Я поняла, что мне просто необходимо заняться сексом в ближайшее время, иначе это становится просто опасным. Для Светы в первую очередь.

После танцев были песни. Мы пели. Точнее, мы орали до хрипоты одну из самых известных песен Scorpions - Still loving you. К моему удивлению, Света тоже знала наизусть этот шедевр и прекрасно владела английским, а ее произношение было даже лучше моего. Я привыкла считать, что у меня чуть ли не идеальное произношение. Мне это говорили сами иностранцы. Но даже тут она меня переплюнула.

Я никогда, ни разу ни с кем так не развлекалась. Ни с кем мне не было так комфортно, так легко. Я никогда не чувствовала себя так открыто и свободно с кем-то. Но в то же время я ощущала, что моя душа будто обнажалась рядом с ней, а инстинкт самосохранения, взращиваемый мной годами, сигналил, что есть мочи. Я понимала, что она меня привлекает. Боже, она такая красивая, что это даже не удивительно. Скорее, было бы странно, если было бы наоборот.

Я вылезла из душа и вытерлась полотенцем. Взъерошив все еще мокрые волосы, посмотрела на себя в зеркало. У меня была неплохая фигура. Я никогда не была худой, в детстве так вообще была даже полновата. Но лет с восемнадцати фигура начала принимать другие очертания. Я уже перестала походить на подростка с пухлыми щеками. Лицо вытянулось, появилась задница, и хоть грудь была небольшая, все было довольно гармонично. Я не выглядела хрупкой, особенно когда начала заниматься в спортзале, но и даже полноватой меня нельзя было назвать. Как говорила мама, я была “фигуристой моделью с мышцами”. Но моделью я себя, конечно же, не назвала бы. Груди явно маловато.

Я повернулась спиной к зеркалу и опустила взгляд. Внизу поясницы был виден небольшой продольный шрам. Я получила его более двадцати лет назад, но он был все также заметен.

Мы с Тагиром катались на велосипедах, и я упала, налетев на бордюр. К несчастью, там же валялась разбитая бутылка. Стекло впилось мне чуть выше задницы. Мне кажется, я орала на весь район. И вот, меня, семилетнюю и раненую, двенадцатилетний Тагир тащит на руках до нашего дома. Не знаю, откуда у него силы взялись, но он донес меня прямо до квартиры, где была мама. Потом скорая, больница, швы. Порез был глубокий. Тагир поехал с нами. Мама рассказывала, что пока мне зашивали рану, он сидел в коридоре и не произнес ни слова. А когда мы уже вернулись домой, Тагир заплакал и сказал, что это он виноват, что не досмотрел за мной.

Было странно вспоминать это. Учитывая, какие у нас с ним отношения сейчас. Что с нами стало? Почему мы превратились чуть ли не во врагов, когда раньше были так близки? Я помню даже, как мой старший брат меня защищал во дворе, когда я сама же полезла к каким-то мальчишкам, и они хотели надрать мне задницу. Тагир храбро бросился с ними в драку, хотя их было трое. Надо ли говорить, что с синяками вернулись мы оба.

Было время, когда мы готовы были практически на все ради друг друга, а теперь с трудом выдерживаем десять минут, чтобы не поругаться.

Уже как обычно, на столе меня ждал завтрак. Вафли с шоколадной пастой. Света говорила, что как-нибудь сделает мне панкейки. Боже, я даже не знала, что это. Но девушка рассказала мне про блины на американский манер. По мне, так это большие оладьи.

