Боль под глазами уже стала настоящей мукой.

Время настало.

Даже Стукач это понял. Он стоял у решетки своей камеры и смотрел наружу.

– У тебя гости, жеребчик.

Икс посмотрел сквозь решетку – сердце у него стучало, как барабан.

Какой-то повелитель взлетел с каменистой равнины и несся по воздуху прямо на него.

Заключенным не разрешалось знать имена повелителей. Повелитель, ворвавшийся сейчас в камеру Икса, держался по-африкански царственно, так что его втихую называли Регентом, отдавая должное его гордой осанке, внушительному росту и сияющей угольно-черной коже.

Икс лег на спину, готовясь к ожидающему его ритуалу.

Вскоре Регент уже возвышался над ним, а золотой обруч у него на шее и ярко-синее одеяние мерцали в темноте.

Он положил ладонь на лицо Икса, словно маску, и начал произносить речь, которую Икс уже много раз слышал.

– Низинам нужно заполучить в свое собрание еще одну душу, – произнес он голосом, который был чрезмерно громким для тюремной камеры. – Он дурной человек, нераскаявшийся и ненаказанный. Я принес тебе его мерзкое имя. Готов ли ты получить это имя, и поставишь ли ты этого человека передо мной на колени?

– Да, – ответил Икс.

– Будешь ли ты все это время оберегать тайну нашего мира? Будешь ли защищать древнюю нерушимую стену между живыми и мертвыми, как это делали все охотники с той поры, когда даже время еще не начало оставлять след на камнях? – вопросил Регент.

– Буду, – пообещал Икс.

Повелитель обхватил лицо Икса своей когтистой рукой и начал сжимать пальцы. Череп Икса словно воспламенился. Боль потекла вниз по его шее, прошлась по плечам и двинулась дальше, пока не поглотила его целиком. Он не мог дышать. По предыдущему опыту он знал, что этот ужас пройдет, однако невольно начал рваться и дергаться. Рука повелителя надавила еще сильнее.

Тем не менее Икс не счел Регента жестоким. Продолжая надежно удерживать Икса, другой рукой он отечески гладил его по голове и следил за тем, чтобы его когти не повредили Иксу кожу. Вскоре нечто под глазницами Икса прорвалось, словно плотина, так что он видел только ослепительную белизну. Придя в себя, он обнаружил, что находится в Верхнем мире… на склоне горы, в буран.

Регент наполнил жилы Икса прегрешениями мужчины.

Икс был подобен псу, почуявшему запах добычи.

Теперь он мог начать охоту.

Имя мужчины было скучным кирпичиком: Стэн. Но по крови Икса бежала не только история Стэна, но и истории всех тех, чьи жизни были им заражены. Там была старая супружеская чета, Берт и Бетти. Там был мальчик, заблудившийся в лесу, без куртки и перчаток. Пара собак.

И девушка.

Икс мог бы вызвать ее лицо и рассмотреть его во всех деталях, но поостерегся это делать.

Он просто скользнул по ней краем мысленного взгляда – и увидел достаточно, чтобы понять: она слишком милая… слишком отважная и полная надежды… чтобы он мог оправиться.

Сейчас девушка стояла у гаража. Она просто стояла, щурилась, глядя на Икса, и терла нос, ее волосы растрепались после сна. И все равно он был настолько заворожен ею, что в его теле все остановилось. У нее были волнистые светло-каштановые волосы, едва доходившие до плеч. На левой скуле красовалась небольшая родинка, привлекающая внимание к ее глазам: большим, сверкающим – и цвет менялся с голубого на серый.

Икс отвернулся и яростно раскашлялся. Преступления Стэна загрязняли его тело с той поры, как Регент впустил их ему в кровь. Теперь, когда Икс позволил Стэну уйти, боль усилилась. Для повелителей трясучка служила средством заставить охотников исполнить приказ и вернуться в Низины с добычей.

Икс никогда раньше так не страдал, потому что никогда еще не отказывался исполнить свой долг. И тем не менее он знал, что эти мучения – жар, боль, бред – будут только усиливаться, если он не возобновит поиски Стэна. Даже если Икс выдержит эту болезнь, повелители отправят за ним другого охотника – или, может, появится сам Регент, разгневанный и настроенный на мщение.

