Вскоре она замерзла и выбилась из сил. Из последних сил перевалилась через борт внутрь ящика. Сено промокло, мокрая одежда сразу же прилипла к телу. Но ветер здесь не так доставал. Временами измученная Анжелика впадала в забытье. Пришла она в себя от толчка. Ящик ткнулся в берег и стал поворачиваться, влекомый течением.

Анжелика подняла голову. Это был остров, поросший ивами, довольно обширный, саженей сто в диаметре. Анжелика ступила на берег.

— Есть здесь кто-нибудь? Помогите мне! Мне надо добраться до берега!

От волнения и усталости она говорила по-французски. Никто не ответил. Она нагнулась и вытащила край ящика на берег. Выгребла сено и повернулась, чтобы идти в глубь острова, найти место потише и посуше. Впереди в темноте что-то двигалось. Анжелика замерла. Несомненно, это был человек. Он крался меж стволами, бесшумно ступая, движения казались вкрадчивыми, нерешительными. Человек внезапно оказался совсем близко, до него можно было дотянуться рукой, он оказался невысоким, не выше Анжелики.

— Кто ты? — спросила Анжелика по-русски, обмирая от страха.

В следующий миг человек, размахнулся и крепко ударил Анжелику в лицо. Уловив резкое движение, Анжелика отпрянула, и удар пришелся вскользь по губам и носу. Ослепленная резкой болью, маркиза повалилась навзничь, голова ее оказалась в воде, и это привело ее в себя. Она пыталась подняться, но человек, ударивший ее, схватил ее за волосы, потащил куда-то, в темноте еще несколько раз ударил по лицу, но не точно, не рассчитав удара, и дважды дал коленом по ребрам.

— Мужа ищет… сучка…

Сквозь звон в ушах Анжелика расслышала эти слова, но не успела догадаться. Еще один удар коленом в голову на некоторое время выбил из нее сознание.

— Ты у меня… получишь… мужа…

«Это жена Мигулина…» — догадалась Анжелика.

Татьяна, жена Мигулина, видимо, пряталась в этой рощице, зная о запрете появляться в лагере женщинам. Только ее желания побить Анжелике лицо и оттаскать ее за волосы спасли бедную маркизу. Жаждущая мести Татьяна забыла, что у нее есть нож. Но она могла вспомнить…

Закрывая голову руками, Анжелика перевернулась вниз лицом. В ящике от телеги должен лежать нож, оставленный ей Мигулиным. Она поползла, стараясь оторваться от Татьяны. Та с мстительным смехом дважды пнула ее и опять повалила на землю. Анжелика несколько мгновений лежала неподвижно, собираясь с силами, потом медленно подтянула под себя руки и ноги, рванулась, вскочила и бросилась к ящику за ножом. Татьяна настигла ее, наступила на пятку, и Анжелика рухнула, больно ударившись грудью о борт ящика. У нее перехватило дыхание, она закашлялась.

— Мужа тебе…

Татьяна схватила ее за волосы и потащила на себя. Упираясь и стискивая зубы от боли, Анжелика торопливо шарила руками по дну ящика. Ножа не было. Она ведь переворачивала телегу… Вспомнив об этом, Анжелика поддалась, и Татьяна рывком опрокинула ее на спину, еще раз пнула, отгоняя от ящика. Может быть, она думала, что Анжелика хочет уплыть на нем.

— Погоди, подруга…

Анжелика опять перевернулась лицом вниз и закрыла голову руками.

— Мне не нужен твой муж… — крикнула она, но от волнения — по-французски. — Я ищу своего…

— Покричи… покричи…

Надо было выиграть время и прийти в себя. Анжелика покатилась в темноту, стараясь оторваться от Татьяны. Ножа не оказалось, приходилось отбиваться голыми руками. Она и вправду сумела оторваться и подняться на подгибающиеся ноги.

— Беги… беги быстрее… — рассмеялась Татьяна. — Куда только…?

Опомнившись, она схватилась за нож. Анжелика, наблюдавшая за ней с расстояния в несколько шагов, заметила, что напавшая на нее женщина подобралась, напружинилась. «Она с ножом…» Анжелика метнулась в сторону и бросилась бежать, петляя меж деревьями и продираясь сквозь кусты.

Они обогнули остров и выбежали опять к прежнему месту. Чувствуя, что не убежать, Анжелика обернулась и остановилась. Она угадала, а не увидела в темноте направление удара, успела подставить руку. Разогнавшаяся Татьяна налетела на нее, и обе они рухнули на землю, сцепились и покатились. Анжелика отбивалась, сама не зная, откуда у нее берутся силы. Ей снова удалось оторваться, вскочить на ноги и побежать. Она ни о чем не думала, она просто спасала свою жизнь.

