Конечно я был за него рад. Просто это казалось немного странным. Это мелкое чудо забивает больше, чем я. Во мне с этой игрой проснулся дух соперничества, так что мы развернули небольшое соревнование прямо внутри команды. Кто забросит больше мячей. Приз мы еще не обговаривали, в прочем в этом не было нужды, так как играли на интерес.

Хоть и непрофессионально, но Призрак играл красиво, почти всегда выполняя какой-нибудь трюк перед тем, как забросить мяч. Даже учительница с упоением смотрела на носящегося по площадке парня.

Вот последнее очко. Я отдаю мяч Призраку и он летит к кольцу, без особого труда обходя защиту команды соперников и заколачивая мячик в корзину. Парень на пару секунд висит на кольце, а после приземляется точно на ноги.

— Счет 26:27. Команда Макса награждается пятерками в журнале, — торжественно проговорила Ира, что сидела на месте тренера. Ну да, ей же самой «играть нельзя».

Парни, уставшие и потные, но довольные, причем не все, поплелись в раздевалку, в комнату рядом заспешили девчонки, и только Антон, будь он неладен, поперся в тренерскую. Я… А что «я»? Я пошел за ним.

-…Так, Голодов, что на этот раз?

— Хотел попросить у вас зал. В прошлый раз вы меня очень выручили.

— Ладно, что с тобой делать… Держи.

Звякнули ключи. Он снова «арендует» зал? Что это за выступление такое, что к нему две недели готовиться надо? Стоп, так Антон же не может. Ему запрещены нагрузки, а особенно танцы. Я не дам ему покалечиться, просто не могу позволить.

Голодов вышел из тренерской с улыбкой на бледном лице.

— Тебе нельзя танцевать.

— С каких это пор ты за мной следишь? Ты видел, как я играл. Со мной все нормально, не волнуйся.

— Тебе. Нельзя. Танцевать, — почти по слогам, упрямо сказал я. — Подожди хотя бы день.

Он так на меня смотрел, словно умоляя не делать ошибки, которую позже будет невозможно исправить, но после его взгляд сменился на понимающий.

— Ну зайка, ну пожалуйста, ну разреши.

Он буквально повис на моей руке, превращаясь в забавного капризного ребенка.

— Ну что с тобой делать? Ладно, только я останусь.

— Я этого и хочу, спасибо, — он невесомо поцеловал меня в щеку и скрылся в раздевалке, я же пошел следом.

Дождавшись, пока все выйдут из зала, мы с Призраком вышли из раздевалки.

— Ты скажи, если скучно станет, — предложил он, закрывая дверь на ключ. Я только легко кивнул.

Из небольшой колонки вырывается музыка. Тихая и медленная.

Не хочу его отвлекать, так что просто сажусь на скамейку в углу.

Призрак разогревается еще минут семь, после чего меняет музыку.

Резкие и плавные движения, переходящие одно в другое, рваные шаги, прикрытые глаза и спокойное дыхание.

Замечаю, что в отличие от прошлого раза, к канату он не подходит. Может решил исключить элементы на шесте из номера? Если честно, то я этому только рад. Не буду за него переживать. Хотя, кого я обманываю? Это же очевидно, что я в любом случае буду нервничать. Сколько он на себя взял? Лечение, отношения с его отцом, смерть Андрея, выступления, а после постоянные улыбки и его отношение ко мне. Он словно проживает две разные жизни и я просто не представляю, что может твориться в его голове.

Про Антона я могу сказать только несколько, не особо отдаленных друг от друга вещей. Я восхищаюсь им, уважаю его и его творчество, благодарен ему за поддержку и беспамятно в него влюблен.

Как обычно, все кончается слишком быстро, чтобы насладиться его танцем в полной мере. Музыка стихает, а Призрак возвращается из иллюзорного мира в реальность.

— Все как всегда идеально, — замечаю я, переодеваясь в школьную форму.

— Да, спасибо, — он улыбается. — завтра я повергну всех наповал.

— Только не слишком усердствуй.

— Мне будет не о чем беспокоиться, ведь в зале будет человек, который уже дважды катался со мной на «скорой».

Я бросил в него футболкой, которую уже через секунду вернули мне.