Когда приступ кашля прошел, Икс снова повернулся к девушке и ее родным. Мать удерживала детей на безопасном расстоянии, однако мальчишка сумел вырваться и кинулся к нему. Тело Икса инстинктивно напряглось: прежде к нему приближались только те, кто собирался ему навредить, но мальчишка просто захотел обнять его, шепнув:

– Ты спас моих собак!

Он стиснул Икса так сильно, что тот ахнул.

– Прекрати, ты делаешь ему больно! – сказала девушка. – И вообще так себя не ведут.

– Отойди от него, Джона, – потребовала мать.

Мальчик послушался. Мать обвела взглядом гараж.

– Господи, да тут жарко! – сказала она. – Как такое может быть?

Икс нагрел воздух, просто потерев руки. Увидев тревогу матери, он сделал круговое движение кистью – и в гараже мгновенно воцарился холод.

– Ого! – воскликнула мать, встревожившись еще сильнее.

– Обалденно! – сказал мальчик.

Девушка ничего не сказала. Она не подходила ближе. Ей страшно? Противно? Икс не стал бы ее винить. Он внушал отвращение даже самому себе. Он видел, что она заметила ссадины у него под глазами и тут же быстро отвела взгляд. Его наполнил стыд. Хорошо бы она и ее родные убежали. Хорошо бы они сожгла гараж вместе с ним. Он не хотел, чтобы они связывали свои судьбы с его судьбой. Теперь, когда он предал повелителей, он превратился в тело, находящееся в свободном падении, ускоряясь в полете.

Икс бережно дотронулся до спины мальчика, давая ему знать, что тот не причинил ему боли. Он снова скосил глаза на девушку, опасаясь, что увидит в ее взгляде ужас. Вместо этого в ее глазах было какое-то мягкое выражение, которое он не сумел расшифровать.

Ему удалось заговорить, что удивило даже его самого. Он произнес четыре слова, постаравшись вложить в них как можно больше силы:

– Оставьте меня. Берегите себя. – А потом так тихо, словно говорил только себе, он добавил еще два: – Джона. Зоя.

Тут он начал терять сознание: тьма нахлынула на него со всех сторон. Он еще успел услышать короткий диалог. Мальчик изумленно сказал:

– Он знает, как нас зовут, ма! Откуда он узнал, как нас зовут?

А мать ответила, хоть это был не столько ответ, сколько какая-то усталая мольба:

– Хотела бы я знать, что впускаю в свой дом.

Зоина семья минут десять придумывала, как перетащить Икса в дом. Тем временем он то и дело погружался в забытье и снова выныривал обратно, словно лодка, которая никак не может решить, плыть или потонуть. Приходя в себя, он умолял их бросить его. Ему не удавалось объяснить им все опасности. В конце концов Джона с матерью ушли за чем-то в дом. Икс и Зоя остались одни.

Даже в лихорадке Икс ощущал всю неловкость этого момента. Он почувствовал, как Зоин взгляд снова скользнул по его лицу: по волосам, губам, глазам – и снова ему стыдно было даже думать о том, каким он должен ей казаться. Прежде он видел таких, как она, издалека, но они никогда ничего в нем не будили. А вот Зоя… Он ощущал на себе ее взгляд, даже когда отворачивался, даже когда у него были закрыты глаза. От ее лица исходило такое тепло, что оно было похоже на свет. Никакой ужас или ненависть больше не могли произвести на Икса впечатление, а вот красота и доброта сбивали его с ног.

– Кто вы? Что вы такое? – спросила Зоя после мучительного молчания. Чуть помолчав, она засмеялась: – На скейтборде катаетесь?

– На чем?

– Извините, – сказала она. – Постоянно что-нибудь ляпаю.

Новая неловкость. Иксу безумно хотелось говорить с ней, помочь успокоиться, показать ей в себе что-то не слишком жалкое.

– Я… не катаюсь на скейтборде, – сказал он.

Она почему-то засмеялась, покачала головой и спрятала лицо в ладони. А потом она устремила взгляд в темноту, проверяя, не возвращаются ли ее мать и Джона. Их пока не было.

– Зоя, – начал Икс, не зная, хватит ли у него сил произнести все те слова, что роились у него в голове, – вы должны меня бросить. Я не такой, как вы. Вы видели, на что я способен, и за мной вскоре придут создания еще более опасные. Они потребуют, чтобы я снова поймал Стэна, – и уничтожат любого, чья тень упадет на их путь. Зоя, я и правда могу принести вам только угрозу!