Для Нира и Кэйла оказался забронирован небольшой уютный коттедж неподалеку от берега, на частной территории, где было не так много инопланетных гостей. Райнэ пришел в дикий восторг от захватывающих дух пейзажей и первоклассного обслуживания. Он целыми днями валялся в гамаке, читал какие-то книжки, после обеда выскакивал на пустынный пляж, а вечером тянул Кэйла в ближайший бар.
Отдых пошел ему на пользу – у него сильно отросли волосы, и теперь их приходилось либо собирать в хвост, либо заплетать в косу; он набрал, наконец, нужный вес, и теперь выглядел здоровым и цветущим. На него почти все альфа-самцы с пляжа засматривались, когда псионик шел куда-то в сопровождении своего танка и по обыкновению громко смеялся, рассказывая ему какие-то забавные истории из Академии.
Танк, который вообще не дружил с коммуникацией, бар посещал неохотно, и если бы не нежелание оставлять псионика без присмотра, отсиживался бы дома. На самом деле, непривычный к такому огромному количеству свободного времени, Нарэш уже на исходе первой недели отдыха взвыл не своим голосом, не зная, чем себя занять.
Единственное, что действительно доставляло ему радость – это прогулки под парусом в открытом море, где приходилось самому со всем справляться. Ну и ночи, конечно, когда ненасытный и неугомонный псионик выматывал его своими ласками и не оставлял в покое до самого утра.
Тем вечером Нир как обычно изнывал от безделья. Он захотел проветриться и погулять, и потащил Нарэша в развлекательный комплекс. Кэйл терпеть не мог огромное скопление народу, что обычно там бывало по вечерам, но чего не сделаешь ради своего псионика?
Несмотря на то, что Райнэ по-прежнему ревновал его к каждому столбу, он все равно упорно таскал танка с собой в такие места. Как оказалось, Нир обожал танцевать, любил выпить (в первый же вечер Нарэш столкнулся с серьезной проблемой: пить-то псионик любил, но не умел. А пьяный Нир – это головная боль еще большая, чем трезвый), и пофлиртовать по настроению.
Кэйл к его заигрываниям со всякими инорасниками относился спокойно. По пси-связи он слышал, что как бы Райнэ не вертел хвостом, относится он к этому несерьезно, просто развлекается. Но сегодня все было совсем иначе.
Нир как обычно пошел к барной стойке за коктейлями, а Кэйл остался за облюбованным столиком в тихом уголке, откуда было видно весь зал. Райнэ долго не было, дольше обычного, и танк решил проверить, в чем дело. Окунувшись в их связь сознанием, он увидел глазами псионика барную стойку и сидевшего за ней симпатичного инорасника. Определить, к какой именно расе тот принадлежит, было трудно. В век технологий почти все имели доступ к генными модификациям и физическому моделированию. Этот парень был широкоплечим блондином, похожим на какого-нибудь актера из дешевого кино. Кэйлу он не понравился сразу – слишком морда сладкая, смазливая, слишком красивое тело, будто для того, чтобы хвастаться перед публикой, слишком низкий голос и слишком раздевающий взгляд, которым он смотрел на псионика.
Райнэ ждал, пока андроид-бармен приготовит ему два коктейля, а сам мило беседовал с этим самым блондином, чему Нарэш нисколько не удивился. Они разговаривали о погоде, блондин советовал, какие места можно тут посетить, и откровенно лапал Нира глазами.
Кэйл не был ревнивым, но одно дело – со стороны наблюдать за тем, как его псионик с кем-то флиртует, и совершенно другое – видеть это его же глазами.
Приторный блондин накрыл рукой ладонь псионика, когда тот потянулся за приготовленными наконец коктейлями, и наклонившись к нему, прошептал на ухо очень отчетливо:
– Может, пойдем ко мне в номер? Оставь того, для кого ты несешь этот коктейль. Обещаю, не пожалеешь.
Кэйл почувствовал, как волна неудержимой темной ярости поднимается откуда-то снизу и, протолкнувшись через горло, срывается с губ тихим угрожающим рычанием. Впоследствии он удивлялся сам себе, но в тот момент задуматься над своим импульсивным и совершенно несвойственным ему поведением, было некогда.
Без усилий проложив себе путь через толпу к барной стойке, Нарэш буквально вырос за спиной блондина. По дороге сюда он слышал, как псионик в своей дразнящей провокационной манере отвечает этому сладкоголосому прихвостню с модной рекламной голограммы:
– Точно не пожалею? Ты уверен? А вдруг ты пожалеешь?
