"У вас есть дети?" - спросил я Бориса, так, чтобы увести разговор в другую сторону.

"Слава богу - нет. Лайма хоть и глупая, но не настолько. А я... А мне они мешали бы в моей работе"

"В твоей работе? Работе гидом для иностранных туристов?"

"Да ты что - совсем глупый? Причем тут гид? Гидом я не работаю, я им подрабатываю."

"Вот как! А какая же твоя основная работа?"

"Я - ученый."

"Ученый - это как? А в какой области?"

"Во многих. Денег я этим не зарабатываю и поэтому должен подрабатывать еще и гидом. Из-за денег. Понимаешь? А иначе - как же мне жить?"

"Не-ет. Я не совсем тебя понял. То есть, я совсем тебя не понял - почему ты ничего не зарабатываешь на своей основной работе? В каком научном институте ты работаешь?"

"Ни в каком. Я отказался работать в научном институте. Почему - ты спросишь. А потому что, когда работаешь в какой-нибудь организации, будь то институт или еще что - ты должен выполнять ту работу, которую тебе там поручают. Понимаешь? Она может отвечать твоим интересам, а может и не отвечать. Это как повезет. Но даже если она подходит тебе на все сто процентов, то и тогда, в идеальном варианте, помимо основной работы, ты должен выполнять еще и кучу другой, второстепенной, отнимающей у тебя драгоценное время, то, которое ты мог бы потратить на решение более важных научных задач. Но главное - это свобода. Для того, чтобы открыть что-либо ученый должен быть свободен от тех пут, которыми опутывает его администрация. А если, к тому же, еще и твой прямой начальник дурак, то тогда что? Нет, для научных открытий нужна и свобода мысли и свобода действий. Оба условия просто необходимы"

"Но как же можно открывать что-либо без экспериментов и научных исследований?"

"Ну, во-первых кое-какие эксперименты ты можешь производить сам. А во вторых: зачем их тебе делать? Есть журналы, научные статьи; читай и строй выводы. Вот как Эйнштейн, например. Представь себе, если бы он работал в каком-нибудь научном институте каким-нибудь там профессором, то он вряд ли бы стал Эйштейном. Понимаешь? Заела бы его повседневная рутина. И Ньютон тоже открыл свои законы, когда сидел дома по случаю закрытия университета на карантин. О чем это тебе говорит?"

Наверное Борис представлял себя новым Эйнштейном или Ньютоном и поэтому я спросил его очень осторожно:

" А ты сам открыл что-нибудь?"

"Да, конечно"

Его ответ удивил меня.

"Что именно, если не секрет?"

"Нет, не секрет. Я сделал, на самом деле, несколько открытий. Например, я нашел точное, математически верное, определение количеству интеллекта"

"Открыл? Что значит - открыл? Разве не существует уже лет сто или сто пятдесят ай-кью тест?"

"Ты опять говоришь глупости. Ай-кью тест - это просто шарлатанство. Не путай его с наукой. Он не имеет ничего общего с моим определением."

"А с чем оно имеет?"

"Ты знаешь, что такое энтропия?"

"Боюсь, что нет."

"Это такая физическая величина..."

"У меня всегда были проблемы с физикой"

"Ну, тогда ладно - не будем про физику. Поговорим о чем-нибудь другом. Сейчас, например, я роботаю в иной области. В области психологии, если говорить конкретно. Конечно, многим может показаться, что психологические исследования не идут ни в какое сравнение с точными науками, с такими как физика, или химия или, даже, скажем, биология, где применяется математика и где умозрительные заключения можно подтвердить или опровергнуть хорошо поставленными опытами. На самом же деле и в психологических исследованиях можно прийти к неожиданным и, в тоже время, обьективным результатам. Сейчас я, например, исследую психологию людей в исторических реалиях и надеюсь, что моя работа позволит избежать непреднамернных последствий которые случаются в результате различных общественных экспериментов. В том случае, если, конечно, бездарная общественность переборет свой естесвенный ординаризм и доверится моему труду"

"Я тебя опять не очень понял."

"Окей. Я попытаюсь тебе обьяснить, если у меня это получиться. Возьми, например, какое-нибудь из ряда вон выходящее историческое событие. Холокост, например. Когда он начался?"

"Когда нацисты захватили власть в Германии... Или позже - когда напали на Польшу... Вобщем - на знаю. Какое это имеет значение?"

