Сидел там немолодой усатый мужчина с длинными тёмно-каштановыми волосами. Такого-же оттенка, как её кудри…И тут он посмотрел на неё. Несколько минут красные глаза смотрели в оливковые. За всё это время ни один из них не проронил ни слова. Но вот взгляд как-то потеплел.

- Это ты…- прошептал узник.

Магдалина не помнила, как выбежала из Улья, как добралась до Цитадели, но помнила точно, как кинулась на шею матери с плачем. Она не знала, как объяснить причину страха. Это был даже не страх, это был ужас. Паника. Она рассказала матери о том, кто её испугал. Она ожидала выговора, разбирательств, но Рингоноки только грустно вздохнула и велела дочери сесть рядом. Вздохнув ещё раз, глава клана Куротсучи начала разговор.

- Как ты знаешь, семь лет назад закончилась Тысячелетняя кровавая война. Тогда же был свергнут Император квинси, Юха Бах, он же Яхве.

- Это его я видела?

- Да.

- А почему…почему он так себя повёл, будто узнал меня? И, когда была рядом с ним, со мной что-то происходило! Мне показалось, что я видела его раньше.

Рингоноки погрустнела. Она знала, что однажды разговор всё равно зашёл бы в эту степь, но не сейчас же! «Ладно, пора ей всё рассказать».

- Магдалина, ты его действительно видела однажды. Когда его ещё не заточили туда, я показала тебя ему. Тебе тогда и пары недель не было.

- Почему?

- Потому что отец имеет право увидеть свою дочь. Не ругай меня и не пугайся: такое бывает. Маюри принял тебя как свою дочь, кровное родство тут не при чём. Ты знаешь, что раз в месяц у меня бывает период. Тогда, семь лет назад, он внезапно начался во время моей схватки с Яхве. О своей беременности я узнала в день подписания мирного договора. Но я и не думала от тебя отказываться. Понимаешь?

- П-понимаю…- у Магдалины с трудом укладывалось в голове, что её отец – не Маюри, а бывший правитель квинси. Квинси! Зато теперь многое становится понятно: почему она так отличается от Елены и Камасу, почему не может иметь занпакто, почему дядя Юграм так подробно расспрашивает её каждый раз о здоровье…

Никто об этом разговоре так и не узнал. Кроме Нидихаями, стоявшего за дверью. «Она выше меня. Кто она, кто я – это уже большая разница. Магдалина слаба. Я должен быть ей защитником. Верным рыцарем Императрицы.»

Аска сегодня не смогла найти и поймать Камасу – тот решил находиться рядом со своей старшей сестрой. Это было весьма разумно: самая опасная и непредсказуемая из клана Куротсучи могла вскрыть кого угодно, но за младшего брата голыми руками голову открутит. Чем брат и пользовался, не отходя от сестры ни на шаг. И никто его «тряпкой» не называл: глядя в добрые-добрые глаза Елены, у сильных подкашивались ноги, а более слабым в туалет уже не хотелось. Только Маюри мог ругать сына за страхи.

Проблема Маюри заключалась лишь в одном: один-единственный сын, и тот дибил. Нет, Камасу был умным и сообразительным, на зависть многим, но к лаборатории отца испытывал глубочайшее отвращение. Маюри даже под гипнозом не мог добиться послушания в этой области. Однажды его туда затащили – теперь мальчик в двенадцатый отряд заходит только в сопровождении мамы/мачехи/сестры. А с отцом с тех пор отношения испортились окончательно.

Сутемару занимал как бы среднее положение в своей семье. Не такой подозрительно умный и спокойный, как младший брат, но и не сестра-спринтер. Про Нидихаями надо говорить отдельно: мозгами он пошёл в Рингоноки. Говорит мало и по делу, лишних вопросов не задаёт, спокоен и экономно расходует энергию. Донохане, когда поняла это, ещё долго с подозрением смотрела на подругу, хотя и понимала, что Рин не виновата. По крайней мере, никто ничего не докажет. Аска – с ней всё нормально, она пошла в маму. С Сутемару тоже понятно – он пошёл в папу. А Нидихаями, хотя и считался братом-близнецом Аски, походил на неё весьма отдалённо. И чаще его видели не на улице (в огороженном забором приусадебном участке), а рядом с Рингоноки. Мальчик был так на неё похож по характеру, что её иногда спрашивали, не владеет ли она навыками ЭКО. Она соглашалась, что владеет, но отказывалась признавать своё вмешательство именно в данном случае.

