День постепенно утратил свои краски, и в школе наконец прозвенел звонок, оповещающий о том, что можно идти домой. Уставшая Клер вышла из здания, ища глазами Трейси в толпе детей и их мам на школьной площадке. Она почти сразу увидела сестру. Та ждала ее у высоких металлических ворот возле входа в школу. Трейси казалась такой же мрачной, как огромные темные тучи в небе, и на Клер неожиданно нахлынули воспоминания о счастливых временах. В них она видела маму, которая стояла на том самом месте, махала им рукой и ласково улыбалась. Но это было так давно, что воспоминание только усугубило чувство одиночества и отчаяния. Глубоко внутри она знала, что убежала бы из дому, если бы не Трейси. Или хотя бы рассказала кому-нибудь о страшных темных секретах, которые была вынуждена хранить. Когда Клер вспоминала ночные ужасы, ее начинало тошнить. Но пока Трейси на нее полагается, никто ни о чем не узнает. Ее предупредили, что в таком случае их с сестрой разлучат и они больше никогда не увидят друг друга. Это было немыслимо. Расправив плечи, она растянула губы в веселой улыбке и, пробравшись сквозь толпу, предстала перед сестрой. Настроение Трейси снова испортили обидчики.

— Хорошенький был денек? — спросила Клер.

Трейси кивнула, не поднимая глаз. Клер пыталась придумать, как можно ее развеселить, и тут ее осенило.

— А что, если мы пойдем домой дальней дорогой — через лес, мимо Голубой лагуны?

Трейси немедленно оживилась.

— Да, здорово. Но мама не рассердится, если мы опоздаем?

— Нет, я уверена, что не рассердится.

Клер сомневалась, что их мать вообще заметит, пришли они домой или нет, но промолчала. Теперь настроение Трейси несколько улучшилось, и сестры отправились в путь.

Место их обитания — Гейтли-Коммон, что в Уорикшире, — было небольшим поселком, где все друг друга знают. Поселок состоял из района с муниципальными домами и недавно построенного частного района, прозванного Нобс-Энд^[1]. Именно там жила Мелани Уилсон. Еще в поселке было несколько старых домиков-землянок, где раньше жили шахтеры. Шахта перестала быть твердым источником дохода для жителей несколько лет назад, но многие бывшие шахтеры вместе с семьями не покинули старые дома. Мимо них сейчас как раз проходили Клер и Трейси. Дома располагались ровными низкими рядами, окна и двери выходили прямо на тротуар. Трейси, не устояв перед искушением, украдкой заглядывала в окна. В одном из домов она заметила свою школьную подругу Джейн, та приветливо помахала ей рукой. Клер увидела маму Джейн, которая как раз накрывала на стол. Ее полная фигура четко вырисовывалась на фоне горящего камина. От этого зрелища у Трейси громко заурчало в животе.

— Интересно, что мама для нас приготовит? — пробормотала она почти про себя. Клер пожала плечами. Их мама, скорее всего, вообще ничего не приготовит, хорошо, если она хотя бы окажется дома.

Скоро они дошли до конца Плау-роуд и начали карабкаться вверх по крутому холму, чтобы выбраться из долины. Пар от их дыхания застывал в воздухе, Трейси хихикала, поскальзываясь на обледенелой траве. Она бы уже не раз упала, если бы Клер не держала ее крепко за руку. Затем, утомившись, они утихли и молчали, пока не взобрались на вершину холма. Здесь сестры остановились передохнуть и полюбоваться окрестностями. Несмотря на то что ранний вечер выдался серым и облачным, отсюда открывался вид на многие мили. Трейси смотрела вдаль с выражением благоговения на лице.

— Клер, мы стоим на вершине мира?

Наивный вопрос вызвал у старшей сестры улыбку.

— Не совсем, — осторожно ответила она. — Это только так кажется.

Трейси умолкла. Она никогда не сомневалась в правоте слов Клер и всегда поддерживала ее точку зрения. Отсюда им было видно крошечных как муравьи людей, снующих по улицам поселка. По очереди начали зажигаться фонари. Они были похожи на праздничные огоньки на новогодней елке, и в их свете изморось на тротуарах сверкала, словно яркая пыльца на крылышках фей. Справа вдали светились огни Нанитона, казавшегося огромным по сравнению с их поселком. А слева, нарушая общую идиллию, по периметру долины поднимали в небо закопченные трубы покинутые здания шахт. До девочек донесся слабый шум проехавшего далеко внизу автобуса. Постепенно тупая боль в висках, не покидавшая Клер на протяжении всего дня, начала утихать.

