Такое отношение к проблемам евгеники и расовых отношений характерно не только для культуры нынешней России, но и для всех прочих культур, где общество — гражданское общество, в котором личная жизнь каждого якобы не касается никого кроме него самого, если при этом не происходит нарушений действующего законодательства, как правило порицающего расизм — чужой (как это имеет место в Израиле, вследствие памятливости о гитлеризме и его мифологизации), но возможно утверждающего расизм свой (это тоже имеет место в том же Израиле в силу расистских — в смысле, определённом в цитированной словарной статье, — социальных догматов иудаизма).
Тех же, кто не "выносит за скобки" и не "топит в умолчаниях" явлений биологического характера в прошлой истории и в текущей жизни обществ, кто противостоит диктату общественного мнения, сформированного словарями и невежественной журналистикой, тех воспринимают в обществе в качестве "плохих" безотносительно к тому, что реально они узнали о биологии вида Человек Разумный и его подгрупп, и к каким выводам для себя и рекомендациям для других они пришли на основе того, что узнали.
Это касается и современного нам "россиянского" общества, в котором разноплеменные "россиянцы" в своем большинстве косо смотрят на тех, кто проявляет интерес к этим вопросам и пытается просветить своих сограждан. На наш взгляд такое отношение к вопросам биологии человечества и биологической основы культуры ненормально для общества людей.
Но вследствие господства такого отношения к чисто биологической проблематике человечества в целом и слагающих его народов, когда жизнь многонационального общества выходит из привычного устоявшегося русла, в нём возникает огульная неприязнь к тем, кого данная социальная группа воспринимает в качестве чужого по признаку его происхождения, будь то национальное происхождение либо клановое в пределах своей национальной или племенной группы [12]; речь идёт о неприязни, не мотивированной какими-либо иными кроме происхождения от определённых предков личными качествами тех, на кого она обращена. И если это явление обретает достаточную продолжительность и массовость, то какая-то малая часть общества пытается осознанно осмыслить это явление и найти место чисто биологическим в их существе факторам в социологических теориях общества, дабы на этой основе придать многонациональному обществу способность к устойчивому осмысленному самоуправлению [13] в преемственности поколений.
Такой период пробуждения интереса к вопросам различий по признаку происхождения личностей и социальных групп ныне переживает Россия. Вследствие того, что нынешняя Россия не первое многонациональное общество, которое сталкивается с тем, что биологию невозможно без ущерба для всех вынести за скобки социологии и практической политики, то у обеспокоенных этой проблематикой есть возможность обратиться к наследию зарубежных писателей, освещавших её в прошлом. И некоторая часть россиян обращается к их наследию. Но беда состоит в том, что те, кто пришёл к мысли о недопустимости вынесения биологии человечества и народов за скобки социологии, вносят в русскую культуру мнения, высказанные зарубежными писателями по расовой и евгенической проблематике, не задумываясь о том, насколько эти мнения соответствуют реальным взаимосвязям биологии человечества и народов и несомой народами, порожденной ими же надстройки социальной организации и культуры.
Историческая же реальность такова, что ни одна из расово-евгенических теорий, разработанных за рубежом в прошлом, положения которой признаны истинными в общественном мнении той или иной социальной группы, в практике её приложений к организации не подтвердила своей истинности: проблемы как были, так и остались либо еще более обострились.
При этом в культуре Запада имеет место несуразность, которая выражается в следующих фактах. Писатели на расово-евгенические темы, большей частью заявляющие о своей личной принадлежности к белой расе, рано или поздно оказываются перед необходимостью осветить "еврейский вопрос". В ходе освещения названного вопроса выясняется, что нееврейские общества живут под разнородной властью международной еврейской диаспоры, представляющей собой единое "глобальное государство", проникающее во всякое национальное или многонациональное государство и подчиняющее его себе. Во всех остальных случаях такое "государство в государстве", "государство над государствами" называется прямо — мафия; в данном же случае оно не называется никак, будто его и вовсе нет. Характер этой международной надгосударственной — по её существу мафиозной — власти для писателей, не страдающих жидовосхищением [14], неприемлем.
При дальнейшем углублении в биологию и медицинскую статистику выясняется, что в статистике наследственных заболеваний в расчете на сотню тысяч индивидов малочисленная еврейская диаспора лидирует, многократно превзойдя по показателям такого рода заболеваемости окружающее её население, что свидетельствует о дурной наследственности и вырождении. После этого делается вывод, что евреи — низшая деградирующая и вымирающая сама по себе раса; что смешанные браки с евреями, — преступление против своего народа, как в силу характера надгосударственной международной власти еврейской диаспоры, так и в силу ухудшения генофонда своего народа (когда часть потомков от смешанных браков настаивает на своей принадлежности к народу и не отторгается им) и укрепления генофонда диаспоры за счет передачи в её последующие поколения здоровых генов (когда потомки от смешанных браков причисляют себя к еврейству и признаются им в качестве евреев).
На этом же фоне рассматриваются и все межэтнические и, тем более, — межрасовые браки. При этом так или иначе после заявления о биологической неравноценности разных этнических групп выстраивается шкала превосходства одних народов над другими, после чего к представителю каждой биологической подгруппы человечества относятся не по его личностным качествам, а по бездумному предубеждению — на основе шкалы расово-евгенической предпочтительности.
Более того: в таком крайне вырожденно-узком воззрении на человечество после заявления о генетической неравноценности разных племен, народов, рас просто невозможно избежать выстраивания шкалы расовой и этнической предпочтительности, поскольку если признается влияние биологии на культуру, то во многонациональном обществе вследствие существования общественного объединения труда встает вопрос о наилучшем в каком-то смысле распределении биологически неравноценного населения по специальностям и сферам профессиональной деятельности. Одной из таких сфер является сфера профессионального управления — бизнес, государственность, религиозные культы, науки и искусства.
Соответственно, провозглашение тезиса о биологической неравноценности рас, народов и племен интеллектуально-алгоритмически [15] неизбежно приводит к требованию о передаче высшей внутрисоциальной власти во многонациональном обществе вплоть до глобальной цивилизации человечества в целом (якобы в интересах всех) расе, назначенной на роль "высшей", наиболее дееспособному её народу, что должно выражаться как минимум в статистическом преобладании их представителей над всеми прочими в сфере управления, а как максимум — в политике целенаправленного уничтожения части населения, признанного биологически ущербным, неполноценным. Между этими полюсами остается политика законодательного запрета представителям "низших рас" на занятие определёнными видами деятельности, но она не может быть устойчивой и завершается либо отказом от расизма (по крайней мере возведенного в ранг юридической нормы), либо политикой искоренения и уничтожения признанных ущербными и неполноценными.
