– Это значит, что не покупатели охотятся за картинами, а наоборот, к ним в очередь стоят продавцы.

– Насколько Кашина держала вас в курсе того, что она делала?

– Достаточно полно, и то, что она позвонила перед поездкой за рисунком, свидетельствует как раз об этом.

– А вы не спросили, куда или к кому она поедет?

– Нет, она позвонила вечером, и мы договорились созвониться на следующий день, по итогам просмотра.

– А с кем она встречалась в день звонка, вы знаете?

– Нет.

– Почему?

– Ну как почему? Она что, ребёнок что ли, чтобы так дотошно выяснять: где была, с кем дружит? Всё происходило в рабочем порядке. Она уже сделала очень много и не было необходимости требовать письменного отчёта о графике её работы и встречах за сутки. Ну, ясно же, что окажись рисунок подлинным, она тут же рассказала бы, и где он, и чей он.

– Она одна работала или у неё были помощники?

– Вот так вопрос… – Произнесла Шахова в затруднении, и пока раздумывала, как ответить, посмотрела на свою полненькую соседку.

– Я не знаю. – Вдруг засуетилась та, заёрзав от неожиданности. Видно было, что что-то сбило её с толку и она не знает, как правильно отвечать.

«Чего это она так дёргается на пустом месте?». – Отметила про себя Светлана.

– А что вы знаете? – переключилась она на неё.

– Я.. ам… Почему вы так смотрите на меня?

– Как я смотрю?

– Как будто я в чём-то виновата…

– А вы не виноваты?

– Стоп стоп, Светлана. Зачем вы так? Это ведь не допрос с пристрастием? Мы вас позвали помочь нам, а не устраивать здесь шоу в стиле «плохой следователь». – Пришла на помощь коллеге Шахова.

– Я ничего не устраиваю, лишь задаю простые вопросы. Что смутило в вопросе – были ли у неё помощники?

– Мы не знаем об этом.

– Это не так – вы знаете, только почему-то не хотите говорить.

Наступила неловкая пауза.

– На первоначальном этапе – да, была. – Наконец ответила Шахова, когда пауза стала уж совсем неприличной. – Но потом, между Кашиной и её помощницей произошёл какой-то конфликт, после чего Кашина работала одна.

– А что за конфликт?

– Не знаю, что-то личное, возможно. – Хотела что-то ещё добавить, но передумала. – Подробнее не могу вам сказать. На её работе по организации выставки это никак не отразилось, так что вникать в эти подробности не было необходимости.

– Что ещё известно о Кашиной? Работа, семья?

– Она работала журналистом в журнале АртХаус, вела там раздел связанный с историческими расследованиями. Собственно поэтому мы и пригласили её на наш проект, потому что это была, как раз её тема.

– Ну, уже что-то. Она занималась организацией выставки параллельно со своей основной деятельностью?

– Да, на сколько мне известно. Тут нет ничего необычного, вполне стандартная практика, когда люди совмещают несколько не противоречащих друг другу видов деятельности. Вот если бы она работала сразу в двух конкурирующих журналах, то да. Это было бы странно, хотя и такое встречается у журналистов… Что делать? Приходится крутиться для того чтобы, заработать в сегодняшних условиях.

– Семья, муж, дети?

– Насколько я знаю, у неё есть дочь школьница, но живёт она отдельно. То ли с бывшим мужем, то ли с бабушкой. Точнее не скажу … И возраст дочери, тоже не скажу не знаю.

– Где и с кем она живёт?

– Дочь?

– Нет, пропавшая ваша.

– Никакие подробности её личной жизни, мне не известны, но живёт она вроде одна.

– А кто подал заявление в полицию о её пропаже?

– Я подала, кто же ещё? – Шахова искренне удивилась заданному вопросу.

– Почему вы, а не родственники?

– Этого я не знаю, может быть им всё равно?

– Странно как-то. А её квартиру проверили?

– Да проверили. Я при этом не присутствовала, но у бабушки нашлись ключи от её квартиры, и полицейские были там, вместе с ней.

– Рисунка в ней не было?

– Обыск они не проводили, просто проверили, что Кашиной там нет и каких либо записок от неё тоже нет. Главное для них было то, что ничего криминального они не обнаружили, всё в порядке с виду, всё на месте. Рисунков никаких не было.

