Annotation

Прудков Владимир

Прудков Владимир

Нас не догонят!

  К Серёге, обитавшему в районе Якиманки, прицепился недоросль - мальчуган с соломенной копной волос и синими глазами. Звали его Пашкой, и фамилия потешная - Колокольчиков. Говорит, из Алтайского края. Серёга же, где родился и где крестился, никогда не упоминал. И фамилию не называл.

  От нечего делать сидели вечерком на скамейке в сквере. Серёга был в приличной замшевой куртке и в шляпе с лихо заломленными краями. Правда, совсем не нужно брать консультацию у Шерлока Холмса, чтобы определить: куртка подобрана на помойке. Её изодранный правый бок был покрыт бурыми пятнами - скорее всего, засохшей кровью. У Пашки на плечах висела куртка попроще; изредка он пытался её застегнуть, но замок не поддавался. Его голову от осенней непогоды закрывала вязаная шапчонка с легкомысленным помпончиком.

  - И что тебя в столицу-то занесло? - лениво расспрашивал Серёга.

  - За сестрёнкой поехал. Она на год раньше смоталась.

  - А её что понесло?

  - Дак это... моделью хотела сделаться.

  - Ну и сделалась?

  - Ага, письмо получили. Пишет, стала фотомоделью. Только обратный адрес забыла указать. Я её найти не могу. Да и город у вас агромадный. А фотомоделей на каждом перекрёстке - стаями. Я сначала на Тверской её искал возле памятника Пушкину - так мне подсказали. Но тама не нашёл, а теперича ближе к окраине подался.

  Смеркалось. Напротив, через улицу, светилась реклама ночного клуба "Мустанг". По периметру, весело кружась, бегали разноцветные огоньки. Светящийся всадник на коне куда-то скакал. К стоянке одна за другой подъезжали машины. Из перламутровой "Ауди" вылезла блондинка, поправила бюст и потопала ко входу.

  - Ниче герла, - заметил Пашка. - Станочек зашибись.

  - Рано тебе ещё про это, - наставительно сказал Серёга. - Мамкино молоко на губах не обсохло.

  - Не скажи, - Пашка шмыгнул носом. - Я мамку уже два года не видел - с тех пор, как в психушку попала. Она вообще-то хорошая у нас, мамка-то. Но когда батю ни за что ни про что посадили, свихнулась. Хотела прокурора столовым ножом прирезать. И всё точила, точила...

  - Прирезала?

  - Не успела. Его прежде кто-то из ружья замочил, когда он подъезжал к своей конторе.

  К клубу подкатил чёрный джип с блестящими колёсами. Серёга восхитился: японской сборки с правым рулём. Окна затонированные, хотя для простых смертных указ вышел - не темнить. Но, наверно, хозяин этого броневика стоял выше законов. А вот он и сам: вылез с правой стороны - в длиннополом плаще, с пузатой бутылкой в руках и первым делом приложился к бутылке. Крутой! Даже пить за рулём ему не возбраняется.

  Следом подрулил ещё один автомобиль. Не очень навороченный, хотя тоже ничего. Все двери разом распахнулись, и наружу вывалилась компания: толстый парень и три моднячих девки.

  - Привет, Бухер! - крикнул толстяк тому, из джипа, и полез обниматься. Девчата не отставали - целовались с Бухером. Потом гурьбой двинули ко входу и скрылись в утробе клуба.

  Пашка, малец с острым сибирским зрением, доставшимся от предков-охотников, которые белке в глаз попадали, присмотрелся.

  - Эй, Серёж... а этот, Бухер-то, бутылку на капоте оставил. Стащим?

  Перебежали улицу, пролезли через кусты и на полусогнутых, чтобы охрана не заметила, подкрались к джипу. Серёга цапнул бутылку и приложился.

  - Ух ты, - авторитетно оценил он. - Крепкий напиток. Виски, однако. "Белая лошадь".

  - Ой, дай попробую!

  - Одна баба попробовала, семерых родила, - наставительно заметил Серёга, но всё ж передал посудину мальцу. Тот сделал глоток, сморщился, как печёное яблоко, и вернул бутылку товарищу. Серёга скоренько допил - да и оставалось там на донышке - и бросил на клумбу.

  - Слышь, Серёж, - огласил Пашка. - Машина-то не загавкала и не замигала, когда мы подошли.

