- Страшно плыть на этих гнилушках, - пожаловался я, когда под ногами закачались связанные веревками бревна, а в широких щелях проступила вода, - я плавать не умею.
По задумке короля гвардейцы должны были идти через мост, а отряд Гамона собирался на плотах перебраться через реку левее и пристать к вражескому берегу возле покосившихся рыбачьих сараев. Вооружившись факелами, командиры руководили погрузкой. Сами плоты старались специально не освещать, чтобы не облегчать задачу вражеским стрелкам.
- Ты что дурной, - Ругон взялся за плечевые накладки моего панциря и хорошенько меня встряхнул, - в такой броне сразу утонешь даже если плавать умеешь.
Оруженосец оттолкнулся от берега длинным шестом, плот покачнулся, бревна основательно погрузились в воду, но потом немного приподнялись и заскользили по реке.
Страшно было оказаться на раскачивающемся плоту посередине бурной реки. Замирая от ужаса, я старался не смотреть себе под ноги. Вода заливала бревна, и я даже через сапоги чувствовал ее ледяной холод. Приближающийся берег тонул в кромешной тьме. Что там впереди? Может быть сотни стрелков только и ждут, чтобы спустить тетиву.
Но время шло, а в нас никто не стрелял. Скоро из темноты проступили очертания деревянных причалов. Раньше к ним были пришвартованы десятки лодок, но сейчас их не оказалось на месте. Плоты сносило течением, поэтому нам пришлось высаживаться левее. Когда бревна ткнулись в песок я чуть не свалился в воду.
- Пошли, - выдохнул Ругон, и мы бросились вперед. В этом месте узкий пляж переходил в довольно крутой склон. Наверно при свете дня мы бы сразу нашли тропинки, по которым местные жители ходили за водой, но сейчас нам приходилось вслепую карабкаться наверх. Когда мы выбрались на ровное место я все никак не мог отдышаться. Лезть по склону в тяжелых доспехах оказалось невероятно трудно. Эти места были мне знакомы. Где-то впереди должны были стоять сараи и покосившиеся крестьянские домики, мимо которых я крался месяц назад возвращаясь из разведки. Ведущие к центру городские улицы и площадь остались правее. Сначала я подумал, что мы сразу пойдем вперед, но Ругон приказал ждать. Согласно общему плану наш отряд должен был атаковать одновременно с королевскими гвардейцами, которые почему-то замешкались на мосту.
На нас никто не нападал и мне уже стало казаться, что степняки оставили город. В самом деле, что им здесь делать? Паус разграблен, значит можно все бросить и вернуться домой. Не станешь же выковыривать камни из стен и забирать их с собой, а больше здесь ничего не осталось. И все-таки я ошибся. Неожиданно над заборами крайних домой взвились огненные языки. Заранее пропитанные маслом дома и сараи вспыхнули в одно мгновение осветив берег и замерших воинов и сразу сотни горящих капель взмыли над нами. Казалось будто бы множество светлячков одновременно решили поиграть в ночном небе. Завороженный невиданным зрелищем я открыл рот и замер, задрав голову вверх.
Приставленный ко мне Ругоном оруженосец успел повалить меня на землю и прикрыть сверху своим телом. Хозяин приказал ему спасти меня любой ценой, и верный слуга решил до конца исполнить свой долг. Наверно я никогда бы себе не простил, если бы храбрый парень погиб из-за меня. На мое счастье одна из стрел только ранила его. Из тех, кто первым выбрался на вражеский берег мало, кто остался в живых. Бронебойные стрелы, обмотанные горящей ветошью без труда, пробивали кольчуги даже самого тонкого плетения. Воинам в сплошных латах и кирасах повезло больше, но, во-первых, таких было немного, а во-вторых даже у них оставались незащищенными руки, ноги и лица. Ругона тоже пометили. Металлический доспех защитил его большое тело, но узкий наконечник пробил кожаный наплечник и глубоко засел в ране.
