Фомин вздрогнул от неожиданности и остановился.
А ведь и вправду: тридцать лет непроглядной тоски развили в нём очень оригинальную способность. Как эволюция постепенно научила верблюда находить воду в пустыне, так и жизнь научила Фомина отыскивать даже едва заметные глоточки счастья. Так стоило ему только лишь зайти в гаражи, как он уже знал, где пьянка. Или же с водкой во времена, когда туговато было, так Александр Петрович, лишь выйдя в город, мог безо всякого, просто шагая, прийти именно в тот магазин, где зелёная ожидала. А кругом – хоть шаром кати. Вот как.
Проснувшись как-то утром, он почувствовал, что его тянет куда-то. Собрался и пошёл в штаб, а там талон на «Москвич» вручили. Командир корабля отказался, и ему отдали, потому что первый подвернулся под руку. Даже замполит перехватить не успел. Талон-то сам по себе – это уже бабки, несмотря даже на то, что он на «Москвич» всего лишь. Хоть и слабый да дефицит. И нет бы тогда продать сразу его, деньгами подразжиться, так нет же – купил машину, чтобы разбить. Но это уже дело другое. А способность к поиску была всё-таки.
Вот и сейчас, когда топал он на самолёт свой в одиночестве, в сознании отчётливо обозначилось: «Праздник где-то! Где-то колоссальное и даже захватывающее нечто!» По мере приближения к стоянке самолёта чувство это усиливалось и, словно компас, подтверждало правильность курса.
Проходя мимо самолёта № 82, он чуть было лоб в лоб не столкнулся с бортовым инженером этого корабля, гвардии капитаном Кругловым. Тот посмотрел на Петровича и, помня сегодняшний монолог Стеклянного Глаза на построении, с подначки начал:
– Что ж это вы, Александр Петрович, на стоянку топаете, а я уже грешным делом думаю, что в санчасть пошли за направлением в Ростов – пальчик резать, колечко снимать. Ах, да! Прошу прощения, вы вариант второй взяли: колечки, значит, в нос да в ушки! На выходные мы всем экипажем что-нибудь подберём вам.
Закончив, Саша Круглов, исподлобья улыбаясь хитро, уставился на Петровича. Фомин молчал, соображая, как правильно ответить на подковырку, а Круглов не закрывал тему:
– Да, видно совсем у тебя, Петрович, плохо с головкой стало. Ладно – форма одежды. Ладно – кольцо, но скажи ты мне, дорогой коллега, на хрена ты вообще на построение-то явился, коль тебя никакая собака искать не будет? Сиди себе на карьере да лакай пивко, а тебя черти на службу тянут моржей впустую гневить. Видно, совсем доконала долюшка помазковая.
На такую хамскую бестактность оставалось только смачно выругаться, и Фомин раскрыл уже было рот, чтобы поставить на место всем известного в полку балагура, но Круглов опередил его:
– Да не кипятись ты, Петрович, учись шутки понимать. Тебе что сегодня на построении комэска сказал? Шуток ты понимать не можешь! А на гражданке если так будешь реагировать на всё, то пропадёшь. Имей это в виду. А ведь в РККА без шуток вообще выжить нельзя. Так что не обижайся ты, а на 85-й топай за мною лучше. Там, Саша, рухнешь дела, Абрикосов, понимаешь, свинью режет. Так что печёнка предстоит, ну и, соответственно, мальчишник.
Сказанное Кругловым подтвердило уверенность Петровича в том, что он на самом деле обладает уникальной способностью. Ведь предчувствовал и как по компасу точно шёл, надо куда.
– Ладно, Саша, – с укоризной выдавил из себя Фомин, – так и быть, прощаю. Что обижаться? Ты ведь, кроме Сибири, откуда родом, да РККА ничего не видал. Откуда тебе правильных манер набраться, скажи, и уразуметь то, что старших уважать надо в любом нормальном обществе, а не подначки им строить! Гондон ты лопнутый!
Обменявшись такими приветствиями, коллеги вдвоём, молча и не спеша двинулись на 85-й. До стоянки его ходьбы было минут с пятнадцать, и уже припекало, потому вести разговор не было у товарищей желаний вовсе. Шли они и размышляли каждый о своём. Фомин думал: на гражданке он теперь на коне. С такой способностью не только пьянки в гаражах можно безошибочно отыскивать. Если с толковыми людьми, с экстрасенсами, посоветоваться, так они подскажут, как подразвиться да обрести возможность клады, к примеру, находить, ну и мало ли какие ещё там ценности.
