Через два дня приедет Юкио и нам придется быть поаккуратнее с ним, ведь он не в курсе наших отношений, да и объясняться потом не сильно хочется, ведь, скорее всего Юкио просто, что нибудь придумает себе в уме и обвинит во всем Рина. У этих двоих сложные взаимоотношения. Вот и как спрашивается нам быть? Рано или поздно нам придется все рассказать Юкио или в противном случае он нас застукает. Почему-то я склоняюсь ко второму варианту. Для демонов такие отношения норма, вон например черныш был даже рад за нас, а Мефисто и вовсе рассказал о том, что давно помолвлен со своим братом Амаймоном.

Мда… Демоны и люди в моральных устоях совершено, не похожи. С одной стороны у демонов все проще, а у нас порой из-за всех этих правил порой людей сжигают. Это до сих пор где-то даже осталось. Все же демоны не живут среди людей, демоны живут в их сердцах. Говоря о тех хвостатых существ, что подчиняются приказам экзорцистов. Мы сами того не заметили как стали зависеть от этих демонов. Так, где же, правда, о даманах, а где ложь?

Я сам не смогу найти на это вопрос ответа, но у меня есть Рин, который поможет мне в этом.

Чтоб понять все уравнения любви, нужно взвесить все свои знания.

====== Наша первая ночь была полна наслаждения и боли. ======

Я сижу у окна и смотрю на свет фонарей. На улице идет дождь и его звук меня погружает в некую сонливость, хотя сейчас всего девять вечера. Ты как всегда в кабинете у Мефисто заполняешь бланки на поступление учителем в академию, и я слегка грущу о том, что противным бумажкам ты уделяешь времени больше чем мне.

Отец. Почему ты не хочешь идти мне на встречу? Мы ведь уже разобрались в своих отношениях. Так ведь? А ты все еще меня избегаешь. Неужели ждешь, что я это сделаю? Видимо это так. Обидно, но хотя бы мы вместе.

Я слышу, как ручка входной двери характерно щелкает, и ты кричишь о том, что пришел домой. Я вскакиваю со стула, и тот падает на пол, но мне не до него и бегу в прихожую, где ты уже снимаешь с себя промокшие ботинки. Ты видишь меня бегущего к себе и раскрываешь свои руки в приглашающем жесте, и я буквально прыгаю на тебя и целую твои холодные губы. Я чувствую вкус дождя на них и углубляю поцелуй, а ты подхватываешь меня под ягодицы и несешь в спальню.

Я не сразу понял, что оказался на кровати ведь ты так осторожно меня положил на нее. А затем стал снимать с меня домашнюю синюю футболку, тем самым оголяя мой слабо накаченный торс. Он целует мою шею, оставляя на ней красные засосы, а затем проводит по ней языком и спускается к ключицам, кусая за выступающие косточки. Я тихо застонал и запустил свои руки в мокрые пряди волос, а зубами снял с чужой переносицы его очки, что упали мне на нос и я лукаво улыбнувшись, одел их на свой нос. Послышался довольный смешок, и я сильнее вцепился в пепельные волосы, стараясь не стонать от удовольствия, как будто нас кто-то может услышать.

- Не сдерживайся, я хочу слышать как тебе хорошо.

Я покраснел как спелый помидор от этих слов и кивнул в ответ, чувствуя как горячий язык отца снова провел по затвердевшим соскам, а затем его губы вобрали в себя левый сосок. Я застонал громче и обвил ногами его талию, чувствую, как намокают мои домашние черные шорты от соприкосновения с мокрым плащом отца. Я выпустил из плена своих пальцев волосы Широ и стал дрожащими руками расстегивать его одежду. Отец на мгновенье оторвался от своего занятия и выпрямившись стянул с себя через голову темную, мокрую ткань и оголил себя по пояс.

Я жадно облизнулся и протянул свои ручки к змею искусителю, на что мне ответили хитрым оскалом. Тело отца полностью меня накрыло собой, и я покрылся мурашками, от того, что Широ был холодный мокрый. Я неловко дернулся от резкого контраста, теплого и холодного и застонал, так как я случайно потерся о торс отца своим возбуждением, а подлило масло в огонь его игры с моим чувствительным ушком.

