Наиболее предприимчивые купцы, ростовщики, авантюристы раскидывали свои сети не только в самых отдаленных провинциях империи, но и за ее пределами. Именно они служили лазутчиками и шпионами, именно они составляли карты, намечали пути продвижения, заботились о том, чтобы римские легионы были обеспечены продовольствием и фуражом. Но особую заботу они проявили о том, чтобы царские сокровища и клады богатых людей завоеванных стран не уплыли из рук римлян. Неудивительно, что так мало случаев нахождения кладов времен Римской империи.
Обладая активностью, смелостью, предприимчивостью, а также колоссальными финансовыми средствами, всадники подкупали воинов, слуг, сановников, полководцев, их жен, сестер, любовниц. Они проникали везде и повсюду, собирали тайную информацию, которая вслед за ударами легионов Рима превращалась в полноценное золото.
Часто борьба политических деятелей и полководцев за управление теми или иными территориями объяснялась не политическими мотивами, а именно экономическими. В пользу этого тезиса говорит тот факт, что политические деятели в ту пору, когда все богатые территории и страны были оккупированы, начали борьбу за перераспределение внутренних богатств, т. е. тех богатств, которые были сосредоточены в руках римской знати. Лучше всего об этом свидетельствуют проскрипции Суллы и второго триумвирата, т. е. того периода, когда все, что было достойно внимания Рима, было завоевано и началась агония республики с 600-летней историей.
«Война была в сии времена народным промыслом, – утверждал Н. Карамзин, повествуя о набегах киевских князей на Восточную Римскую империю. – Олег, соблюдая обычай скандинавов и всех народов германских, долженствовал разделить свою добычу с воинами и полководцами, не забывая и тех, которые остались в России». Именно нежелание делить с дружиною дань побудило князя Игоря повторно воротиться к древлянам с «малою дружиною». Корысть оказалась роковой. Древляне, чтобы им больше не докучали, привязали князя к деревьям и разорвали надвое, ибо «пурпур меняют только на саван». Сокровища князей и золото куполов сослужили плохую службу и Киевской Руси. Слава о богатствах возбуждала алчность близких и дальних соседей, по греческому образу называемых Карамзиным варварами, среди которых были и монголы.
Спаянные той таинственной внутренней силой, которая повелевает умереть, но не отступить, приученные к жесткой дисциплине, прекрасно обученные и вооруженные тумэны Чингисхана представляли собой скорее фалангу, чем дикую орду. Перед ней не могла устоять ни древнейшая цивилизация китайских царств, ни цветущие Хорасан и Самарканд, ни молодое Русское государство, ни жестокие остготы, ни лихие угры, ни погрязшие в грехе и словоблудии итальянцы. Воля Чингисхана, организованность, порядок и дисциплина в войске, когда за всякое ослушание ломали хребет, канализировали энергию, вдруг взбунтовавшуюся с неуемной силой в жилах доселе убогих кочевников. Они за короткий срок создали самую огромную в истории человечества империю – от Филиппин до «Апеннинского сапога», правда и самую «саморазваливающуюся».
Однако за неполных 40 лет расцвета империи был составлен свод законов «Великая яса», продиктованный самим каганом, установлен порядок правления и наследования высших должностей, образована новая администрация, централизованы финансы, выпущены бумажные деньги, которые по причине разумной эмиссии при Хубилае не подвергались инфляции, создавались сокровищницы и государственные мастерские.
Чингисхан был предусмотрителен, и его жестокость была элементом стратегии. В 1207 г. он направил своего любимого и им же позже убитого старшего сына Джучи на завоевание племен, обитавших в долине Енисея. Этот поход всем казался бессмысленным, ибо ни платить дань, ни дать мастеровых, ни тем более обогатить сокровищами монголов они в силу нищеты и отсталости не могли.