– А я смогу попасть в квартиру? С кем нужно решить этот вопрос, с бабушкой? У вас есть её телефон?

– У меня нет, но есть в полиции, и я могу спросить у них.

– Да, это нужно сделать.

– Хорошо.

– С кем она ещё контактировала во время сбора материала для выставки?

– С сотрудниками музея Лермонтова, конечно.

– Есть их контакты?

– Конечно. Виктория Александровна даст вам все телефоны, она там раньше работала и всех знает.

– Хорошо, и мне также нужны контакты с её места работы.

– У меня есть телефон их главного редактора. Сейчас секунду. – Она порылась в своём смартфоне. – Вот нашла, записывайте. – И продиктовала номер Светлане. – Надежда Азарова. Сейчас я ей позвоню и предупрежу, что вы с ней свяжетесь.

Она отправила вызов.

– Надя привет, это Шахова. Нет, нет новостей. Как раз по этому поводу, я и звоню. Мы подключили к поискам Лизы Светлану Волкову, я дала ей твой телефон. Да, да, хорошо. – И нажала отбой. – Всё. – Посмотрела на Светлану. – Вы всё слышали, она вам поможет.

Светлана, тем временем, внимательнейшим образом всё слушала и ещё внимательнее наблюдала за собеседницами, и мимо неё не прошли, ни «Лиза», ни «Надя» ни «тебе», ни очень дружеский тон. – «Они прекрасно знают друг друга, и то, что Шахова не всё рассказывает, что знает – очень и очень странно. И что делать?»

– О, опять этот взгляд. – Шахова поймала на себе пристальный взгляд Волковой. – Вы как будто не верите нам? Говорите, что опять не так?

– Да всё, не так. Первое и главное – вы мне говорите не всё, что знаете. Второе – я не понимаю, зачем вам всё это нужно. Вашему искусствоведу особенно. – Она говорила о Виктории, не глядя на неё, и от этого ей было ещё обиднее. – Ей не Лермонтов с Врубелем нужны, а крепкий майор запаса, чтобы трахал её иногда, а если с этим сложно, тогда ей нужно купить вибратор в сексшопе, благо один из них через два дома отсюда. И не книжки читать по ночам, а трахаться хотя бы с ним. С Вами Любовь Павловна, посложнее, у вас есть всё, и вам скучно от этого. И единственное, что вас развлекает это манипулирование людьми. – Остановилась, пристально посмотрела на Шахову, и добавила. – И что-то ещё, чего я пока не поняла.

Она замолчала, и в комнате повисла звенящая тишина, во время которой Светлана наблюдала за реакцией женщин.

– Браво. – Шахова ничуть не обиделась. – Мы правильно поступили, пригласив вас. Это называется поднять зверя, да? Хорошая попытка и почти получилась. Мне понравилось. На счёт Виктории Александровны вы зря так зло, она хороший человек и отличный специалист. То, что с личной жизнью не задалось пока – ну что делать? Не у всех она бьёт ключом, кому-то надо и просто работать. Про меня вы тоже не правы, я рассказала всё, что имеет отношение к делу, уж поверьте. И готова потратить серьёзные деньги, для того чтобы выяснить что случилось.

– «Как ловко выкрутилась, даже глазом не моргнула. Сильная тётка, молодец». – Светлана оценила Шахову. – «Не удалось поднять зверя, это она точно подметила».

– Откуда вы знаете про зверя? Вы охотились? – Спросила она совсем другим тоном, спокойным и даже чуть-чуть товарищеским.

– Нет, но вашу биографию я, конечно, изучила перед встречей. – Уловила эту перемену Шахова и тоже отвечала в положительной тональности. – И читая о ваших охотничьих приключениях, искренне удивлялась, что такое ещё бывает в жизни, хоть книгу пиши. Живьём вы ещё интереснее и я рада нашему очному знакомству.

– Многое из того, что написано обо мне в интернете – сильно преувеличено.

– Не скромничайте. Можно один личный вопрос?

– Ого, личный – давайте.

– На кого охотиться опаснее всего?

– На тигра. – Не задумываясь, ответила Светлана.

– Ух ты, удивили. Я ждала ответа – на человека.

– Нет, на тигра. И самое опасное в этой охоте то, что ты не замечаешь, когда уже не ты на него охотишься, а он на тебя.