошо" и "плохо"...

Но если мы начинаем использовать понятие мейнстрима, о чем я писал со второй главы, -- потока общего развития, то ненадежной, а, значит, плохой, оказывается та власть, которая ему не соответствует.

Тот же тоталитаризм издавна был обычным режимом правления у разных народов -- монархия, олигархическая диктатура. На протяжении столетий абсолютное большинство считало естественным разделение людей по условиям рождения -- на свободных и рабов, дворян, мещан, крепостных, по цвету кожи или по религии их семей. Но с течением времени цивилизация менялась, предначертанное с рождения разделение людей стало противоречить ее развитию. Ценность личности возросла, понятия гуманизма приобрели большую общественную, экономическую и политическую значимость. Поэтому, когда тоталитаризм возник в XX веке в центре передового (на то время) Европейского континента, разделяя людей по национальности на высших и низших, он оказался средневековым рудиментом. Его существование не удовлетворяло новым условиям мейнстрима цивилизации, и он должен был быть уничтожен.

Отмечу, что из самого существования законов правления следует разделение понятий нравственности человека и нравственности человека, облеченного верховной властью. Слова, попытки и дела окрашивают личность в цвета моральной оценки. Но для правителя моральная оценка относится не к действиям, а к результатам его действий на общество. Эти результаты зависят не только от намерений и исполнения, но и от объективных законов правления. Поэтому оценки -- человеческой личности и главы верховной власти, в общем, не совпадают. Хороший, добрый человек и хороший, добрый правитель -- не одно и то же. Более того, по Второму закону правления оценка правителя в любом случае меняется с течением времени. Именно поэтому в книге я старался показать условия работы президента без указания на то, каков он как человек и каких взглядов придерживается: святой он или подлец, либерал или анархист...

Царь должен помнить три вещи: что он управляет людьми, что он обязан управлять ими согласно с законами, что он не вечно будет управлять.

Еврипид

В отличие от Макиавелли, считавшего, что "люди злы и всегда будут вести себя в соответствии со своей злостной натурой, как только им представится такой шанс", я уверен, что глас народа -- глас Божий. Бог -- высшая мораль, поэтому положительны любые действия президента, если он стремится к тому, чтобы большинство его граждан и сейчас, и в дальней перспективе жило как можно лучше, при этом жило с чувством защищенности, самореализации. Тогда совершенно неважно, что именно толкает правителя на выполнение этих задач: любовь к человечеству, желание как можно дольше остаться во власти или диктаторские наклонности. Нам нет дела до его мыслей перед сном.