— Да, в уничтожении собственных людей, я вижу, помощь тебе не нужна, — демон задумчиво полюбовался перстнями, нанизанными на его пальцы прямо поверх перчаток. — Потому давай вернемся к вопросам спасения мира. Свиток, Алекс. Изучай, пока не случилось непоправимого. Незнание порой губительно.

— Иные знания губительны не меньше. Что в свитке?

— Объяснение происходящих сейчас событий. И описание последствий принятых тобой решений.

— Расплывчато.

— Нет, предельно ясно. Это Статут Преми, герцог. Подлинник. Мне говорили, ты очень его разыскивал.

Не сводя напряженного взгляда с гостя, Александр, склонившись, забрал свиток из безвольной руки монаха. Развернул, убеждаясь в наличии на документе божественного сияния Дэуса и подписи легендарного короля Арта.

И тут же вздрогнул от резкого удара в окно. Оконное стекло тоже вздрогнуло, когда спустившийся с крыши на веревке гвардеец попытался пробить его ногами и ворваться в комнату. И гвардеец вздрогнул, когда маневр не удался, стекло даже не треснуло, а вот ноги пронзила сильнейшая боль.

— Да, плоховато ты подготовился к моему визиту. Изрисовал пентаграммами все дворы и подвалы, а собственные покои практически ничем от меня не защитил, — прокомментировал происходящее незнакомец. — Ну, разве что ты полагал, что я буду пробиваться к тебе через двор с толпой обезумевшего народа.

— Я слышал, будто ты и сам обезумел, Ветер Юга, именуемый Герлистэном, — раз уж гость упорно не желал представляться, герцог поименовал его сам.

— Любопытная версия, — от данного ему имени визитер не отказался. — Ты читай, не отвлекайся. Я прослежу, чтобы нас не беспокоили.

Он читал. Читал и бледнел, и перечитывал еще и еще раз. Стены дома дрожали от ударов топора и ударов святых молений, сыттар (или тот, чьими устами демон желал сейчас говорить) невозмутимо сидел в его кресле, а герцог продолжал изучать документ, позволивший сыттарам фактически погубить королевство.

Договор, полюбовный договор, заключенный по воле и под покровительством Божественного Дэуса его Рыцарями с одной стороны и восьмью Вольными Ветрами с другой. Договор, в котором подробно прописывалось, как, когда и на каких условиях благодарный за помощь Дэус позволяет сыттарам отныне проникать в человеческий мир. Прежде вовсе лишенные такой возможности, теперь они могли раз в сто лет лично являться к людям, дабы выбрать себе невесту из рода Лилит и, с одобрения родителей, совершить с ней брак по законам земного мира — пред очами Пресветлого Дэуса. Гарантом и свидетелем совершения брака, человеческим воплощением нечеловеческой и нематериальной сущности жениха, хранителем брачной клятвы становился при этом один из Рыцарей Дэуса, отдавая таким образом долг своим нечистивым союзникам, без которых не было бы победы в Войне Богов.

И в приложении к Статуту, той самой брачной клятве, что смог прочитать, но не смог понять полуграмотный священник из Сторинской церкви, и в самом деле дополнена была всего одна фраза: «…в лице моего отражения в зеркале ветра и во исполнение Статута Преми…» А все остальное там было стандартно: «Я (Александр) беру тебя (Роуз)» и много-много правильных слов. Но «я беру тебя» — в лице своего двойника, «я буду мужем тебе» — в лице своего двойника. И лишь брачные клятвы хранить не отражению — живому.

Во исполнение Статута Преми.

А Статут уже прямым текстом объявлял связанного брачной клятвой Рыцаря Гарантом и Хранителям союза сыттара и его будущей сильфы, чья задача «оберегать, хранить и поддерживать» этот противоестественный союз. Особенно «в переходный период», когда природа юной новобрачной «двойственна», и она «особенно уязвима». И, конечно же, Гарант не может чинить препятствий к осуществлению супружеских прав, не может насильно разлучать супругов. И уж тем более не может убивать ту, что Договор обязывает его хранить.

— Как видишь, договор уже нарушен, — негромко произнес сыттар, прерывая затянувшееся молчание. — И это дало сыттарам возможность нарушить свою часть — о «невмешательстве в дела людей в иной форме, нежели это указано в Договоре».