Мы рассмеялись. Громко и беззаботно. Я вдруг осознал, что всего два дня назад у меня умер друг, а мне так просто удалось это пережить. Со мной был мой личный психолог, который всегда знал, что делать, если мне грустно. Но я совсем не думал, как тяжело может быть ему и мне от этого не по себе. Получается, что он делает для меня все, а я — ничего.

— Ты не прав.

Он что, еще и мысли читает?

— Ты делаешь для меня гораздо больше, чем можешь подумать. Я люблю тебя, Макс и хочу, чтобы так было всегда. Я не привык…говорить что-то от чистого сердца и ты можешь подумать, что говорю я полную чушь, но ты нужен мне. Просто потому что с тобой я становлюсь собой и могу себе это позволить. Мне не нужно скрывать себя под маской.

— То есть со мной ты снимаешь свою маску, которую представляешь всему миру?

— Дурак, — на его губах появилась улыбка, Призрак подошел ко мне и поцеловал, обвив руками шею. — Ты ее уже давно разбил.

Мы целовались долго, настолько, что забыли дышать, просто подумав, что кроме друг друга нам ничего не надо.

Когда мы занесли ключи от зала в учительскую и вышли из здания школы, я погрузился в свои мысли.

«Ты ее уже давно разбил»

Так ли просты его слова? Может в них больше смысла, чем я думаю? Призрак говорил о том, что не сможет восстановить маску на своей душе, если я вдруг исчезну. Я бы тоже не смог.

Как же хочется быть с ним рядом всегда. Быть его щитом и защищать от всего мира. Он ведь…такой хрупкий. Под его потрескавшейся броней нет ничего, кроме оголенной души. Ранимой и нежной, как бутон белой розы.

— Максим!

Что-то растрепанное и белое настойчиво трясло меня за рукав ветровки.

— А? Прости, задумался.

— Я спросил, придешь ли ты на меня посмотреть?

— Конечно приду. Что за вопросы?

— Просто я бы не советовал тебе идти.

— Это еще почему?

— Ну, это выступление платное, к тому же ты все уже видел и…

— Послушай, — я взял его за руку. — Я сделаю так, как меня попросишь ты.

— Тогда я хочу, чтобы ты пришел. Только не ругайся на меня потом.

— С чего мне…

— Сам все завтра увидишь.

Какую-то минуту мы шли в тишине и вот я снова ее нарушаю, сотрясая воздух очередным вопросом, от которых Призрака наверное уже тошнит.

— А почему четверг?

— В смысле?

— Например в воскресенье народу было бы больше, да и заплатили бы больше.

— Ну, причины на такое расписание есть. Ребята, что еще учатся в школах вряд ли смогут приходить по четвергам, да и кто будет напиваться, когда впереди еще два рабочих дня? Так что на моих выступлениях не бывает ни моих знакомых, ни пьяных драк.

Призрак поднял голову, а-ля «Гордитесь мной. Вот, как я все здорово продумал.».

— Да, масштабно, — ответил я с улыбкой.

Этим вечером мы сделали уроки, я снял повязки с рук своего любимого и просто сел с ним на кровать, затягивая в долгий поцелуй, после которого не было ничего, только сладкая нега забвения и яркие сны.

Я проснулся от звона в дверь. Странно. Мама уже не работе, а отец вернется только через пару дней.

Аккуратно переложив голову Призрака со своей груди на подушку, я поплелся открывать, шлепая босыми ногами по полу.

— Да?

На пороге стоял высокий грозного вида мужчина, строгое лицо которого я смутно помнил из новостей.

Ответом мне послужил удар по лицу. На щеке останется синяк…

— Где мой сын, сволочь?! — взревел мужчина, толком не дав мне понять, в чем вообще дело.

Из комнаты, разбуженный криками, вылетел Антон. Вот как был, в одних трусах.

— Что происходит, какого… Какого черта ты здесь делаешь?!

Его глаза горели неприкрытой ненавистью.

— Боже, сынок, как я волновался! — старший Голодов кинулся к сыну, оттолкнув меня. — Когда ты вчера не пришел, я места себе не находил. Главное, что врач согласился принять тебя сегодня вечером, так что мы еще можем успеть…

— Как ты меня нашел? — теперь во взгляде Антона читался только холод.

— Мой коллега обмолвился, что ты живешь у него в доме. Так, собирай вещи. И поскорее. Самолет вылетает уже через три часа.