"Это имеет большое значение потому, что в психологии, как и в любой другой науке, необходима точность. И поэтому, для того, чтобы прийти к правильному выводу, нам совершенно необходимо проследить, по возможности наиболее обьективно и непредвзято, всю цепочку событий, приведшей к этому печальному результату. Итак, что же мы имеем?"

"Не знаю"

" Мы имеем то, что до прихода фашистов к власти в 1933 году полмиллиона немецких еврееев жили, можно сказать, "припеваючи": они занимали ответсвенные должности на государственной службе и в университетах, среди них было непропрциональное количество врачей и адвокатов, межнациональные браки стали обычным явлением и так далее и тому подобное, и многие из них уже считали себя не евреями, а немцами, даже большИми чем их белокурые соседи. И вдруг что-то поменялось с приходом нацистов к власти. Не сразу, конечно. Сперва, когда 1 апреля того же, 1933 года, нацисты обьявили бойкот еврейским бизнесам, то он не принес им желаемых результатов и кончился уже на следующий день. Но уже через неделю, с гораздо большим одобрением среди общественности, был принят закон запрещающий евреям занимать какие-либо должности в государсвенных учреждениях. Дальше все шло в нарастающей пропорции: в сентябре 1933 году был принят закон запрещающий евреям владеть землей, в октябре - закон запрещающий работать в газетах и так далее и все это кончилось печально знаменитыми нюренбергскими законами в 1935 году, которые лишали "чистокровных" евреев немецкого гражданства и запрещали межнациональные браки. Как мы видим, до этого времени, евреи не подвергались физическому насилию; только психологическому. Делалось это для того, чтобы заставить евреев уехать из Германии "по хорошему" - нацисты, вопреки установившемуся ныне мнению либеральных историков, не были слишком кровожадными и не стремились к уничтожению евреев. Они просто хотели жить без них. Проблема заключалась в том, что многие немецкие евреи, несмотря на унижения и оскорбления, не желали покидать Германию (это был, по-моему, Ремарк, который, когда его спросили "не скучает ли он по Германии", ответил: "я не еврей"), а те, которые желали, те не очень-то могли - западные страны отказались их принимать (были конечно исключения, но для этого надо было быть либо Эйштейном, либо иметь много денег). Единственным местом, куда евреи могли свободно убежать от фашистов была Палестина. За их счет численность еврейского населения Палестины с 1933 года по 1936 удвоилась, что привело к беспорядкам и вооруженным нападениям со стороны местных арабов. Англичане, испугавшись арабского недовольства, существенно ограничили, начиная с 1939 года, еврейскую иммиграцию, тем самым косвенно послав на гибель сотни тысяч людей.

Возвращаясь к Германии следует отметить, что потуги нацистов все-таки привели к кое-каким результатам и к началу 1938 года более трехсот тысяч немецких евреев покинули страну, которою они считали своей родиной. Но потом случилось вот что: весной 1938 года Германия обьединилась с Австрией и вместо трехсот с лишним тысяч своих евреев нацисты заполучили 200 тысяч австрийских. Пришлось начинать все с начала. Психологическое давление еще больше усилилось. Теперь фашисты уже не ограничивались одними лишь законами - начались прямые издевательства над евреями: венских евреев, например, заставили публично мыть тротуары, туалеты, убирать мусор и делать другую грязную и унизительную работу. Профессора, врачи и бизнесмены, их жены в дорогих норковых шубках и с брилиантовыми серьгами в ушах, ползали на корачках, под пинки и улюлюканье их недавних слуг и сослуживцев, по венским мостовым, очищая их от грязи и лашадиных фекалий. Немногие смогли стерпеть такое надругательство и толпы разуверившихся в людской добродетеле автрийских евреев ринулись по направлению к границе. Нацисты им активно помогали. Но случилось тоже самое, что недавно произошло с немецкими евреями: западные страны отказались принять всех желающих, а в Палестине к этому времени уже шла война. Раздраженные медленным прогрессом и не веря больше в "цивилизованные" методы воздействия, нацисты решили ускорить их физическими методами и в конце октября 1938 года они насильно депортировали примерно семнадцать тысяч евреев с польскими паспортами в Польшу. Польша, однако, отказалась принять своих бывших граждан и те застряли на "нейтральной полосе" между двумя государсвами, лишенные всяческих средств к сущесвованию.