— Ты сам прислал ее ко мне!

— Прислал жену к мужу, что ни букве, ни духу не противоречит. Находясь между двумя мирами, обладая двойственной природой, Роуз, фактически, является сейчас женой двух мужей. И ее человеческая половина — твоя по праву, — невозмутимо отозвался сыттар, по-прежнему неподвижно сидящий в кресле. Вот только взгляд его невозмутимым не был — изумрудная зелень, казалось, горела огнем. Призрачным зеленым огнем, обещавшим лишь разложение и смерть. — Ты мог бы принять ее, как жену, договор допускает такое прочтение. Твоя — покуда жива, моя — после.

— И зачем тебе это могло понадобиться? — хрипло поинтересовался герцог, не сводя с сыттара напряженного взгляда.

— Роуз боялась умирать, — чуть пожал тот плечами. — Боялась меня — такого, каков я есть без этой приторной маски. Хотел ей показать, что бояться стоит не внешности — твоя идеальна. Вот только жизнь с тобой очень быстро научила бы ее, что ценить стоит не форму, а содержание. Не важно, как называется твое бытие — жизнью или не-жизнью, не важно, проходит твоя рука сквозь мебель, или твердо держится за нее. Важно лишь то, что именно ты творишь. От того, мой любезный герцог, что творишь в этой жизни ты, она очень быстро бежала бы в ужасе. Ко мне. Растеряв все сомнения. И была бы счастлива.

— Все, что я делал с тех пор, как из юноши превратился в мужчину — это защищал интересы государства, демон, и боролся с его врагами, — Александр лишь брезгливо поморщился. — Ну ладно, допустим. Допустим, демон, я в это поверю. Роуз наивна, поешь ты сладко, и моей строгости она, возможно, и предпочла бы твои нежные речи. Вот только при чем здесь замок?

— Не причем. Он не для тебя.

— Да? А как же «врата Ада», что откроет принесение меня в жертву, как любезно сообщил мне давеча твой белоснежный брат?

— Врата ада уже открыты, просто взгляни в окно. Тобой, если ты до сих пор этого не понял. Но братьям этого мало. Договор нарушен, но не разорван, алтарный камень еще не треснул. А знаешь, что будет, когда это случится? Когда мы станем свободны от клятвы, которой сковал нас Дэус? Когда Вольные Ветра действительно станут вольными?

— Дэус сковал? Да по этому Договору он и так дал вам больше, чем вы имели!

— Но меньше, чем обещал! Меньше, чем отняла у нас его Дэя! — он все же вскочил. И глаза полыхнули уже не зеленым — алым. — Но ты почти исправил несправедливость, Рыцарь. Почти справился. Тебе остался один только шаг! И Вольный Северный Ветер, «мой белоснежный брат», принесет вам стужу зимы, от которой воздух будет замерзать прямо в легких! А когда ему надоест, Ветер Юга — у которого не останется причин жалеть здесь кого бы то ни было — принесет выжившим зной пустыни, и кожа тех, кто сумел уберечься от холода, начнет покрываться волдырями от нестерпимого жара, а реки и колодцы пересохнут, лишая страждущих даже глотка вожделенной влаги. Впрочем, влага придет — вместе с Вольным Ветром Востока, обрушится на ваши берега цунами, затопит наводнениями посевы. Надоест ему — придет Ветер Запада, самый легкий, самый приятный. Он принесет чуму и холеру, горячку и проказу, оспу и чахотку…

— Прекрати запугивать меня!

— Разве я тебя запугиваю, мальчик? Пугают тебя они, — сыттар кивнул на окно, за которым святое воинство с трудом, но все еще сдерживало напор безумной толпы. — Торопят, мешая думать и вынуждая совершить роковую ошибку.

— И что же, все прекратится, едва я отдам тебе Роуз? — поинтересовался герцог, практически не сомневаясь в ответе.

— Нет, — с ответом не угадал. — Сыттары отступят, да. Но само оно не прекратится. Слишком много крови уже пролилось. Будут бунты, междоусобица, борьба за власть, вторжение извне. Марбур поддержит младшего принца, чтоб посадить на трон свою дочь, бароны закричат, что королевская власть в принципе ни на что более не способна… Но у государства все же останется шанс. И у Дэуса. А вот вырвавшиеся на свободу сыттары предательства ему не простят.