Но существовали ситуации, когда даже такие разные дети, как Сутемару, Аска и Нидихаями сходились в одном. Одно заключалось в детях Маюри и Рингоноки. Сутемару нравилась Елена. Аске нравился Камасу. Нидихаями нравилась Магдалина. На этом хорошие новости заканчивались. Просто потому, что…

…Сутемару не был гением, но прекрасно знал о характере Елены. Маньяк-потрошитель с милым личиком. Она до сих пор не вскрыла его лишь потому, что он тоже член клана Куротсучи. И, к тому же, она выше его. Во всех значениях.

…Камасу Аску боялся чуть ли не сильнее, чем Хиноири. Ведь занпакто всегда рядом, а Аска чует Камасу за три километра. Правда, теперь Камасу чувствует её приближение уже с двух.

…Нидихаями знал о настоящем происхождении Магдалины, а потому считал себя недостойным её. В том смысле, что если он признается ей в своих чувствах напрямую, то это сочтут за расчёт на королевство, а не за любовь. А он не этого хочет.

В общем, им было плохо. А вот Куротсучи…единственный, кто знал о чувствах другого – это Камасу. Только не особенно это ему нравится. Аска его пугает. Почти как Хиноири.

Елену интересуют пока только брат, Зараки, Айзен и папа. Ну, ещё мама. И сестра. Остальные оцениваются в первую очередь на упитанность и здоровье. Омаэда уже давно не появляется на территории Цитадели без занпакто.

Магдалина же пребывает в неведении.

И только Рингоноки вздыхает грустно, рассуждая об идиотизме влюблённых. «И почему у меня такого не было? Неужели это передаётся генетически? Если да, то у моих с этим проблем быть не должно. А если нет? Что-ж, тогда года через четыре я возьму ситуацию в свои руки. Даже если придётся прибегнуть к нетрадиционным методам воспитания…»

Ведь мало кто знал, как Рингоноки поддерживала мир в клане. А кто знал – молчал. Нет, ничего незаконного. Просто немного магии, немного наноассемблеров, немного психологии и помощь Айзена, сведущего в таких делах. И, конечно, Маюри. Его методы давали отличные результаты. И совет Кинушикую. Какой? Ну-ну, тут же дети…наверное.

«Зря ты решила хранить верность своим. Классная бы оргия получилась.»

«Кинушикую, мне только оргий не хватает! Про меня уже анекдот ходит в клане Кучики:

- Как вы относитесь к оргиям и гомосексуализму?

- Простите, но я не отношусь к клану Куротсучи.»

«Знаю. А каждый анекдот имеет долю правды.»

«Но только ДОЛЮ. А если я буду именно этим и заниматься, меня будут бояться. Зачем мне лишние проблемы с Советом 46? Им и так моя политика не нравится.»

«Сами дибилы. И импотенты.»

«Тебе видней. Это ведь не я каждую неделю покидаю Готей в поисках приключений, в конце концов.»

«А я, зато, не накидываюсь на одного конкретного мужчину и на одну конкретную женщину в самых разнообразных местах. Я понимаю, тебе хочется разнообразия…но не в мужском же туалете, в конце концов! Там, кстати, кое-кто ещё был. Но не надейся. Я своих не сдаю.»

====== Поколение героев. Часть третья. Неужели конец? ======

- Э-э-э…Рингоноки-сан, вы уверены, что детей надо посылать именно ко мне? Абсолютно? Нет, я с ними посижу, разумеется, у меня большой опыт общения с трудными детьми, но неужели вы не можете понять, что я бываю занят? Что, никто не может посидеть? А, насекомых травите…понимаю, вопрос исчерпан. Когда ждать малышей? Так, а сколько их? Мда, организованная банда…

Урахара повесил трубку и тяжело вздохнул: ему присылают шестерых детей, двое из которых являются детьми самого Маюри, а ещё трое – Саджина. И один нормальный ребёнок…ну, относительно. Он их однажды уже видел: его пять лет назад приглашала Рингоноки на отмечание годовщины образования клана. Денег они уже накопили порядочно, Цитадель обустроили как положено. Тогда четырёхлетняя Елена очень подозрительно поглядывала на бывшего капитана. Больше Урахара в Общество Душ не ходил.