Капитан Круглов, разморённый жарой и борющийся с последствиями вчерашнего перепоя, ни о чём не думал – просто похмелиться хотел. Но на территории части дело это гиблое было, потому носились мысли его в воспалённом мозгу, в бессилии в вихри скручиваясь. Голова от того болела нещадно и трещала, словно раскалённый чугун.
Наконец путь товарищей завершился. Прибыли они на стоянку самолёта № 85. Войдя в нишу капонира, офицеры ощутили блаженную прохладу и плюхнулись на нары рядом с лежащими техниками – техническим экипажем самолёта. Люди дремали и даже не обратили внимания на вошедших. Лишь лейтенант Петров, недавно призванный двухгодичник, старательно переписывающий конспект по карле-марле, поднял глаза на гостей и снова опустил их в тетрадку.
Следует отметить: в Советской армии конспект по карле-марле являлся ничем иным, как строго обязательным, собственноручно изготовленным документом, характеризующим любого военнослужащего: от солдата до маршала. Любая проверка по карле-марле начиналась с определения наличия конспекта. Нет конспекта – так с тобой и говорить не о чем, даже если ты знаешь всё в тыщу раз лучше самого пузатого замполита. А вот если есть конспект – другое дело тогда.
По карле-марле только лишь две оценки существует: «усвоил» и «не усвоил». Так вот, наличие конспекта – это самая основная ступень для получения оценки «усвоил», вторая, необходимая, но уже не столь важная – это знание классиков марксизма-ленинизма да политики партии и правительства. Хотя при наличии конспекта второе – формальность чистая, ибо, если башка совсем не варит у вас, и вы даже двух слов связать не можете – не беда: подглядывайте в подспорье и, даже если совсем дурак, то читайте: не возбраняется. Конспект – он и в Африке конспект.
Вот и переписывал лейтенант Петров карлу-марлу для экипажа всего, как самый молодой и службу только что начинающий. Почерк у него был исключительно красивый, и потому мнение техников по поводу того, чтобы на общественных началах назначить его переписчиком экипажным, было единодушным.
Но есть ещё и третье условие получения оценки «усвоил» – это отсутствие серьёзных взысканий. К примеру, шли вы, выпивши, по городку, а вам кто-то взял, да и проломил голову. Конечно же, оценку «не усвоил» получите, потому что выпивши, шатаясь где попало, о персоне собственной не беспокоясь, вы тем самым выражаете глубокое неуважение к основоположникам. Разве завещали вам классики в работах своих в состоянии шаландать пьяном?
И вообще, если вы что-то нехорошее с точки зрения отцов-командиров совершаете, то также, соответственно, не уважаете классиков и вполне можете получить по марксистско-ленинской подготовке оценку «не усвоил». Нигде ведь не писали они, что игнорировать волю командиров-отцов – хорошо это.
А уж «не усвоил» – дело серьёзное. На карьере во всех ипостасях её смело можете крест ставить. Не будет вам ни должности, ни звания, ни квартиры нормальной и ни малейшего уважения руководства. Спасти от последствий оценки «не усвоил» может только длинная и толстая волосатая рука, у кого есть. А нету – так письма пишите.
Лейтенант Петров уже знал про это. Научили. И поэтому он из кожи лез, чтобы заработать уважение экипажа, помогая в таком важном и ответственном деле.
Фомин, устроившись на нарах, задремал почти мгновенно, и сразу же приснился сон ему, в котором он с экстрасенсами колоссальные способности свои обсуждал. Капитану Круглову же не спалось, и он безжалостно прервал сладкое видение, заорав, что было силы:
– Подъём! Пожар!
Ошеломлённые спящие техники повскакивали со своих мест. Полусонные, сбивая друг друга, они всё-таки в считанные секунды покинули нишу капонира и к огнетушителям кинулись. Старший техник самолёта, гвардии капитан Охалков, вместе с двумя механиками подкатил к нише тележку с огромным противопожарным баллоном и уже готов был выпустить внутрь углекислый газ, как оттуда раздалось громкое и заливистое ржание гвардии капитана Круглова. Наконец, сонный экипаж понял, что произошло, и разразился мощными виртуозными руладами отборного авиационно-технического мата.