  - Наверно, Бухер сигнализацию забыл включить, - Серёга на всякий случай нажал на утопленную заподлицо ручку. Дверь мягко открылась. Пацан издал нечленораздельный звук и отсалютовал кулаком.

  В клубе громко заиграла музыка. Мордастые охранники вошли внутрь. Серёга огляделся и влез на водительское кресло. А Пашка с восторгом месячного щенка утонул в левом, пассажирском. Серёга не торопился. Очень приятно посидеть за рулём шикарной японки, ощутить худой спиной обитое светлой кожей сиденье. А уж куда как приятно подержаться за прохладный руль. Он заметил, что в замке зажигания торчит ключ с брелоком и пультиком управления.

  - Вот раззява этот Бухер, - снисходительно хмыкнул и потянулся к ключу зажигания.

  Ключ на удивление легко повернулся. Сердито бормотнул стартер, а потом тихо, почти бесшумно заработал двигатель.

  - Ну, сваливаем, - заторопил Пашка, даже не поняв, что машина завелась. - Вдруг Бухер отлить выйдет.

  - Башка садовая! - Серёга слегка зацепил приятеля по шапчонке. - У них там золотые унитазы. Чтоб он в кусты? Соображать надо!..

  - А для чего - золотые?

  - Чтоб ихним жопам было приятней, - доступно разъяснил Серёга и поёрзал на сиденье худой задницей. - Прокатимся?

  - А ты умеешь?

  - У меня отец дальнобойщиком был. А отчим и сейчас бомбит.

  - Как это: бомбит?

  - Таксует. Тоже баранку мне доверял, пока за маманькой ухаживал. А как залез к ней в постель - как отрубило.

  Он поиграл кнопками на панели, открывая и закрывая окна, включая и выключая свет. Подбавил газу. Двигатель заурчал, как кот, которого погладили за ушком.

  - Ну, поехали!

  - Ой, - переполошился Пашка. - Низзя, мы ж выпившие.

  Серёга ухмыльнулся.

  - А ещё у нас нет прав. Так что лишить их - невозможно.

  Джип, аппетитно шурша шинами, выехал из ряда машин. Выбрались на проезжую часть улицы и, быстро набирая ход, помчались по ночному городу. Серёга рулил, не отвлекаясь, не отрывая взгляда от дороги.

  Пашка осмелел и, освоившись, первым делом обследовал бардачок. Нашёл пачку презервативов, какие-то белые порошки, а под всем этим лежал плотный конверт. На нём крупная и размашистая надпись: "Для Фомы". Парнишка открыл конверт и издал нечленораздельный звук, похожий на победный клич краснокожего вождя туземцев.

  - И-и, долляры!

  В конверте оказалось стопка одинаковых серо-зелёных бумажек. На каждой - портрет задумчивого круглолицего дядьки с кудлатыми волосами до плеч. Серёга оторвал взгляд от дороги и тоже удивился. Пашка пошелестел купюрами, пересчитывая, - сбился, и стал разглядывать вложенную в конверт фотокарточку, на которой был портрет лысого мужчины.

  - Глянь-ка, Серёж, у этого мужика на лбу чёрное пятно. - Он на всякий случай послюнявил палец и стал оттирать. Пятно оттёрлось.

  - Метка, - рассудил Серёга. - Заказали мужика! А Фома, наверно, киллер. Да, точно! Слышал я как-то базар, есть такой киллер, Фома Неверующий. Ну, подсчитал?

  - Пятьдесят штук по сто!

  - Пять тыщ. Хм, бывает, и подороже человека оценивают.

  - Серёга, надо бросать машину и сматываться, - на лице Пашки прорезался испуг. - Вдруг Бухер спохватится.

  - Он щас с тёлками развлекается, - отмахнулся Серёга.

  Жёлтым цветом замигал светофор. Кровавым глазом вспыхнул красный. Серёга самую малость заехал за стоп-линию; дождавшись зелёного, рванул дальше. И тут, как чёрт из табакерки, появился сотрудник и взмахнул волшебной палочкой. Парень притормозил и, включив поворотник, сдал вправо - как положено.

  Гаишник зашёл с той стороны, где сидел Пашка. Кто в машине не увидел из-за тонированных стёкол.