— Спасибо, — прошептала Хемена, веря каждому его слову. — Спасибо за эту свободу.

— Свобода, — хмыкнул он. — Я тебя на волю выпускать не собираюсь, пока что поживешь под моим присмотром, раз уж призналась, что сама не можешь свою тропинку в жизни протаптывать. Свобода, — повторил Толл. — Свобода — это значит иметь над собой людей, которые тебя любят или по крайней мере уважают.

***

— Мы обещали друг другу откровенность, и лучше заняться этим прямо сейчас, — объявил Байонис Эссентессер. За окном уже совсем стемнело: через несколько часов Маршал обычно гнал ученика в постель, а это время как раз предназначалось для содержательного разговора. — Пожалуй, стоит начать мне, потому что ты уже успел кое-что рассказать из того, что обычно держишь в секрете. Итак, я родился в Облачном Мире, на самом южном его кусочке, в семье не очень-то богатой, хоть и передающей по наследству магический дар. Из-за деятельности одной группы коммерсантов моя семья совершенно разорилась и из гордости не желала просить помощи у других членов фамилии. Мне пришлось пройти через немало неприятных моментов, и с тех пор во мне начало зреть недовольство всей существующей системой. Я же говорил, что мы похожи?

— Похожи, — сдержанно кивнул Хор. — Правда, вас возмутило несчастье, постигшее вас, а меня — горе другого человека.

— Меня в первую очередь возмущало то, как не повезло моим родителям, — возразил Маршал. — Из-за трагического стечения обстоятельств мой отец погиб. Мать чуть ли не на коленях выпросила у тех коммерсантов денег, чтобы мы смогли добраться до остальных Хорана. Да, Мальс, да, мы с тобой изначально принадлежим к одной и той же фамилии. Забавно, не правда ли? Так вот, мне удалось добраться в столицу, и мой дар наконец-то оценили. Причем очень высоко. Регент выбрала меня своим преемником. Все были в шоке: какой-то нищенка с южных окраин региона, с намешанной кровью, не умеющий себя толком вести на людях, не получивший серьезного образования — и метит в Эссентессеры. Однако Регент упорно стояла на своем, совсем как я сейчас, когда отстаиваю перед остальными тебя. Между прочим, больше своего авторитета я давлю на них только собственным примером.

— Мы все же отличаемся, — усмехнулся Хор. — У вас дар был. У меня он пропал.

— Даром времени я точно не обладал, — пожал плечами Байонис. — У тебя даже преимущество. Так вот, я внезапно оказался в самой верхушке, и меня при этом никто не спрашивал. Регент учила меня, особо не задумываясь, что у меня на уме, а на уме у меня зрел целый проект революции. И я готов был воплотить его в действие, не думая, скольких могу при этом погубить. К счастью, я вовремя образумился и занялся эволюцией вместо революции. Понять, в чем на самом деле правда, мне помогла моя жена, — он вздохнул. — Мы прожили вместе всего два с половиной года, потом она умерла и не оставила после себя ничего, кроме измененного мужа, а значит, и спасенного Объединенного Мира. Я всем говорю, что это был брак по расчету. Да и большинство Эссентессеров считают меня способным любить только свои хитроумные планы, но её я любил, и это моя тебе откровенность. Ориаса говорит, мне следовало бы передать по наследству свой качественный дар, но я уже не хотел второго брака, и никому не удалось меня убедить.

Маршал замолчал, думая, что Хор захочет что-то сказать, но тот оставался неподвижным, и некоторое время в комнате висела тишина.

— Как видишь, даже среди старых опытных главнокомандующих хватает сентиментальных людей, — усмехнулся Байонис. — Времена чувств давно прошли, мне осталась только верность или, даже можно сказать, упрямство. В плане упрямства мы с тобой снова похожи.

— Родственные связи — никуда не денешься, — Хор тоже усмехнулся.

— Я ж почему потом смог Маршалом стать? — продолжил Байонис, уже посерьезнев. — Да потому, что все готовился к свержению власти Эссентессеров, изучал способы ведения войны, старался. Конечно, один я все сделать не смог бы. У нас получилась целая организация, вернее, сначала она сформировалась, а потом и я в неё влился. Когда осознал, что мы все двигаемся не туда, то часть наставил на путь истинный, часть сдал тогдашнему Маршалу, и мозги мы им вправляли вместе с женой.

— Вместе с женой или с Маршалом? — вставил Хор.

