Если небольшие прибалтийские племена известны со времён древней Руси и упоминаются в летописях, то украинский народ этнографической науке не известен. Этот этноним входит в оборот лишь во второй половине XIX в., да и то за границей, в австро-венгерской Галиции внутри ограниченной местной группы ренегатов, предавших православную веру и память своих отцов и дедов. Да и украинский язык до сих пор не стабилизировался и находится в стадии постоянных изменений. Люди на улицах столицы Украины и даже депутаты Верховной Рады, когда им не нужно демонстрировать своё «украинство», говорят преимущественно на «клятом москальском» языке или его южном диалекте – так называемом суржике.
Французский военный инженер Гийом Левассер де Боплан, находившийся с начала 1630-х до 1648 г. на службе у польского короля и ведавший строительством фортификационных сооружений и крепостей, а также занимавшийся топографической съёмкой окраинных польских земель, досконально знал положение местного населения. Боплан, проведший на окраинах Польши почти два десятка лет и составивший карту северного Причерноморья «Общий план пустынных территорий, обычно называемых Украйной» (лат. «Delineatio Generalis Camporum Desertorum vulgo Ukraina». Данциг. 1635), об украинцах ничего не знал. В 1651 г. Боплан издал подробное «Описание окраин Королевства Польши, простирающихся от пределов Московии, вплоть до границ Трансильвании» (лат. «Description des contrées du Royaume de Pologne, contenues depuis les confins de la Moscowie, insques aux limites de la Transilvanie. Par le Sieur de Beauplan»), в котором никаких украинцев не упоминает, для него местное население однозначно русское. В отношении его религии он пишет, что «исповедуя греческую веру», местные жители называют ее русской.
Богдан Хмельницкий в начале восстания против поляков и их политики ополячивания русского народа провозгласил свои цели: «Чтобы имя русское не изгладилось в Малой России! Чтобы на русской земле не было ни жида, ни ляха, ни унии». Даже на территории Западной Украины, где особенно сильны антирусские настроения, в XVII в. жило русское население. В 1648 г., осадив Львов, Богдан Хмельницкий объявлял горожанам: «Прихожу к вам как освободитель русского народа, прихожу к столичному городу земли червонорусской избавить вас от ляшской неволи».
Даже изменник-гетман И. Выговский согласно Гадячскому договору, подписанному с представителем Польши комиссаром Беневским, должен был стать королём «Великого княжества Русского».
Украинский политолог и публицист, малорос родом с Волыни, редактор информационно-аналитического сайта «Руська Правда» Андрей Ваджра (псевдоним, настоящее имя предпочитает не раскрывать, род. 1971) приводит грамоту Львовского ставропигийского братства 1609 года: «Утяжелени естесмо мы, народ Русский, от народа Польского ярмом… чим бы толко человек жив быти могл, того неволен русин на прирожоной земли своей Русской уживати, в том-то русском Лвове».
Гетман Брюховецкий в своем универсале в 1664 г. писал, что идёт с казаками на правую сторону Днепра с целью «освободить русский народ в Украйне от ярма иноверных ляхов».
В вышедшем в Киеве в 1674 г. «Синопсисе» на основе исторической идеи единой России провозглашался единый народ «русский», «российский», «славено-российский», а Киев назывался «преславным верховным и всего народа российского главным градом». Воссоединение Малороссии с Российским государством описывалось как «милость Господня», когда «богоспасаемый, преславный и первоначальный всея России царственный град Киев, по многих переменах своих», вернулся «под руку общерусского царя Алексея Михайловича» как «искони вечная скипетроносных прародителей отчина», органическая часть «российского народа». [18] «Синопсис» стал учебником истории для нескольких поколений россиян и малороссов, которые составляли единый русский народ.
Тут к месту не лишне будет вспомнить ходячее выражение «Киев – мать городов русских». Заметьте, именно русских, а не украинских. Вообще-то это выражение является лингвистическим и историческим нонсенсом. Ну не может Киев быть матерью! Скорее уж отец. Да и стал столицей Руси Киев только после завоевания его новгородским князем Олегом в 882 г., а до этого был небольшим поселением полян. На несколько веков раньше была столица Новгородской Руси, не Новгород (построенный по Нестору Рюриком), а древняя Ладога на берегу Волхова, недалеко от впадения реки в Ладожское озеро. А перед призванием варягов Новгородская Русь имела несколько поколений своих князей, последним из которых был оставшийся без наследников Гостомысл. Так что, какой город является «матерью», должны решить профессиональные историки, но с учётом правил русского языка.