Чингисхану было ведомо то, чего не знали сами обитатели долины: там были залежи железа, которые каган ценил не меньше, чем золото. Чингисхан создал широкую сеть того, что мы именуем экономическим и военно-политическим шпионажем. Он не предпринимал ни одного похода без ясной цели, без изучения тех богатств, которые попадут ему в руки, без учета уровня развития ремесла и военного дела противника. Переодетые лазутчики и тайные агенты, предатели и изменники, купцы и обиженные более могучими соседями царьки, изгнанные наместники, просто корыстолюбцы и им подобные составляли тайную армию, которая помогала получить необходимую информацию, захватить крепости, навести на след сокрытых сокровищ, откопать клады и вскрывать захоронения, куда вместе с владыками опускались и драгоценности. Шпионское дело было налажено столь хорошо, что в руки чингисидов попали почти все богатства и культурные ценности китайских царей и багдадских халифов, золото скифов и несметные сокровища Аббасидов.
Как и все завоеватели, монголы особое внимание уделяли сокровищам и их захвату. Когда брали город, жителей по установленному порядку выводили в поле и убивали, чтобы не мешали грабить ценности, а награбленное вывозили в столичные грады, которые из-за огромности империи находились в разных местах. Но насильственной смерти не подлежали мастера, оружейники, специалисты по производству бумаги, златокузнецы, архитекторы, таланты в изящных искусствах и те, кто владели тайнами ремесла. Непреложным законом, установленным самим Чингисханом, было учиться у всех без исключения народов тому лучшему, что те создали.
Таланты поощрялись независимо от этнической принадлежности. Главным строителем империи, говоря современным языком, стал непалец Анико, который создал в Тибете «Золотую пагоду», трон для великого хана создал русский мастеровой Козма из захваченного Батыем золота. Стенобитные машины, камнеметатели и огнеметные машины, по тем временам первоклассное вооружение, изготавливали китайские мастера, которые достигали в империи высших хозяйственных и административных должностей. Оружейники из среднеазиатских улусов изготовляли холодное оружие из стали, которая могла соперничать с дамасской.
Захватив царство Сун, монголы почти в неприкосновенности сохранили систему управления. Они только ввели новое подразделение – управленцев ремеслами и художествами, в ведении которого находились мастерские по производству предметов быта и роскоши. Мастера, по сути, были рабами империи, но если трудились, то преуспевали, а если ленились или саботировали работу, им ломали хребет.
Плавать по морю более необходимо, чем жить, уверяли древние. Развитие цивилизации и усиление торгового обмена привели к созданию парусного и гребного флота. Нил, Евфрат, Эгейское море и Понт Эвксинский (Черное море) были, очевидно, первыми полигонами, где создавались и совершенствовались водные системы транспорта. Парусный флот сыграл колоссальную роль в истории человечества, верно служа тысячелетия завоевателям и купцам, пиратам и конкистадорам. Благодаря парусу дерзкий испанец сумел подарить цивилизации вторую половину земного шара, а Кук – пятый континент.
С гуманитарной, или научной, точки зрения Великие географические открытия представляют собой, бесспорно, подвиг во имя истины и человечества. С точки зрения практических целей эти путешествия с риском для жизни были дерзкими, крупномасштабными и все же заурядными акциями по разведке несметных богатств. Да и последующие события на вновь открытых землях продемонстрировали, что благородная разведка превратилась в экономический шпионаж с последующими грабежами во всем их кровавом великолепии.
Ни вечная слава, ни забота о человечестве или о грядущем бессмертии гнали мореплавателей в гибельные дали, а стремление разбогатеть. Жажда золота и сокровищ гнала Колумба через неведомый, таинственный и страшный океан к новым берегам. Он не нашел ни Индию с ее специями, ни счастливую Аравию с ее благовониями, ни острова Сипанго с неиссякающими запасами золота и с жемчугом, отличающимся необыкновенно чистым блеском». И, напрасно выдавая желаемое за действительное, Колумб писал не менее алчной королеве Изабелле с Гаити, что золото – это совершенство… и тот, кто владеет им, может совершить все, что пожелает, и способен даже вводить человеческие души в рай». Человек, который жаждал золота, воссоединил два полушария Земли, умер в нищете. Согласно его же концепции, он вряд ли попал в рай.