Девочка гордилась тем, что знает здесь каждый сантиметр окрестностей, и этот вид всегда ее радовал. Она помнила, как стояла на этом самом месте рядом с отцом. И даже сейчас могла бы пересказать те интересные истории, которыми он с ней делился. Он рассказывал о своем доме в Шотландии, где жил, пока не переехал в поселок, чтобы работать на шахте. О том, как он познакомился с мамой и женился на ней. Робби Мак-Маллен рано остался сиротой, его взяла к себе пожилая тетя, которую он просто обожал. После ее смерти он приехал сюда в поисках работы.

Когда Клер смотрела на раскинувшиеся вокруг поля, на ее губах играла легкая улыбка. Она словно слышала, как папа указывает ей на различные ориентиры, сравнивая постоянно меняющие цвет поля с огромным лоскутным одеялом. Отсюда даже было видно бывший дом ее бабушки. Клер ее почти не помнила. Когда бабушка умерла, ей исполнилось всего пять лет, но даже эти обрывки воспоминаний были счастливыми. Ее дедушка погиб в результате несчастного случая, когда Карен, мама Клер, была еще ребенком. Бабушке пришлось растить Карен и ее старшую сестру Джин самостоятельно. Джин эмигрировала в Канаду задолго до рождения Клер. Было здорово знать, что на другом конце света у нее есть тетя. Но иногда ей хотелось, чтобы тетушка Джин никуда не уезжала. Потому что порой Клер чувствовала, что у нее нет никого, кроме мамы и Трейси.

— Пошли, Клер, — сказала Трейси, начиная терять терпение, и дернула ее за руку. Она больше не могла бороться с желанием увидеть Голубую лагуну. Мелани Уилсон и ее жестокие насмешки были теперь забыты, и Трейси жаждала продолжения приключений.

Они направились к лесу, прошли под деревьями, укрывшими их пологом голых ветвей. Наконец перед ними возникла Голубая лагуна, покрытая опасно тонким льдом, в котором отражался последний свет уходящего дня.

— Не вздумай на него становиться, — предупредила сестру Клер. — Лед слишком тонкий, он сразу проломится.

Трейси послушно кивнула, отбежала прочь и вскоре вернулась с пригоршней плоских камешков. Следующие полчаса девочки провели, запуская камни по поверхности озера, соревнуясь, чей отскочит дальше и не утонет. Затем они играли в прятки между деревьями, весело смеясь и забыв все горести, как это могут только дети. На чудесные несколько часов Клер удалось оттеснить ночные кошмары в дальний уголок сознания, и ее бледные щеки раскраснелись от морозного воздуха.

Но в конце концов она окликнула Трейси.

— Нам пора, — с сожалением сказала Клер, — нужно возвращаться, ведь скоро стемнеет.

Их хорошее настроение только улучшилось, когда девочки, спускаясь с холма и держась за руки, поскользнулись и съехали вниз по склону. Пока они шли по поселку, Трейси весело махала рукой соседям и знакомым. Однако темные окна показавшегося вдалеке дома не сулили ничего хорошего.

Клер выругалась про себя.

— Черт, хоть бы камин не погас, — шептала она.

Они подошли к своему дому, миновав ряды точно таких же муниципальных домов. Клер отыскала ключ, спрятанный под перевернутым цветочным горшком у задней двери. В кухне на столе она сразу заметила торопливо написанную записку, прислоненную к пустой молочной бутылке.

Дорогие девочки!

Уехала с Доном, буду, когда вернусь. Приготовьте себе что-нибудь и не сидите допоздна.

Мама

— Ну и ладно.

Клер смяла записку и бросила ее в камин. Пламя еле тлело, но, к счастью, не погасло.

— Мы займемся камином, а затем отыщем в буфете что-нибудь поесть.

— Мама ведь скоро вернется? — Голос Трейси дрожал, и Клер поспешила ее успокоить.