Хитрый обманный маневр удался только в одном месте - слева от моста, потому что там деревянные постройки вплотную подходили к воде. На площади зажечь было нечего. Конечно вражеские стрелки и там обстреляли наступающее дворянское войско, но такого серьезного урона нанести не сумели, потому что трудно было целиться в темноте. Вместо ярко освещенных фигур перед лучниками предстали неясные размытые тени. Бросившиеся вперед отряды королевской гвардии опрокинули слабый заслон и накинулись на стрелков. Но в этот раз ханы решили не принимать бой. Организовав ловушку у реки, они не собирались всерьез защищать город. Степняки только хотели немного задержать наступающее войско и отомстить за гибель лучших воинов, павших от магического вихря, поэтому при виде королевской гвардии варвары бросились врассыпную и растворились на ночных улицах. Отряды, отправившиеся в погоню, вынуждены были вернуться. Невозможно было пробиться к воротам сквозь сплошную стену огня. Навсегда уходя в степь, кочевники решили оставить за собой разоренное пепелище и подожгли город. Паус полыхал и не было в королевстве силы, которая могла бы его потушить.
Город пылал 3 дня. Кварталы бедноты выгорели полностью. От жара потрескалась даже крепостная стена, к которой вплотную подходили деревянные постройки. Остовы каменных зданий уцелели, но полы, крыши и перекрытия погибли в огне. В купеческом и аристократическом кварталах дома почти не пострадали. Огонь не смог забраться в гору, зато уничтожил все до чего сумел дотянуться. Служилого, ремесленного и торгового кварталов больше не существовало, а от стоящих на базарной площади прилавков, лавок и кабаков остались одни головешки. Все время пока пламя пожирало город мы сидели в лагере задыхаясь от едкого дыма и копоти. Ругон лежал в палатке и с утра до вечера пил вино. Старик не мог простить себе, что так глупо попался в ловушку степняков, оплакивал погибших товарищей и залечивал рану в плече. Лекарь не стал прижигать ее магическим огнем, а воткнул в дырку раскаленный прут. Слушая истошные крики и ругань Ругона, я подумал, что этот способ кажется мне менее гуманным.
Даже после того, как все деревянные постройки полностью прогорели мы не сразу смогли попасть в город - жар был еще слишком силен. Гамона Паус не интересовал. Он не собирался подсчитывать ущерб, причиненный городу. Воин-судья хотел только одного - как можно скорее добраться до монастыря. На наше счастье зарядили дожди. Они потушили пожар и утром пятого дня Гамону наконец удалось исполнить свое заветное желание. С ним на разведку отправился небольшой отряд. Степняки ушли и нападения теперь можно было не опасаться. На всякий случай на земляном валу разместили часовых и пару сотен воинов - все что осталось от собранного со всей страны ополчения. Ремесленники и купеческие сынки были плохо вооружены и сражаться не умели, расчет был на то, что они смогут задавить врага числом. Дворяне смотрели на них свысока, а гвардейцы вообще старались не замечать, поэтому ополчением закрывали самые опасные направления и потерь среди простолюдинов не считали.
Монастырь пострадал не сильно. Подходя к воротам я с интересом разглядывал каменные стены и возвышающуюся над ними церковь. Судя по всему, серьезных пожаров внутри удалось избежать. Я прекрасно помнил пылающую во дворе солому и мечущиеся злобные тени. Наверно часть имущества погибла, но главное, что основной храм уцелел. Ворота оказались разбиты. Одна створка была сорвана совсем и лежала на земле, а другая едва держалась на покореженных петлях. Действительно склады и амбары выгорели полностью, но каменные здания почти не пострадали. На первом этаже от жара в окнах полопались стекла, но в верхней галерее сохранились цветные витражи. Двор был весь изрыт неглубокими ямами. Казалось, варвары что-то искали. Возможно пытались обнаружить укрытые монахами сокровища.
- Словно собаки рылись, - зло ворчал Ругон.
Старик напросился с нами хотя чувствовал себя плохо. Оруженосца мы оставили в лагере.
Стрела вонзилась парню в бедро, и пустяковая в сущности рана не позволяла бедняге ходить. Гамону мои услуги не понадобились. Он прекрасно знал монастырь и сразу поднялся в покои владыки. Мы с Ругоном немного задержались, потому что утомленный переходом старик присел на минутку на ступеньку, чтобы перевести дух.