Я умяла вафли и поняла, что я уже неделю не готовила. Всю эту кулинарную работу взяла на себя моя новая соседка. Интересно, когда она уедет, я начну снова готовить себе сама? К слову, об отъезде. Если я все правильно поняла, то у них там что-то пошло не так, и переезд Светы откладывается. Я пыталась понять свои ощущения на этот счет. И к ужасу поняла, что меня это больше радует, чем расстраивает. Я не узнавала себя. Я, человек, который готов отдать многое, чтобы ко мне никто не лез, человек, наслаждающийся своим одиночеством, теперь я была не против того, чтобы она жила со мной еще какое-то время. Мне непременно надо что-то предпринять. Либо найти у нее какой-то минус, либо на что-то отвлечься. И надо перестать так много с ней общаться. Потому что это тоже мне нравится. А если я привыкну, мне будет неприятно терять с ней общение. А в том, что я его потеряю, я была уверена на все сто процентов. Потому что я не умею выстраивать социальные отношения типа дружбы. Я умею только все разрушать и портить. В этом у меня черный пояс.

Света вернулась в воскресенье днем. И, черт побери, я была рада ее видеть. Она постучала и заглянула ко мне в комнату. Я лежала на кровати с планшетом в руках и читала электронную инструкцию по новой графической программе.

- Привет! - весело сказала она, и ее губы растянулись в искренней улыбке. Ну нельзя же быть такой милой, это просто невозможно!

- Привет, как съездила?

- О, неплохо, - она зашла ко мне, осматриваясь по сторонам, - а почему тебя не было? Наташа с Тагиром устроили сюрприз. Я звонила тебе, но ты не отвечала.

- Я… У меня были дела, - соврала я. На самом деле, после разговора с Тагиром я просто не включала телефон.

- А я думала, ты приходила в себя после нашего веселья, - усмехнулась Света, подходя к столу.

- Это тоже. Во сколько ты уехала?

- Около часа дня. Встала в двенадцать.

- А во сколько мы легли? - спросила я, потому что за два дня я так и не смогла этого вспомнить.

- Около пяти, - протянула девушка и перевела взгляд на меня, - я и не думала, что ты умеешь так развлекаться.

- Я тоже не думала, честно говоря.

- Будем считать, что это я “разбудила” в тебе это, - улыбнулась она.

- Если только ты не будешь никому рассказывать, что я пела песни, - закатила я глаза, вспоминая наш вечер. Точнее, утро.

- Я просто отправлю запись в желтую прессу, - хихикнула Света.

- Ты - злая женщина.

- Все может быть, - протянула она, и ее лицо стало серьезным, - мы ездили на квартиру.

- О, точно. И что, как там дела? - я решила сделать вид, что не в курсе того, что ее переезд откладывается.

- На самом деле, не очень хорошо. Какие-то проблемы с БТИ, плюс пол еще не доделали. Обещали все исправить в течении двух недель, но это же бюрократическая система, кто знает, насколько там все затянется, - развела она руками, - поэтому я решила снять себе квартиру. Я и так доставила тебе проблем своим появлением здесь.

Я смотрела на нее и с сожалением понимала, что она говорит искренне. Не так, когда люди делают вид, что им жаль, чтобы их же в итоге и пожалели. Она действительно считала, что доставляет мне неудобства. Это просто невозможно. Она, вообще, человек?

Я вздохнула и отложила планшет. Я уже знала, что скажу ей. Я еще вчера это знала.

- Ну, если ты все же как-нибудь сделаешь мне эти панкейки, то, думаю, не будет ничего страшного, если ты останешься еще на пару недель.

- Нет, Таира, я не могу. Я знаю, как ты…

- Света, - оборвала я ее, - я говорю это не из вежливости, в надежде, что ты откажешься, правда. Ты можешь жить здесь. Столько, сколько понадобится.

- Правда? - ее глаза буквально засияли от счастья. И это я приложила к этому руку. Мне понравилось это осознавать.

- Да.

- Спасибо! Ты просто лучше всех!

Я даже подумать ничего не успела, как она уже оказалась на кровати, заключив меня в объятия. Это было так искренне и так по-детски, что я смутилась. Она часто проявляла эмоции, как ребенок. С этой непосредственностью, неподдельностью. Это сбивало меня с толку, но я не могла не умиляться этому поведению.

Когда Света, наконец, освободила меня из кольца своих рук, она слезла с кровати и сказала:

- Я рада, что остаюсь. И не только, потому что мне лень собирать вещи и удобно отсюда добираться на работу.