- Солнышко, зачем нам нужно так жить? - Я был готов слушать ее рассуждения о власти, деньгах, жизни. Ответ был неожиданным и резким.
- Да, нах оно все сдалось. Западные страны больше не хотят доплачивать чиновникам. Коррупционеры достали всех. Обыкновенные люди перестали думать. Готовы убивать тех кто говорит, верит не так как они. Пожилые женщины и мужчины нашли в ненависти смысл жизни. И стучат нам на соседей, стучат, стучат, стучат.
Магия момента рассеялась. Рядом снова сидела жесткая женщина. Я ждал продолжения. Пусть выговорится. И она продолжила.
- Даже Сорос потихоньку сворачивает наше финансирование. А без его денег мы здесь никому не нужны.
- Так какие у нас здесь перспективы?
- Не знаю. Клим, на всех пришлых сильно давят. Многих из приехавших уже вышвырнули из страны.
- Заработали, хоть что-то? - девушка внимательно посмотрела на меня. Не доверяет еще.
- По разному. Поначалу большие деньги можно было брать легко. Кто-то брал, а кто-то записывал. Теперь власть укрепляет.
- Лаврентию я чужая, он своих людей хочет поставить в полицию. Джаппу интересуют только деньги. Понимаешь, у каждого политика здесь есть свои "скелеты в шкафу". Наверх вылезло столько подонков, сколько не встретишь даже в бразильской тюрьме. И не спрашивай откуда я знаю про тюрьму. Они знают за какие вещи меня можно наказать.
Как она прекрасна в своей эмоциональности. Я потянулся губами к ее лицу. Момент был подходящий. Холодный взгляд остановил меня. Вот сука! Раздразнила только! По тонкому льду ходит. Дамочка переоценивает свои силы и мою выдержку. Фух. Тише. Спокойней. Значит еще не время. Я сдержанно попрощался.
Виктория только начинала мне доверять, еще с настороженностью прицениваясь к моим действиям. Шаг за шагом я убирал ее страхи. Ставал ближе. Ужом заползал в душу, изучая и сковыривая мешающие наросты. То, что пережила эта стойкая девушка было страшно. И выдавив очередное откровение она так жалобно, ясными девчачьими глазами смотрела на меня. Как будто ждала, что я ее обижу или просто оттолкну. Снимая завесу тайны со своей прошлой жизни она каждый раз боялась встретить мое отвращение или презрение.
Однажды я сказал ей: "Глупая, смешная женщина, пойми, - такой только тебя люблю... Единственное существо на земле... Если бы ты двадцать раз не умирала во вшивых вагонах, если бы тебя не покупали как девку, - разве бы ты постигла всю остроту дерзости человеческой... Разве бы ты ходила по коврам такой повелительницей... Разве бы я положил к твоим ногам самого себя..."*.
*Цитата из фантастического романа А.Н.Толстого "Гиперболоид инженера Гарина".
- Какие вагоны? - удивилась девушка.
- Да так, это услышал где-то, - не стал вдаваться я в подробности.
Блин, вырвалось. Играть роль интеллектуала, здесь было не нужно. Но сказано ведь писателем замечательно, в душе осталось и вспомнилось в подходящий момент.
Поменял шило на швайку
На работе я создал образ необщительного эксцентричного профессионала. Поэтому "подковёрные игры", творившиеся в министерстве, меня не задевали. Виктории было сложнее. Она публичный деятель, занимала ответственную должность. Ее назначение, также как и назначения других иностранных специалистов, продавили внешние силы. Местные ею восхищались, как женщиной. Но считали чужаком, который рано или поздно освободит место для кого-то из своих. Она не могла доверять никому из подчиненных. Политическая целесообразность и жестокость к чужим стали основными правилами в правительстве страны. Только нежелание проигрывать заставляло ее бороться дальше.
Конец был предсказуем. Мне оставалось просто ждать. Работа в коррумпированном государственном аппарате была не ее стихией. Острый нестандартный ум тупили саботажем, бюрократией, угрозами. Она провернула сложнейшую операцию, легализовав себя в качестве чиновника. Но дальше "билась о стену".
Однажды, будничным днем, Виктория спросила меня: "А знаешь, ведь я даже не знаю, как ты устроился. Покажешь?".
Что-то сильно тревожило ее последними днями. Я чувствовал. Может решила поделиться переживаниями, а может? Мое сердце застучало быстрее. Нервничаю, как перед экзаменом. Как будет, так и будет.
Мы неспешно шли прохладной улицей. Она почти ничего не говорила. Я заполнял тишину рассказами о своих приключениях. Она думала, я ждал ее решения. Декорации, сумрак города напомнили мне старый, случайно просмотренный чёрно-белый фильм "Белые ночи", великолепно снятый Лукино Висконти. Чем я хуже Марчелло Мастроянни? Сравнение подняло мне настроение. Мы поднялись на второй этаж. Я открыл дверь. Она прошла. Включил свет. Усадил Викторию в кресло. Попытался быстро прибрать разбросанные вещи, скрывая холостяцкий беспорядок.
Затем налил в бокалы припасенную Хванчкару. Ведь в глубине души я всегда надеялся, что она заглянет ко мне.
- Иди сюда, - произнесло мое счастье тихим голосом.
Чувственные нотки в голосе мне понравились. Сердце забарабанило, вдруг резко стало жарко. Я присел перед креслом, положил руки на ее колени. Затем начал осторожно перемещаться к бедрам. Меня не останавливали. Ее рука дотронулась до моей головы...
Утром, я узнал, что она подала в отставку. Не хватило сил бороться. После прихода во власть новые чиновники получили возможность бесконтрольно распоряжаться огромными денежными средствами. Устоять от соблазна поживиться было сложно. Ей удалось вывести почти два миллионов долларов. Теперь вопрос стоял так: или она уходит, или эта информация станет публичной. А тогда увольнение будет самым легким наказанием.
С моей точки зрения это была отличная операция, в которой мошенник получал деньги и свободу. Чему расстраиваться? Два миллиона за несколько лет. Мне приходилось тяжело трудится и за меньшие деньги. Но моя любовь была недовольна, ведь она хотела большего. Хотела власти, привилегий влиятельного публичного деятеля, стабильности. Нужно спасти ее от грязи политики, показать, как бывает прекрасна жизнь. Объяснить, что в жизни существуют и другие ценности.
Через неделю мы, умные, опытные, дерзкие преступники на пике своих возможностей, отправились отдыхать в Тоскану. Мне всегда нравился этот прекрасный итальянский регион. У нас были "чистые" документы, новые лица, достаточно денег и отличное настроение. Перед нами был открыт весь мир. Мы себя еще покажем.
