В глазах Эрика ярко вспыхнуло неприкрытое вожделение, и он сдернул Брилл со стола, прижав к себе ее хрупкое полураздетое тело. Теперь, когда его губы и руки атаковали ее со всех сторон, время слов прошло. Стараясь не отставать от бешеного накала ласки Эрика, Брилл едва заметила, что они выбрались из органной комнаты в коридор, скидывая на пол всевозможные безделушки в своем стремлении поскорее преодолеть странный набор мебели на своем пути. Миновав ее комнату, они врезались в закрытую дверь в комнату Эрика — сила удара их объединенного веса едва не сорвала ту с петель. Их руки были настолько заняты, стремясь поскорее избавиться от оставшейся одежды, что на то, чтобы повернуть дверную ручку, ушло несколько минут.

Застигнутые врасплох внезапно открывшейся дверью, они ввалились внутрь и рухнули на ковер. Приземлившись на грудь Эрика, Брилл замерла на миг, пытаясь совладать с дыханием, ее распущенные волосы свесились с плеч, пройдясь по обнаженной коже Эрика. Сверкая глазами сквозь тени неосвещенной комнаты, тот зарылся в ее волосы пальцами и, намотав прядь на руку, нежно притянул ее вниз. После этого безумный темп снизился, словно краткий штиль после шторма, — но они все равно продолжали изучать друг друга с прежней энергией. Пробежавшись руками вверх по телу Эрика, Брилл восхитилась силой, которая открывалась ей: натянутые мышцы его торса подрагивали там, где за ее пальцами следовали ее губы.

Добравшись до лица Эрика, она коснулась нижнего края его маски, в то время как тот завел руки ей за спину и принялся распускать шнуровку ее кремового корсета. Остановившись на миг, Брилл подняла голову и нахмурилась. Проведя пальцем по белой коже, она вздохнула.

— Сними это ради меня…

Эрик был так занят ослаблением ее корсета, что ему понадобилась секунда, чтобы осознать ее слова.

— Что? — мягко спросил он, слишком отвлекшись на выпуклость ее бюста, чтобы уделять особое внимание чему-то еще.

Постучав пальцем по маске, чтобы все-таки привлечь его внимание, Брилл повторила:

— Сними это ради меня.

Между бровями Эрика возникла характерная морщинка, обозначая его тревогу, и он испытующе посмотрел на Брилл — в его глазах страсть сражалась с сомнением.

— Брилл, — простонал он. — Я правда не думаю…

— Я хочу ощущать под губами твое лицо… все твое лицо… каждую грань и впадину, пока не узнаю его так же хорошо, как свое собственное, — прошептала Брилл ему на ухо, чувствуя, как его тело напрягается в ответ на ее слова. — Я хочу, чтобы ты увидел меня без ее тени. Я хочу, чтобы ты был внутри меня, зная, что я без страха принимаю каждый дюйм тебя. Я слишком многого прошу?

Эрик слегка приоткрыл рот, изучая ее полыхающими полуприкрытыми глазами. Затем он медленно поднес руку к лицу и, сделав глубокий вдох, снял маску. Тени комнаты украсили его лицо серебристым полумраком, смягчая ужасающий облик правой стороны его лицо и подчеркивая жесткие, суровые черты левой. После первоначального шока от того, что видит Эрика без неподвижно нахмуренной маски, Брилл расплылась в улыбке. Было так странно видеть игру эмоций на всем его лице, что она вдруг почувствовала головокружение.

Наклонившись вперед, Брилл нежно поцеловала Эрика в щеку — прямо под запавшим правым глазом, ощутив, как жар его румянца обжигает ей губы.

— Так-то лучше, — пробормотала она, скользнув рукой вниз, чтобы расстегнуть его ремень. Вновь резко придя в движение от ее прикосновения, Эрик уронил маску на пол возле своей головы, на его лице промелькнуло выражение слабого облегчения. Стянув ослабленный корсет, Брилл перекинула волосы через плечо, чтобы убрать их от своего лица.

— Разве нам не стоит перебраться на кровать? — прохрипел Эрик, стягивая с ее плеча отороченный кружевом рукав сорочки.