– Ты со мной заигрываешь, что ли? Думаешь, что мы с тобой не поладим? Или у тебя есть в качестве сюрприза какие-нибудь генные модификации… в интимном месте?
– А вдруг есть? – Нир хмыкнул, легко стряхивая руку блондина, и взял оба бокала с коктейлями.
– Ну так я привычный, – заверил его настырный ухажер. – Мне не в первой. Уверен, мы притремся.
– Да по тебе видно, что ты привычный, – засмеялся псионик. – Только знаешь, что?
– Что?
– Прямо сейчас за твоей спиной стоит мой очень злой напарник, и, кажется, он собирается набить тебе морду.
– Э-э-э? – парень начал запоздало оборачиваться, инстинктивно вжав голову в плечи, а Райнэ продолжал беззаботно щебетать:
– Между прочим, я никогда не видел, чтобы Кэйл ревновал, поэтому тебе лучше…
Кэйл, оказавшийся за спиной горе-пикапщика, «нечаянно» уронил высокий барный стул, на котором тот сидел, так что красавчик повалился вперед и упал прямо на свое красивое «обложечное» лицо.
– …полежать, да, – закончил Райнэ, глядя, на стонущего у его ног инорасника. – Ох, я конечно знал, что я охуенный, и все валятся к моим ногам по щелчку пальцев, от одного моего рокового взгляда, но по-моему никто еще не вминал при этом себе носы в затылок от усердия. Кэйл, зачем альтриной-то? А если бы он…
– Райнэ, заткнись, – мрачно перебил его Нарэш, глядя на него так злобно, что псионик действительно притих.
И даже не стал возражать, когда Кэйл схватил его за локоть и потащил к выходу из зала. Он только старался поспевать за ним, чтобы не запутаться в собственных ногах и не упасть.
Когда они оказались на улице, танк, которому, видимо, надоело, что Нир семенит, как монашка в узкой юбке, схватил его поперек живота и перекинул через правое плечо. Райнэ сдавленно охнул, чувствительно приложившись животом об это самое твердое плечо, и уперся ладонями ему в спину.
– Кэйл, что ты творишь? – возмущенно спросил он, попытавшись обернуться и посмотреть на него.
Нарэш ничего не ответил, и псионик, прислушавшись к тому, что творится в башке его напарника, вдруг испуганно затих. Когда они уже подошли к их коттеджику, Нир снова подал голос:
– Кэйл, ну ты чего… Я же ничего такого…
– Райнэ, заебал, – зловеще предупредил танк, вводя код, открывающий дверь. Внес псионика в квартиру и уронил на кровать.
Нир, плюхнувшись на спину, тут же приподнялся на локтях и попытался сесть, но танк, к его полнейшей неожиданности, дернул его за ноги на себя, и навалился сверху, вклинивая колено между бедер.
Впервые столкнувшись с ревностью Нарэша, Нир растерялся и замер. Впав в некую прострацию, он просто молча наблюдал за тем, как Кэйл сдирает с него кожаные штаны в облипку, сам раздевается, а потом рвет на нем майку, и нависает сверху.
– Кэйл, – осторожно позвал псионик, не зная, чего следует ожидать от него в таком состоянии.
Такая ситуация, когда Нарэш удивлял его своим поведением или отношением к чему-либо, возникала у них не впервые. Очень сильно сказывалась разница в «возрасте». Кэйл – это не зеленый щенок, послушный и ласковый танчик, с какими Райнэ привык иметь дело в Академии. Рэв был таким же, они все такие – большие и сильные, но потерянные и мягкие, как брошенные котята, готовые за своим псиоником и в огонь, и в воду, и в другое измерение, только бы не остаться одним.
А Кэйл, проживший без псионика пятнадцать лет, причем в прошлом бывший капитаном огромной эскадры, во многом привык проявлять самостоятельность и авторитарность, если не сказать, властность. У него, как это ни странно, очень часто имелось собственное мнение, которое шло вразрез с мнением самого Нира. И он с ним спорил, пререкался, давил на него… Райнэ такое поведение танка было непривычно, но не раздражало, потому что в случаях, когда требовалось быть именно танком, идеальным воином, проявить дисциплину и послушание, Кэйл его никогда не подводил, безоговорочно делая так, как велено. А еще ему было интересно иметь дело с таким танком.
