— Ладно, — слабо повторил он. Это было всё, что он мог сказать. Он знал, что это был всего лишь страх сцены, который сжал его внутренности в тиски и не отпускал. Баки просто хотел, чтобы это уже быстрее началось и закончилось.
— На первый раз я ставлю вас с классом джуниоров, — сказала Картер. — Мы с ними уже три года, они знают, как приветствовать новую модель.
— Ладно, — в очередной раз повторил Баки. Дверь была открыта; студенты внутри раскладывали свои вещи.
— Ещё кое-что, — сказала миз Картер и вдруг так странно улыбнулась Баки, что её помада напомнила свежую человеческую кровь. — Если что-то из того, что происходит в этом классе попадёт в Ежедневный Роджерс, — она на мгновение показала зубы, — я буду знать, что это вы, мистер Барнс.
Баки едва успел осознать последнюю фразу, когда увидел Роджерса.
В дальнем конце класса Стив хренов Роджерс рассеянно выкладывал свои акварели и кисти. Никто из других студентов не обращал на него внимания, что стало для Баки ярким отличием от первого дня в Старбаксе, когда вся комната смотрела на него как на готовую взорваться бомбу или собирающуюся исполнить трюк цирковую обезьянку.
Роджерс увидит его голую задницу. И нарисует её.
Акварелью.
Это, наверное, к лучшему, слабо подумал Баки, когда уровень его тревоги достиг критической массы и превратился в ошеломлённое оцепенение. Он надеялся, что это чувство останется с ним как можно дольше.
— Мистер Барнс, — сказала Картер.
Баки уставился на неё. Она ждала его ответа.
— Я никогда не отправлял ничего в Ежедневный Роджерс, — почти вызывающе сказал он. — И никогда не буду.
Картер снова улыбнулась. Её помада была очень, очень красной.
— Ну, тогда, — сказала она, — встретимся через пару минут.
[8] 3 дюйма = 7,62 см
Переодеваясь, Баки все время покусывал щеку изнутри, останавливал себя, но снова начинал спустя десять секунд. Он едва не забыл накинуть халат, прежде чем пересечь коридор. Идти босиком по школе было странно. Неловко одёрнув халат и задержав дыхание, он вошёл в класс.
Чтобы снять халат, он повернулся спиной к классу, — и это вероятно, помогло. Демонстрация ягодиц незнакомым людям оказалась отличным способом уменьшить нервозность из-за их присутствия.
— Хорошо, — сказала Картер. — Мы приветствуем новую модель, так что не будем его сразу смущать. — Она повернулась к Баки. — Теперь сядьте и разведите ноги.
Баки на самом деле рассмеялся. Эта леди, Картер, почему-то решила, что ему нужна шоковая терапия. Он резко выдохнул через нос. Он может быть дерзким, хорошо. Просто представь, что они все умирают от желания увидеть тебя. Просто представь, что они все становятся каменно-твёрдыми или насквозь мокрыми, просто глядя на тебя. Даже крошечный Стив Роджерс ёрзает за своим мольбертом, пытаясь скрыть это, пытаясь как-то уменьшить давление без…
Воу. Баки не хотел, чтобы у него встал прямо посреди класса. (Иисус, ему на самом деле нужно потрахаться.) К счастью, он слишком нервничал, чтобы ему это грозило. Он сел на стул, для устойчивости ухватившись руками за его спинку, развёл ноги — довольно прилично, так, как он сел бы на обычный стул в обычной одежде — и вздёрнул подбородок, смотря прямо на Стива хренова Роджерса.
Который вообще не смотрел на него. Он уже был сосредоточен на своём мольберте. Как и все остальные студенты.
Страх сцены исчез, как будто его вообще не было, и Баки тяжело, со свистом выдохнул. Вот. Его не поразило молнией.
Он повернул голову, чтобы посмотреть на Картер, которая улыбнулась ему и жестом показала вернуться к изначальной позиции. Вот дерьмо. Чувствуя странный восторг, он быстро исправился, снова смотря прямо перед собой. Все эти люди видели его обнажённым. Он был обнажён в комнате, полной людей. Он повторял эти слова в голове снова и снова, пока они не перестали иметь какой-либо смысл, и тогда окончательно осознал, что тут нечего бояться, даже тощего Стива Роджерса, который продолжал рисовать его без малейшей усмешки или ухмылки.