В так называемой националистами «Первой украинской конституции» Пилипа Орлика не упоминалось ни Украины, ни украинцев. В ней обманом склонённые Мазепой к предательству и оказавшиеся на чужбине казаки обращались к «народу русскому», живущему в «нашей Отчизне Малой Руси».
О малороссийских казаках, которые являются для националистов символом зарождения украинского народа, сотник Киевского полка П. И. Симоновский (1717—1809) писал в 1765 г. в работе «Краткое описание о казацком малороссийском народе и о военных его делах, собранное из разных историй иностранных, немецкой – Бишенга, латинской – Безольди, французской – Шевалье и рукописей русских чрез бунчукова товарища Петра Симоновского», где подчёркивал единство казачества и всех «малороссиян» с единым русским, «российским» народом и что казаки «суть природные россияне».
Н. И. Костомаров, будучи украинофилом, тем не менее высказывался за близкую родственную связь между южно-русской разговорной речью и русским языком, основанную на «древнем ближайшем этнографическом родстве». И идентифицирует весь народ Руси перед поляками словами, показывающими, что он считал русскими и «москалей», и «хохлов»: «Этот странный для нас, русских, взгляд…» [19]
Сергей Родин в книге «Отрекаясь от русского имени» приводит слова архимандрита русской православной церкви Преподобного Лаврентия Черниговского (1868—1950, в миру Лука Проскура), который говорил, что это поляки навязали малороссам «понятия Украина и украинцы, чтобы мы охотно забыли свое название русский, навсегда оторвались от Святой и Православной Руси». Преподобный старец завещал: «Как нельзя разделить Пресвятую Троицу, Отца и Сына, и Святого Духа, это Един Бог, так нельзя разделить Россию, Украину и Белоруссию. Это вместе Святая Русь. Знайте, помните и не забывайте». («Поучения и пророчества старца Лаврентия Черниговского». 1994) [41]
Н. В. Гоголь вложил в уста своему герою Тарасу Бульбе слова: «Пусть же стоит на вечные времена православная Русская земля и будет ей вечная честь!»
Ни Украины, ни украинцев не существовало до ХХ в., а «вожди украинского народа, гетманы Войска Запорожского» не знали украинского языка. Например, просительные, так называемые «Мартовские статьи», трактуемые националистами как договор между Войском Запорожским и русским царём, который он якобы нарушил, написаны на русском языке. Текст «Мартовских статей» заканчивается словами: «Писано на столбцах белоруским письмом без дьячей приписи. Писал Степан, да Тимофей, да Михайло». Белой Русью в те времена называли Русское царство со столицей в Москве.
В XII – XV веках название «Белая Русь» упоминалось в отношении земель Северо-Восточной Руси и Великого княжества Московского, в XV – XVII веках – в связи с землями России. Царь Иван III титуловался «царём Белой Руси». Венецианский дипломат Амброджо Контарини, побывавший в Москве в 1475 г., называл его «князем великой Белой России». На одной из европейских карт 1507 г. указано: «Россия Белая, или Московия». Посол Габсбургов в России, автор книги «Записки о Московитских делах», написанной им в ХVI в., барон Сигизмунд Герберштейн замечает, что «некоторые именуют государя московского Белым царем». В книге «Хроника Европейской Сарматии» (1578), в которой итальянцем на польской службе Александром Гваньини описывается 25-летняя (1558—1583) Ливонская война, а также у польского историка Мацея Стрыйковского говорится: «Русь под Московским князем названа Белой Русью, а та, которая принадлежит Польше, – Черной». После объединения Литвы и Польши согласно Люблинской унии 1569 г. поляки стали использовать термин «Белая Русь» применительно к русским землям Речи Посполитой по аналогии с входившей ранее в состав Польши Червоной Русью, и это название постепенно смещается на западные русские земли и, наконец, используется большевиками в ХХ в. как основание для названия республики «Белоруссия» и её населения «белорусами».
