Не ощущая внутри себя ничего, Петир научился чувствовать город. Спустя месяцы он понял, что Милан – словно натянутый нерв. Он удивительным образом подходил для Бейлиша, у которого не осталось ничего, кроме работы. С утра до поздней ночи пропадая в клинике, он брал на себя столько, что каждый месяц Дайнерис отстегивала ему не плохие премиальные. Пять операций в день стали для него нормой, приводящей к смертельной усталости, находясь в которой уже не думаешь ни о чем, кроме того, чтобы добраться до дома и отключиться.

Прошедший без Старк год давал о себе знать. Оставаясь один в квартире-студии на проспекте Гориция, он сидел на широком подоконнике и пил обжигающе горячий кофе, смотря на Дарсену. Это чертово место слишком напоминало о Дублине. И в то же время оно было совершенно иным.

Самым сложным для Петира до сих пор было засыпать по ночам. Первое время после переезда он подолгу гулял по мощеным улочкам и сидел на лавках у каналов. Он находил себе тысячу и одно занятие, за которым засиживался допоздна. Даже спустя месяцы после, лежа с открытыми глазами, он не мог заснуть без таблеток. Как бы ни прискорбно это было, но Бейлиш признавал перед самим собой, насколько сильно он хотел, чтобы она попросила у него прощения. В их отношениях не было его ошибок. Он ничем не оскорбил ее, даже когда обо всем узнал. Боги, неужели он хотел слишком многого? Просто чтобы она попросила у него прощения…

Каждый день на протяжении этого года был для него мучением. Были взлеты и падения, словно он играл на бирже. Соглашаясь оперировать пациентов, от которых раньше бы отказался, он будто хотел выяснить где находится предел его сил и умений. И ему было все равно, даже если бы он проиграл. Бейлиш был замкнут в своем негативе. Этот чертов год без нее разрывал его на части!

Больше всего на свете ему хотелось, чтобы Старк попросила у него прощения. За все, что она разрушила. За то, чего ему стоили все эти перемены в жизни, произошедшие из-за нее. Черт возьми, это просто не давало ему покоя!

Будь проклято ее решение и ее грубость в их последнюю встречу!

Спустя двенадцать месяцев, здесь, под этим солнцем, у него все было не так уж и плохо. Он мало пил, все больше работал, рисковал. Но те, кто прикасались к нему, чувствовали только половину его.

Все, что могло его излечить – просьба о прощении. Небо свидетель, как ему этого не хватало, чтобы снова стать целым. Порой Петиру хотелось бросить все и хотя бы на день вернуться в Ирландию, пройтись по берегу Лиффи и, может быть, встретить ее. Но он не вернется, нет. Он сделает все, что в его силах, чтобы задушить в себе эту слабость. Он сможет.

– Buona serata, cara, – поцеловав улыбчивую шатенку в уголок губ, Бейлиш достал из кармана пачку сигарет и закурил.

Прогулочным шагом удаляясь от клиники, в которой только что закончилась его смена, он мысленно перебирал варианты того, как провести сегодняшний вечер. Можно было отправиться поужинать в пиццерию. Неподалеку от работы он знал одну, где не только прекрасно умели готовить, но и заботились об исключительности винной карты. Был еще вариант пройтись до небольшого паба, в котором наливали не плохой Гиннесс. Впрочем, Петир все равно выбирал чаще виски. Докурив одну сигарету и тут же взяв новую, он всерьез подумывал о том, чтобы плюнуть на все и пойти домой. В лавках рядом с квартирой купить что-нибудь и остаться вдвоем и бутылкой. Первое время после переезда, он почти каждый вечер проводил подобным образом.

– Не думала, что ты знаешь итальянский, – до боли знакомый голос, словно выстрел, ранил его.

Остановившись, Пересмешник помедлил несколько секунд, прежде чем обернуться. На его губах царила уже привычная ей усмешка, вот только взгляд был незнаком. Так смотрят на тех, кто перестает что-либо значить. На тех, кто навсегда потерял право называться близким. Глубоко затянувшись, он медленно выдохнул дым в сторону Старк. Зачем ей нужно было появляться здесь? Приехала на неделю высокой моды?

– Еще немецкий и французский, – скупо заметил Бейлиш, лениво, будто нехотя скользнув взглядом по ней.

– Даже не скажешь, что я хорошо выгляжу? – осторожно ступая на путь диалога, она мягко улыбнулась и шагнула ближе.

– Если тебе не хватает восхищенных вздохов, то ты не по адресу, – отрицательно качнув головой, он едва уловимо прищурил левый глаз. – Что тебе нужно?

– Прости меня, – выдохнула Санса, смотря на него с чем-то до боли напоминающим отчаяние.

– Вот так просто? – резко усмехнулся он. – «Прости меня»? Пташка, ты могла бы придумать что-то поинтереснее.

На миг ему показалось, что она сорвется. Что-то на дне ее глаз выдавало решимость, которая напрягла Пересмешника. А в следующий миг Старк стремительно опустилась перед ним на колени. Виновато опустив голову, она смотрела куда-то на его туфли. Хорошо, что она не видела его лица в эту минуту, потому что Петир оказался немало удивлен поступком девушки, начисто уничтожившим в ней чертову семейную гордыню.

– Петир, я умоляю… прости меня. Я идиотка… – в ее голосе явно звучали слезы, но он заставил себя не шелохнуться, дабы в полной мере прочувствовать этот момент. Момент, которого он ждал все это время. А Санса, тем временем продолжала, не обращая внимания на то, что окружающие вовсю таращатся на них. – Но я не могу жить без тебя.

Когда молчание, после последних произнесенных ею слов затянулось, Старк решилась поднять голову. Заплаканными глазами глядя перед собой, она увидела, как Бейлиш неторопливо стряхивает на землю пепел. Он не смотрел на нее. Не обращал внимания на мольбу во взгляде. Его голос был сух, когда он все же равнодушно заметил:

– Это твой последний шанс. Не продолбай его, – разворачиваясь, он выкинул окурок на тротуар, решив, что сегодня выбор падает на пиццерию. – Идем.