— Зачем терять время? — спросила Брилл, стряхивая с себя последний предмет туалета и принимаясь расстегивать его брюки. Эрик открыл было рот для машинального вопроса, но позабыл все слова, когда она стащила с него брюки, не оставив между ними ничего, кроме дрожащего от предвкушения воздуха. Прикусив нижнюю губу, Брилл не дала ему времени на удивление, опускаясь и принимая его в себя, инстинктивно подавшись навстречу, когда Эрик ошеломленно поднял руки к ее бедрам.

Поначалу они оба двигались медленно, слишком захваченные обжигающим ощущением, чтобы думать о чем-то еще, помимо все сильнее и сильнее натягивающегося в них восхитительного напряжения. Но потом, когда кровь быстрее разогналась по жилам, а их терпение истончилось, темп возрос. Выгнувшись во тьме, Брилл отпустила себя; срываясь за грань, Эрик стремительно утянул ее туда. Она смутно ощутила, как Эрик последовал за ней, выстанывая в тишине комнаты ее имя.

*

Задремав в приятной дымке эйфории, Брилл ощутила, что пара сильных рук защитным жестом обвивает ее талию. Открыв глаза, она лениво потянулась, пытаясь сообразить, как долго она пролежала на полу рядом с Эриком. «Ничего себе, наверное, мы ужасно вымотали друг друга». Посмотрев вверх, она с улыбкой встретила сосредоточенный взгляд синих глаз Эрика.

— Как долго ты вот так на меня смотришь? — легкомысленно спросила Брилл, целуя изгиб его плеча.

— Я уже говорил тебе раньше, как задавался вопросом, на что это похоже — смотреть, как ты просыпаешься.

— И как, твое любопытство было удовлетворено?

Эрик изогнул уголок рта и покачал головой.

— Думаю, этот предмет требует дальнейшего изучения. Возможно, примерно через несколько лет я буду удовлетворен.

Втянув воздух, Брилл пыталась не выискивать слишком много смысла в его заявлении, несмотря на то, что отчаянно желала увидеть в нем намек на то, что Эрик готов провести с ней остаток жизни. Отведя взгляд, боясь, что он увидит в ее глазах страстную тоску, Брилл заставила себя расслабиться.

— Вы слишком многое себе позволяете, месье, — беззаботно сказала она, дразня Эрика, чтобы отвлечь от мгновения ее слабости.

Его грудь затряслась от смеха, и он покачал головой на ее слова; правая сторона его лица больше не казалась столь отвратительной — теперь, когда юмор оживил ее безобразность.

— Правда? Ну, полагаю, мы еще посмотрим.

После этого они замолчали, просто слушая дыхание друг друга, в данную минуту довольные одной лишь своей близостью. «Я могла бы лежать так вечно». Чувствуя, что ее веки вновь начинают сонно опускаться, Брилл встряхнулась. Она бессвязно гадала, что поделывала Ария с тех пор, как она последний раз видела ее. Любопытство быстро перешло в беспокойство, и Брилл попыталась вспомнить, сколько именно времени она уже провела в разлуке с дочерью. «Святая Мария, я даже не знаю, как давно это было. Здесь нет солнца, чтобы отмечать дни… бедное дитя… сколько времени она уже без меня?»

Чуть приподнявшись при этой мысли, Брилл пожевала нижнюю губу.

— Эрик, думаю, вскоре я должна буду возвратиться наверх, — сказала она, быстро озвучив свои заботы.

— Что? Почему? — спросил тот тоном, который всегда использовал, когда был чем-то неприятно поражен.

— Ну, я просто подумала, что Коннер уже некоторое время заботится об Арии… и трудно сказать, какой в какой ужас эти двое могли ввязаться. И вообще, я не знаю, какую байку он сочинил, чтобы оправдать мое отсутствие. Мне повезет, если после всего этого Карлотта меня не уволит.

Эрик слушал ее разглагольствования, и вокруг его рта образовались «скобочки», свидетельствуя о раздражении.

— Не беспокойся насчет Карлотты. На самом деле тебе все равно больше нет нужды работать на нее, да оно и к лучшему, учитывая, что мне никогда не нравилось, как она с тобой разговаривает.

— Конечно же, мне по-прежнему нужно работать. Не валяй дурака. Я еще недостаточно накопила, чтобы так запросто перестать работать.

Пренебрежительно пожав плечами, Эрик вытянул руку над головой, чтобы подцепить сброшенное одеяло, валявшееся на полу в паре футов от них.

— Я не валяю дурака, как ты говоришь. Зачем тебе надрываться, когда вы с Арией можете остаться здесь со мной?