— Вместе с женой и одновременно вместе с Маршалом, — кажется, Байонис ждал именно этой подколки. — Я же не успел сказать: моя жена носила титул Маршала Объединенного Мира. Без неё я б тебя сейчас не учил. Вижу, что ты удивлен, но это неудивительно: я всегда говорю о своем браке так, словно он ничего для меня не значил и ничем особенным не отличался. Вот людям и кажется, что я во исполнение брачного договора женился на какой-то серой мышке, а затем схоронил её и думать забыл о семье. Ты теперь знаешь, что это не так. Ты уже многое знаешь. Не пора ли начать говорить тебе?

— Пожалуй, — кивнул Хор. — Самое главное вы уже знаете: про мой необычный дар, истраченный в детстве. Но огромное значение для меня тогда играли слова той девушки, а совсем не странная магия, тем более что я ещё не понимал, что устроил тогда. и, знаете, сейчас я уверен, что говорил именно с Юнари Мистераль.

— Так-так, — чуть нахмурился Байонис. — И именно поэтому ты решил предложить ей руку и сердце?

— Это одна из главных причин. Я в любом случае хотел держаться рядом с ней, а если это означает ещё и бросить вызов Кею, попробовать поймать его на живца, то почему нет? В отличие от вас, я не столь трепетно отношусь к браку и могу себе позволить малознакомую жену. Хотя какую уж малознакомую — я знаю её с десяти лет.

— Почему ты думаешь, что это именно Юнари? И что вообще тебе сказала та таинственная девушка? — Маршал уже смотрел по-деловому, не оглядываясь на подколки.

— Уна. Не просто таинственная девушка: она назвала себя Уной. Звучит почти как Юна, а это удобное сокращение от имени Юнари. Но я, конечно, руководствовался именем в последнюю очередь. Куда большее значение я придавал содержанию слов и их соответствию сейчас. Конечно, я не помню всего дословно и могу путать формулировки, да и звучало все это обрывочно, но самое главное я знаю. Во-первых, Уна — будем называть её так — родилась в Крылатом Мире и имела соответствующую магию, но в конце концов потеряла дар и оказалась в полностью безвыходном положении. Из-за этого она хотела испробовать на себе какое-то новое средство, рискованное, но дающее надежду. А потом я увидел сон: в землю укладывали гроб, и я точно знал, что на памятнике высечено её имя. И когда я проснулся, я так же точно знал, что это не сон, а явь. Тогда я и возненавидел все, что связано с определением людей по их талантам.

— Однако Юнари не единственная из Мистералей, у кого серьезные проблемы с даром, — весомо заметил Маршал. — Взять бы хотя б вашу подругу Адилунд. Впрочем, она уже вернула себе магию. Вы никогда не думали, что она и есть Уна?

— Нет. Ей просто не требовалось таких ухищрений. У нее не получилось бы безвыходных ситуаций: Раль смогла бы преодолеть даже вторичное лишение дара, ведь она не одна. Я сейчас говорю не про себя. У нее две любящих сестры и заботливый брат. В наше время такие крепкие отношения, безусловно, редкость, но и они имеют место быть, в чем я убедился, когда гостил у Мистералей.

— А прочие?

— Насчет прочих не знаю, но Юнари кажется наиболее подходящей. Даже если я ошибаюсь, все равно эта свадьба принесет пользу. Кстати, вы знаете, чем отличаются люди с даром времени от предсказателей? Временщики тоже могут видеть будущее, но только в том случае, когда его можно и нужно изменить. Значит, я должен спасти Уну. Я двигаюсь к этому вот уже десять лет, порой откладывая более значимые цели, и я надеюсь, что у меня все удастся.

Байонис молча смотрел на него некоторое время, а затем встал и отошел к окну, заложив руки за спину.

— То, что я хочу тебе сообщить сейчас, — негромко и быстро заговорил он, — не имеет отношения к нынешнему делу и моим планам. Это просто откровенность, которую я тебе обещал. Именно я, находясь на посту Регента, организовал исследования, которые привели к обнаружению магии Мерцающего Мира. Тогда это казалось нам величайшим открытием — новая, совершенно необычная и непривычная энергия. А потом почти все, кто работал с ней, умерли в короткие сроки, и я принял решение спрятать или уничтожить все, что касалось этой магии. Но с исполнением этого решения случилась, видимо, какая-то неувязка. До сих пор я не знаю, как именно эта энергия попала в руки людей, которые впоследствии объявили себя меранами и развязали войну. Однако не подлежит сомнению то, что у самых истоков войны стоял именно я. Разумеется, я не желал этого, но факт остается фактом. И это последняя моя тебе откровенность.