Широ его вылизывал и местами покусывал, а затем неожиданно подул на него и я вновь дернулся и потерся своим членом о чужое тело. Наконец, отец оставил мое ушко в покое и поцеловав меня стал снимать с меня шорты вместе с нижним бельем. Когда ненужное белье полетело на пол, я почувствовал долгожданное облегчение и вместе с ним жгучий стыд. Мой колом стоящий член был в миллиметре от губ отца и в мою голову лезли картинки о том как он делает мне минет.

Я отвернулся и устремил свой взор на подушку и стал смотреть на нее через желтоватые линзы папиных очков, а затем меня заставили повернуть голову обратно и сняли с меня очки, что упали с тихим звоном. Широ смотрел мне прямо в глаза и, проведя языком по пересохшим губам, сказал: ты ведь хочешь, чтоб я сделал тебе минет. Это был не вопрос, а утверждение. Я сглотнул и кивнул.

Отец еще раз оскалился и подхватил меня под талию, заставил сесть так, что я сидел на краю кровати, а он слез с нее и устроился рядышком между моих ног. Я снова залился румянцем, а Широ не обращая на это внимания, высунул свой язык и провел им по всей длине моего члена. Я громко застонал и скомкал лежащее рядом одеяло в кулаки, а отец повторил действие, а затем и вовсе вобрал его в себя почти целиком.

Я задыхался в ощущениях и просил Широ не останавливаться. Внутри его рта было горячо и мокро, а еще головка моего члена упиралась в его глотку, и я просто сходил с ума. Движения отца были неторопливыми и я, отпустив одеяло, вцепился в его волосы и заставил двигать головой быстрее. Он меня послушался и вскоре медленные движения его головы стали быстрее. Я стонал в голос, мой хвост бешено метался из стороны в сторону, а затем отец прекратил свои действия и я жалобно заскулил.

- Тише, скоро тебе будет еще приятней.

Я смотрел на то как отец полностью избавился от своей одежды и показал, что и он возбужден. Я предвкушающее облизнулся и вновь забрался на кровать, вставая на четвереньки, совсем позабыв, что нужно стесняться. Широ широко оскалился и подполз ко мне, протянув свою руку в засунув три своих пальца мне в рот. Я стал их облизывать, а затем отец их вынул и преподнес их к моему анусу. Ощущения, когда меня растягивали, были не из самых приятных, но от сознания того, что это делает со мной отец, я возбуждался еще сильнее и подавался навстречу пальцам.

Когда отец закончил с растяжкой он уперся своими накаченными руками в подушку по обе стороны от моей головы и резко в меня вошел. Я закричал от боли и почувствовал, как между бедер потекло что-то вязкое. Это был признак лишения меня девственности. Я готов был рыдать от счастья и, несмотря на боль, стал двигать бедрами, насаживаясь на член отца, что замер и напрягся как натянутая пружина.

Он видел, что мне больно, а затем, подхватив меня, заставил поменять позу, в итоге я и он сидели на кровати и смотрели друг другу в глаза.

- Двигайся.

Я послушался и стал потихоньку двигать бедрами, ощущая, насколько член отца глубоко в меня входит, а затем Широ схватив меня за ягодицы, слегка подбросил и резко заставил опуститься вниз и у меня чуть искры из глаз не посыпались от крышесносящего удовольствия. Я вцепился в его плечи и вновь повторил это движение, и снова по телу пробежалась волна наслаждения. Отец, видя это, притянул меня к себе и поцеловал, а затем повалил на кровать и стал в меня, резко входить, заставляя меня стонать от удовольствия и редко моментами от боли. Я стонал во весь голос, даже не боясь, что завтра не смогу даже шептать, а затем меня забило словно в приступе от подкатившего оргазма.

Когда я пришел в себя, то почувствовал как по бедрам что-то течет, а Широ тяжело дышит на моей груди. Я же не смог сдержать слез счастья притянул его к себе и поцеловал. Так мы и заснули.

Наша первая ночь была полна наслаждения и боли.

====== В каждой бочке меда есть своя ложка дегтя. ======

Я просыпаюсь от громкого шума и явно криков. Я не понимаю, что происходит, все вокруг плывет и звуки слышатся как помехи в радио. Я провожу рукой по постели и чувствую тепло от места, где лежал отец и приподнимаюсь. Вся комната похожа не калейдоскоп и низ живота скрутила боль, а затем кто-то меня ударил в целюсь, и я безвольной тушкой ударяюсь о стену возле кровати и перевожу свой расплывчатый взор на источник удара.