........................................................... Фредерик Бастиа.
Ужасная идея
Те, кто подвержен безрассудной плебейской влюблённости, могут воскликнуть: "Так сказал Монтескьё! Это же великолепно! Это возвышенно!" Что до меня, то я твёрдо придерживаюсь собственного мнения. Я говорю: "Что?! У вас хватает наглости называть это великолепным? Это ужасно! Это гадко! Эти обрывочные выдержки из работ Монтескьё показывают, что он считает людей, свободы, собственность -- само человечество -- ничем иным, как материал для законодателей в их упражнениях в мудрости."
........................................................... Фредерик Бастиа.
Вождь демократов
Теперь рассмотрим Руссо в связи с этой темой. Этот публицист -- высший авторитет у демократов. И хотя он строит социальную структуру на воле народа, он в большей степени, чем кто-либо, принял идею поголовной инертности человечества в присутствии законодателей:
........................................................... Фредерик Бастиа.
Но если природа вещей необратимо воцарится в своей империи, то отчего Руссо не признает, что ей не нужен законодатель чтобы поставить ее на первое место?
Отчего он не видит, что, повинуясь своим инстинктам, люди обратятся к земледелию на плодородной почве и к торговле на извилистом и легко доступном побережье без вмешательства каких-нибудь Ликургов или Солонов, либо Руссо, которые запросто могли бы ошибиться?
........................................................... Фредерик Бастиа.
Каково отношение демократов, когда обсуждаются политические права? Как относятся они к народу, когда надо выбрать законодателя? Ну, тогда объявляется, что у народа инстинктивная мудрость; он одарён тончайшим пониманием, его воля всегда права, всенародная воля не может ошибаться, голосование не может быть слишком всеобщим.
Когда пора голосовать, с избирателя явно не надо спрашивать гарантии его благоразумия. Его воля и способность выбирать мудро принимается как данность. Может ли народ ошибаться? Разве не живём мы в век просвещения? Что? Разве людей требуется всегда держать на привязи? Неужели они не завоевали свои права великими усилиями и жертвами? Неужели они не дали вполне достаточных доказательств своего ума и мудрости? Разве они не взрослые? Разве они не способны трезво взвешивать? Разве они не знают, что для них лучше? Есть ли класс или человек, который бы посмел поставить себя над народом и судить и действовать вместо него? Нет, нет, народ есть и должен быть свободен. Он желает управлять своими делами и будет делать это.
Но когда законодатель, наконец, избран, вот тогда тон их речи прямо-таки претерпевает коренную перемену. Народ возвращают к пассивности, инертности и несознательности; законодатель приходит ко всевластию. Теперь ему инициировать, стимулировать и организовывать. Человечеству приходится только подчиняться. Час деспотизма пробил. Мы уже наблюдаем эту фатальную идею: народ, который во время выборов был так мудр, нравственен и так совершенен, теперь не имеет никаких тенденций, а если и имеет, то это тенденции, ведущие к вырождению.
........................................................... Фредерик Бастиа.
Отсюда ясно, что совесть социал-демократов не может позволить личностям никакой свободы, ибо они считают, что человечество по природе всегда тяготеет ко всякого рода деградации и расстройству. Таким образом, законодатели, конечно, должны строить планы в отношении народа с целью спасения его от него самого.
Такая цепь рассуждений ставит нас перед вопиющим вопросом: если люди столь неспособны, ненравственны и несведущи, как указывают политики, то зачем же право голоса тех же самых людей отстаивается с таким страстным упорством?
........................................................... Фредерик Бастиа.
Необходимо сказать: в мире слишком много "больших" людей -- законодателей, организаторов, благодетелей, народных вождей, отцов нации и т.п., и т.п. Слишком многие ставят себя над человечеством; они делают карьеру на его организации, патронировании и на управлении им.
Однако, кто-то скажет: "Вы же сами занимаетесь именно этим".
Верно. Но следует допустить, что я действую совсем в ином смысле. Если б я присоединился к отряду преобразователей, то с единственной целью убедить их оставить народ в покое. Я не смотрю на народ, как Ванказон смотрит на свой автомат. Скорее, как физиолог принимает человеческое тело таким как оно есть, так и я принимаю людей такими как они суть. Я стремлюсь только изучать и восторгаться.
Моё отношение ко всем другим хорошо иллюстрируется рассказом одного известного путешественника. Однажды он прибыл в племя дикарей, где только что родился ребёнок. Его окружила куча ворожей, кудесников и знахарей, вооружённых кольцами, крюками и верёвками. Один из них сказал: "Это дитя никогда не издаст аромат трубки мира, пока я не растяну его ноздри." Другой сказал: "Он никогда не будет слышать, пока я не вытяну его мочки до плеч." Третий сказал: "Он никогда не увидит солнечный свет, пока я не скошу ему глаза". Ещё один сказал: "Он никогда не встанет прямо, пока я не согну ему ноги." Пятый сказал: "Он никогда не научится думать, пока я не разглажу его череп".
"Стойте, -- крикнул путешественник, -- то, что сделал Бог, сделано хорошо. Не притворяйтесь, будто умеете больше него. Бог дал органы этому хрупкому созданию; пусть он развивается и растёт сильным благодаря упражнениям, пользе, опыту и свободе".
Отведаем свободы
Бог даровал людям всё, что им необходимо для выполнения своего предназначения. Он предусмотрел общественную форму, так же как и человеческую; и общественные органы устроены так, что будут развиваться гармонично в чистом воздухе свободы. Долой знахарей и организаторов! Долой их кольца, цепи, крючья и клещи! Долой их искусственные системы! Долой прихоти государственных администраторов, их проекты по обобществлению, их централизацию, их тарифы, правительственные школы, государственную религию, их безвозмездные кредиты, их банковские монополии, их регламентацию, их ограничения, их уравнение в налогообложении и их благочестивое морализирование!
А теперь, после того как законодатели и благодетели так тщетно навязывали обществу столько систем, пусть же они в конце концов остановятся там, где начали. Пусть же они отвергнут всякие системы и отведают свободы. Ибо свобода -- признание веры в Бога и в Его труды.!
........................................................... Фредерик Бастиа.
Серьезная сторона эта в том, что вся эта удивительная так называемая наука о праве, в сущности величайшая чепуха, придумана и распространяема не с легким сердцем, как говорят французы, а с очень определенной и очень нехорошей целью : оправдать дурные поступки, постоянно совершаемые людьми нерабочих сословий.
Л. Н. Толстой.
Лучше обходиться совсем без законов, чем иметь их в таком изобилии, как мы.
Монтень.
( Вдумайтесь : это было написано в 16-ом веке. Если Монтеня тогда уже беспокоило изобилие законов, то что же говорить нам. То, что мы имеем сегодня, иначе, чем абсурдом и попранием всякого здравого смысла, не назовёшь. Парламентарии должны же доказать, что не зря едят свой хлеб, а поэтому штампуют новые законы без остановки.).