А вот Роджерс был напряжён, понял Баки спустя пару минут. Его относительная расслабленность исчезла в то же мгновение, когда Баки вошёл в класс. Чёрт, Стив выглядел ещё более напряжённым, чем Баки минуту назад.
Пятнадцать минут спустя Картер попросила Баки сменить позу. Он положил ногу на ногу, скрывая пах, и посмотрел в сторону. Это могло бы стать облегчением — он полагал, что эта поза и была задумана, чтобы отдохнуть от внимания — но сейчас ему было на самом деле плевать. Это всего лишь студенческая подработка, и он был прав: это гораздо лучше, чем подавать кофе. Хотя через какое-то время смотреть в стену стало довольно скучно. К счастью, спустя ещё пятнадцать минут Картер снова попросила сменить позу, и Баки опять уставился на Роджерса.
Сегодня он выглядел совсем не так, как во время их последней встречи, и будто пытался выглядеть ещё меньше. Он поднял голову и, увидев, что Баки смотрит на него, быстро отвёл взгляд.
Внезапно Баки почувствовал себя плохо.
Картер специально попросила его держаться подальше от этого херова Тамблера. Весь этот Ежедневный Роджерс на самом деле был полной лажей, если даже учитель почувствовал необходимость установить правила для присоединившихся студентов. Насколько именно всё это влияло на жизнь Роджерса, если его единственным убежищем была эта комната? Насколько тяжело жить, зная, что весь кампус следит за твоей жизнью, ожидает, когда у тебя бомбанёт, и даже хочет, чтобы у тебя бомбануло?
Как он тогда сказал? Ну и дела. Интересно, каково это — быть в центре внимания.
Баки на самом деле не слушал. Он видел фотографии Роджерса, слышал обо всех безрассудных вещах, которые он делал, и в итоге решил, что он просто тащится от всеобщего внимания. Но теперь Баки немного лучше понял, почему во время их короткого путешествия под дождём Роджерс был готов бить в самые уязвимые места. Он был как херов мелкий зверёныш, но у него были на это причины. Баки… Баки даже не попытался ему поверить, хоть и не одобрял саму идею блога с самого начала.
Очевидно, эти занятия были для Роджерса своего рода безопасным местом, а Баки всё испортил.
— Хорошо, давайте сделаем короткий перерыв, — внезапно сказала Картер, и несколько студентов опустили кисти, хотя большинство всё равно продолжило работать над деталями. Баки вынырнул из своих мыслей на землю и посмотрел на неё.
— Всё в порядке, мистер Барнс?
— Да, — сказал Баки, — в конце концов…ээ...привыкаешь. Могу я…? — он указал на мольберты, и Картер кивнула.
— На картины нужно смотреть, — сказала она. — Идите, разомните ноги.
Баки встал, надел халат — без неловких моментов на этот раз — и спустился с деревянной платформы. Студенты переговаривались между собой, — за исключением Роджерса, который, казалось, был доволен тем, что его игнорировали. При приближении Барнса он напрягся.
— Привет, — неловко сказал Баки.
— Здравствуй, — коротко ответил Роджерс.
— Могу я, эм, посмотреть?
Роджерс совсем не расслабился.
— Пожалуйста.
Баки проскользнул за мольберт, но даже не взглянул на него. Очевидно, Роджерс предположил, что просьба была просто оправданием, — он сидел, не двигаясь и уставившись на свой мольберт, будто ожидал драки.
— Я не знал, что ты будешь тут, — сказал Баки. — Правда, не знал. Картер поставила меня с джуниорами, но я могу попросить поменять группу на второкурсников, если хочешь.
— Всё нормально, — сказал Роджерс, уткнувшись глазами в мольберт. Он выглядел чертовски напряжённым и пиздец каким упрямым.
Баки вздохнул.
— Мне жаль, ладно? — сказал он тихо.
Роджерс замер, а потом поднял на него взгляд, впервые за всё время выглядя неуверенным в себе. Его глаза были очень голубыми, с чудовищно длинными ресницами.
— Мне жаль, — повторил Баки. — Я был мудаком. Эм, в Старбаксе. И потом под дождём. Ты… Я знаю, оба раза ты на самом деле пытался помочь, да. А теперь я здесь и чувствую, что вторгаюсь в твоё личное пространство.
