— Ария, ты куда сообразительнее мамочки, — сказала она, надевая сброшенный плащ и подхватывая сумку. Подбежав к окну, Брилл распахнула створки и выглянула наружу, оценивая безмятежный белый покров, раскинувшийся в десяти футах под ними. В комнату ворвался порыв ледяного ветра, приподнимая занавеси на стенах.
— Предстоит долгий спуск, — пробормотала она, неуверенно глядя на маленькую фигурку Арии, когда дочка подошла и встала рядом с ней. Пожав плечами, та отмахнулась от высоты, показывая, что не боится.
— Хорошо же, — решительно проговорила Брилл. Повернувшись, она подняла с пола сумку и выбросила ее в окно, затем, стряхнув с подоконника снег, перекинула ногу через край и вылезла наружу, по дороге запутавшись в юбках и едва не кувыркнувшись в царящую внизу темноту. Глянув по сторонам, она издала удивленный смешок, заметив белую решетку для вьющихся растений, мерцающую на стене дома всего лишь в футе от ее окна. Вцепившись для опоры в одну из белых перекладин, Брилл встала на колени, чтобы помочь Арии взобраться на подоконник рядом с собой.
— Ладно, вот как мы поступим, — медленно произнесла она. — Мы спустимся по этой короткой лестнице и побежим к конюшне. Там мы позаимствуем одну из лошадей, чтобы не пришлось брести по снегу. Хорошо звучит? — Кивнув, Ария коротко глянула на шпалеры, затем на землю, и ее лицо затуманил тончайший налет страха.
— Все будет в порядке. Я помогу тебе спуститься. Все, что тебе нужно делать, это держаться за меня, — уверила ее Брилл, и Ария обвила ручками шею матери. Подтянувшись на решетке и приняв вертикальное положение, Брилл крепко прижала дочку к бедру, несмотря на пронзившие бок стрелы боли, и медленно перенесла ногу на импровизированную лестницу, проверяя ее на прочность. Когда тонкая деревянная планка выдержала ее вес, Брилл поставила рядом с первой и вторую ногу, прильнув к стене дома, как обезьяна. Держась одной рукой, она осторожно переставляла ноги с перекладины на перекладину. Текли минуты, и она сосредоточилась одновременно на том, чтобы сохранить равновесие и не уронить Арию.
Когда до сугроба осталось несколько дюймов, Брилл благодарно вздохнула.
— Это было нетрудно, — заявила она в ночь, внезапно почувствовав себя непобедимой. «Все будет в порядке. Как только мы доберемся до Парижа, дела не будут так плохи. Если я хорошенько постараюсь, то найду работу и место для ночлега… Все будет в порядке».
Наклонившись, чтобы поставить дочку на землю, Брилл подняла их наспех собранную сумку и, игнорируя боль, вызванную этими действиями, направилась к конюшне; Ария следовала за ней по пятам. «Все будет в порядке… все будет в порядке», — мысленно повторяла Брилл, когда они тихо проникли внутрь и оседлали сонную кобылу. Привязав сумку позади седла, она повернулась и натянула шапочку на уши Арии. Подведя лохматую лошадку к дверям конюшни, Брилл зловеще улыбнулась в сторону смутной тени особняка. «Все будет в порядке…»
Посадив Арию на спину животного, Брилл неуклюже забралась позади нее. По-мужски устроившись в седле, она привела в порядок юбки и плащ и, обернув его края вокруг маленькой фигурки Арии, причмокнула кроткой лошади и пришпорила ее коленями. Медленно пробираясь по темной аллее, они вскоре добрались до проселочной дороги. Пустив кобылу рысью, Брилл направила ее по дороге в сторону их конечного пункта назначения, Парижа.
«Все будет в порядке… — подумала она в последний раз, теперь скорее как молитву, чем как утверждение. — Все будет в порядке».
*
Однако три дня спустя все было отнюдь не в порядке. Был канун Сочельника, а Брилл тряслась от холода в одном из многочисленных парижских переулков, вместо того чтобы греться у ревущего очага. Поначалу широкие городские тротуары и похожие на лабиринт боковые улочки казались благословением. Можно было легко затеряться среди толп, спешащих по грязному снегу. Но на что Брилл никак не рассчитывала, так это на возмутительную дороговизну и распространенный дефицит, которые создавал в городе огней зимний период.
