Гадюкин достал из кармана замаскированную под спичечный коробок видеокамеру, установил ее и настроил.
- Как это говорится - улыбочка, господин Праздников. Сейчас из объектива вылетит птичка...
Но птичка не вылетела.
В тот момент, когда Гадюкин начал раскладывать на коробках приготовленные для подписания бумаги, стоявший поблизости большой игрушечный робот вдруг засветился огоньками, загудел, схватил шпиона за руку и начал медленно сжимать её в своей стальной клешне.
Гадюкин заорал, выронил ручку-передатчик, но тут же выхватил свободной рукой пистолет и несколько раз выстрелил роботу в грудь.
Огоньки погасли, мотор затих, клешня ослабла.
- Стоять, - Гадюкин перевёл дуло пистолета на Петра Ивановича. - Спасибо, что подобрали мою ручку. Давайте, давайте её сюда... Не надо раздумывать, ещё секунда, и я прострелю вам коленную чашечку. Вот так... Теперь начнём всё сначала. Улыбайтесь, улыбайтесь, господин партнёр, вы в кадре. Разумеется, что предыдущее недоразумение не войдёт в окончательный вариант...
И тут опять произошло непредвиденное. Игрушечный самосвал величиной с садовую тележку внезапно сорвался с места и с разгона ударил Гадюкина сзади под коленки. Тот плюхнулся в кузов и, дрыгая ногами, помчался, набирая скорость, помчался прямо к небольшому пластмассовому бассейну, предназначенному для запускания корабликов.
Удар - полёт - и шпион Гадюкин, взметнув водопад брызг, плюхнулся в воду.
На секунду сделалось тихо, а затем, со всех сторон, раздался дружный механический смех. У всех распакованных игрушек отчего-то включился завод - и они задвигались, заплясали, загалдели, завизжали, захрюкали, заблеяли и запищали на все лады.
Поднявшийся из бассейна Гадюкин ошалело смотрел по сторонам, гадая, в своём ли он теперь уме.
Ручку-передатчик он потерял окончательно, но в правой руке всё ещё крепко сжимал пистолет. Он медленно поднял пистолет и выстрелил в потолок. Посыпались осколки бетона, сделалось тихо.
- Я не знаю, господин Праздников, - заговорил он, утирая воду с лица, как вы программируете свои с виду нехитрые игрушки, но если они выкинут ещё что-нибудь в таком роде, я открою стрельбу по ящикам с петардами.
Гадюкин вылез из бассейна и, оставляя за собой водяной шлейф, вернулся к разложенным бумагам.
Но теперь, кажется всё было против него. Сам Пётр Иванович выбил у него пистолет и повалил на пол.
Сначала они боролись с переменным успехом, но Праздников был всё-таки физически сильнее. Он уложил Гадюкина на лопатки и принялся душить.
Шпион зашипел, захрипел, выпучил глаза... Казалось, он больше не сможет сопротивляться, и Пётр Иванович уже хотел его отпустить, чтобы затем связать... Но тот из последних сил вытащил из кармана снотворный баллончик - и пустил струю газа прямо в лицо Петра Ивановича.
В несколько секунд всё переменилось.
Высвободившись, Гадюкин поднялся на ноги и повернулся к мальчику.
- Что же такое... - проговорил он, тяжело дыша. - Папашечка не понимает интеллигентного разговора. Придётся теперь действовать более убедительно. Для начала откушу у мальчишки кусочек уха. Папашечка проснётся, увидит этот кусочек и станет сговорчивей.
Услышав такое, Игорёк от ужаса одеревенел. Только его расширенные глаза смотрели в одну точку. И на этой точке, находившейся примерно посередине между мальчиком и шпионом, возникли трое.
________________
Гадюкин сделал шаг назад и забормотал:
- Что это... опять... Я предупредил, никаких игрушек...
- Мы не игрушки, - строго сказал Мурзилка.
Теперь крошечные фигурки показались Гадюкину живыми.
- Что такое... кто это?.. зачем?..
- Сдавайтесь, вы окружены! - объявил Шустрик.
- Бред... - выдохнул шпион, достал баллончик и, наклонившись, направил струю газа в человечков.
Мурзилка в тот же миг брякнулся навзничь. Неподалёку от него высились подошвы ботинок Петра Ивановича Праздникова.
- У нас теперь сонное царство, - заметил Мямлик. - Остаётся дождаться принца, который начнёт побудку спящих красавиц поцелуями.
Тем временем Шустрик, задрав голову, подбоченился к Гадюкину.
- Негодяй! Только попробуй подойти к мальчику! - предупредил он и пустил по мокрому полу электрический разряд.
Стоявший в луже Гадюкин задёргался и закричал. Мурзилка, лежавший на сыром полу, тоже задёргался, но не проснулся.
- Теперь всё, шутки в сторону, - сказал Гадюкин. - Кто бы вы ни были получайте...
С этими словами он вынул из кармана и швырнул об пол шар-технопупс. Шар запрыгал словно теннисный мячик, развернулся и превратился в резинового дракона с гусиной шеей. Голова его была тяжёлым чугунным молотом.
Человечки растерялись, но только на одно мгновение.
- А ну, давай со мной! - Мямлик выплюнул жевательную резинку, вышел вперёд и, сгруппировавшись, принял боксёрскую стойку вполоборота.
Дракон презрительно зашипел, размахнулся и шарахнул по нему молотом.
Если бы на месте Мямлика находилась, допустим, стальная гайка, то и её молот сплющил бы словно кусок пластилина. Однако с Мямликом ровным счётом ничего не случилось - как будто по резиновому мячику ударили деревянной колотушкой.
Отброшенный назад, дракон сел на хвост и ошалело уставился на противника. Переминаясь с ноги на ногу, Мямлик поменял левостороннюю боксёрскую стойку на правостороннюю. Он был готов ко второму раунду.
- В чём дело? - не понял Гадюкин. - Что ещё за беспомощное ничтожество мне подсунули?..
Дракон вскочил на ноги, издал яростный рёв и попытался на этот раз припечатать противника длинной очередью ударов, подобных ударам уличного отбойного молотка.
На этот раз Мямлик оказался податливым и сильно сплющился - не то чтобы в блин, но во что-то по форме напоминающее хоккейную шайбу.
Воодушевлённый успехом, но уже хрипевший от усталости дракон собрал все свои последние силы и, размахнувшись взахлёст, - ударил так, что земля вздрогнула.
Но Мямлик его обманул. Притворившись до этого мягким, он в момент удара сделался таким твёрдым, что чугунная голова-молот дракона раскололась пополам.
Технопупс издал свой последний в жизни пронзительный механический вопль и свернулся обратно в шар. Но только этот шар был меньше прежнего и по форме напоминал высохший лет триста назад лимон.