Остров был явно тесен. Негде спрятаться, негде укрыться… Разогнавшись, Анжелика прыгнула далеко в воду и попыталась плыть. Татьяна последовала за ней. Она с плеском влетела в воду, но не могла плыть так быстро, так как держала над поверхностью зажатый в кулаке нож. Обеим им приходилось то плыть, то брести. Расстояние меж ними сокращалось. И вновь, когда казалось, что через мгновение нож вонзится в спину Анжелике, она обернулась и смогла перехватить руку соперницы. Татьяна подпрыгнула, обхватила Анжелику рукой за шею, а ногами за талию и навалилась сверху. Не выдержав ее тяжести, Анжелика с головой погрузилась в воду. Вода хлынула в рот и в нос, вспышки молний пронзили мозг. Из последних сил, страшась потерять сознание, Анжелика удерживала перехваченную руку с ножом и ворочалась в бурлящей воде, лихорадочно искала путь вверх. Татьяна, навалившаяся на нее, тоже погрузилась в воду, потеряла равновесие и немного хлебнула. Обе они высунули головы наружу одновременно, и Татьяна снова, подпрыгнув, навалилась на Анжелику сверху, топя ее и в то же время пытаясь вырвать руку с ножом. «Конец, — пронеслось в голове. — Господи, прими…» И тут казачка ослабила хватку, она оттолкнула Анжелику и вырвала руку с ножом из ее ослабевших пальцев. В ожидании удара Анжелика сжалась и оттолкнулась ногами от дна, стараясь отплыть. Удара не последовало. Вынырнувшая Анжелика жадно глотнула воздух и взмахнула руками, отражая предполагаемый удар ножа.

Казачка застыла, как завороженная. Из темноты кто-то плыл к ним. Слышался частый плеск. Казалось, что кто-то сильно и быстро-быстро перебирает руками.

— Плывет кто-то… по-собачьи… — пробормотала казачка.

Низкий ужасный рык, похожий на сдавленный стон, долетел с той стороны… И обе женщины, взвизгнув от ужаса, бросились к берегу.

Они бежали, падали, толкались от дна ногами, пытались плыть. Вода, доходившая кое-где до пояса, а кое-где и до груди, замедляла их стремление. Давясь от кашля, захлебываясь, ослабевшая Анжелика отстала от Татьяны. Зверь настигал…

Татьяна первой выбралась на островок и с проворством, присущим белкам или кошкам, вскарабкалась на ближайшее дерево. Когда Анжелика коснулась руками песка и травы, казачка была уже высоко вверху. У Анжелики не оставалось времени, зверь был близко, и она не надеялась взобраться на дерево так же быстро. Поэтому она пробежала на подламывающихся ногах по острову, оттолкнула тележный ящик и упала внутрь на доски.

Ящик, тихо покачиваясь и поворачиваясь вокруг своей оси под струями воды, поплыл по течению. Анжелика свесилась за борт и изо всех сил стала грести руками, но поскольку она гребла с одной стороны, это мало помогало. В тревоге Анжелика оглянулась на остров.

Зверь не преследовал ее. Сначала разгоряченная Анжелика даже не разглядела его. Потом лишь увидела горящие красноватым огнем глаза… Зверь стоял возле воды и провожал ее взглядом…

«Сейчас поплывет… Догонит…». Нет, он не трогался с места, только рычал.

Обессиленная Анжелика повалилась на дно ящика, все еще вздрагивая от ужаса и напряжения. Сознание покинуло ее.

Остаток ночи и рассвет она провела в полубреду. Ей мерещились всякие ужасы; непонятные расчеты и предвидения забивали воспаленный мозг. Казалось, что весь мир — бесконечная серая водная гладь, и плыть по ней придется бесконечно. Зверь, похожий на волка постоянно чудился где-то в стороне, вне поля зрения, и когда она поворачивала голову в поисках его, он, показавшись на мгновение, снова исчезал и маячил с другой стороны. «Он не тронул меня… Он до сих пор не тронул меня… И не тронет!» — пронзила мозг мысль. Какое-то время она почувствовала странное, но очень сильное чувственное влечение к этому существу. Она сделала его таким… Она воткнула тот нож… И пока нож не вынуть… Но кто вынет его…? Только она! Никто не знает и не узнает… ЭТОТ ЗВЕРЬ ЗАВИСИТ ОТ НЕЕ… Странное чувство любви и жалости, какое иногда возникает у погубителя к загубленному им существу, появилось в душе Анжелики. Ей захотелось приласкать зверя, пригладить его вздыбленную шерсть… Новая трезвая мысль заслонила все остальные: если зверь от нее зависит, с ним можно поторговаться, заставить служить себе…