Украденных денег, на которые она рассчитывала прожить, пока не найдет работу, хватило едва ли дольше чем на день. В страхе, что кто-нибудь узнает странный цвет ее волос, Брилл заглянула в магазин париков и купила самый дешевый парик натурального цвета, какой смогла найти. Теперь, став темноволосой женщиной с длинной челкой, отчасти скрывающей черты ее лица, Брилл выглядела более похожей на Арию, чем когда-либо прежде. Но это случилось до того, как она осознала, насколько дорога жизнь в городе для одинокой женщины с ребенком, до того, как она открыла, насколько в действительности бессердечен Париж.
Остаток денег был потрачен на оплату двух ночей в кишащих крысами трущобах, коридоры в которых подозрительно воняли человеческой мочой. Не имея возможности купить стремительно дорожающий хлеб, Брилл два дня ничего не ела, отдавая дочери то немногое, что могла себе позволить, все это время проклиная свою глупость, из-за которой она купила парик, чтобы замаскировать волосы, когда могла бы потратить деньги на еще один батон хлеба.
И теперь они остались ни с чем, вынужденные блуждать по холодным сверкающим улицам города, поскольку не могли позволить себе снять жилье еще на сутки. Перспектива провести ночь без крыши над головой тяжким грузом висела в мозгу Брилл. Она видела груды тряпья, в которые кутались дрожащие бездомные в малолюдных переулках. Те, которые еще дрожали, могли считаться счастливчиками: она заметила окостеневшие, замерзшие тела тех неудачливых бедолаг, которые не пережили ночь. «Думай, Брилл, думай! Мы должны найти, где переночевать. Бесплатное место… куда пускают одиноких женщин… О боже… Что мне делать?»
Переложив сумку в другую руку, Брилл выпрямила затекшую спину. «Кажется, эта проклятая сумка становится тяжелее с каждой минутой». Опустив голову, она привалилась усталым плечом к холодной кирпичной стене. Почувствовав на себе взгляд Арии, Брилл криво улыбнулась, сделав отважную попытку удержать набежавшие слезы отчаяния и бессилия. «Я должна позаботиться об Арии… даже если придется голодать неделю, я должна позаботиться о ней. Мне нужно найти ей место для ночлега… нужно найти для нее еду. Если не найду, то что же я за мать… Моя ошибка уже в том, что я заставила ее пройти через это…» Ударив кулаком в стену позади себя, Брилл ощутила, что ее нижняя губа начала дрожать.
Как раз в тот миг, когда тяжесть их положения грозила раздавить Брилл под своим весом, она почувствовала, что за ее юбки дергает тонкая ручка. Глянув вниз, она увидела, что Ария смотрит на дорогу.
— В чем дело, милая? — устало спросила Брилл, проследив глазами за взглядом дочери, но не увидев ничего для них интересного.
Показав пальцем, Ария снова дернула мать за юбки и сама отправилась по улице. Брилл, встревоженная ее быстрым уходом дочери, подпрыгнула, оттолкнулась от стены и, вцепившись в сумку, бросилась за удаляющейся фигуркой. Свернув в погоне за дочерью сперва за один угол, потом за следующий, Брилл вдруг выбежала на широкое открытое пространство, едва не пролетев мимо внезапно остановившейся Арии.
— Что это с тобой?! — почти кричала Брилл, крепко стиснув ее руку. — Кто-нибудь мог похитить тебя! Или ты сама бы потерялась! Не смей больше убегать от меня! Ты слышишь меня, никогда… — отповедь оборвалась на середине, когда Брилл заметила, что широко распахнутые глаза Арии уставились через площадь на огромное здание, возвышающееся менее чем в пятидесяти ярдах от них.
Запрокинув голову, чтобы рассмотреть десятиэтажный шедевр, Брилл поняла Арию. Узнавание скользнуло по ее усталому лицу, пока глаза путешествовали по пышной архитектуре и детально вылепленным статуям Парижской Оперы. Она остолбенело нахмурилась и сжала губы. «Почти год прошел, с тех пор когда я была здесь… смешно, именно тут я впервые встретила Эрика».
На мгновение позабыв о многочисленных проблемах, Брилл поддалась настоянию дочери и последовала за той к основанию лестницы, ведущей к одному из множества парадных входов здания. Застарелая душевная рана, от которой, как она была уверена, удалось избавиться, вскипела в Брилл, безжалостно пульсируя в уже порядком изношенном сердце. «Именно тут я впервые встретила Эрика…» Качнув головой, Брилл отвернулась от здания, отвернулась от эмоций, которые то возродило в ней. Намереваясь оставить позади шедевр Гарнье, она огляделась в поисках Арии — только чтобы обнаружить, что та машет ей с вершины лестницы.
