Я устал, хотя мы идём всего несколько часов: солнце ещё высоко, а до земель Моргота ещё три дня пути. Постепенно Сион забрал у меня почти все мои вещи, а потом было решено сделать небольшую остановку. Брат отошёл в кусты, а я сидел и отдыхал. Так, со значительными трудностями, мы прошли первый день пути. Что-то мне расхотелось идти на Моргота.

- Брат, а может не надо?

- Нет, уже поздно идти назад. Мы уже попросили валар о поддержке! А если они обидятся, если мы вообще никуда не пойдём? Ну уж нет, доберёмся до Утумно, прикончим Моргота по-быстрому, вернёмся назад героями. Назад, так и быть, пойдём медленно.

- А мы точно сможем его победить?- засомневался я,- Мама говорила, он очень сильный!

- Дедушка Финголфин смог его ранить! Если он смог, я тем более смогу!

- Но его после этого хоронили в закрытом гробу!

- Если бы он был не один, в закрытом гробу хоронили бы Моргота. Кроме того, у нас есть план действий, а у дедушки Финголфина не было. Кроме того, мама сама говорила: Моргот ослаб, больше не может менять обличья, у него ноют шрамы и, вероятнее всего, он прихрамывает. Кроме того, ты же помнишь слова дяди Карантира. Он сказал: “После исчезновения своего верного и самого опасного приспешника Саурона, Моргот словно впал в депрессию: не выбирается из Утумно, посылает только варгов и орков, да однажды маленький дракончик выполз”.

- Неужели Саурон был ему другом?- удивился я,- У Моргота же не может быть сердца!

- Ясно дело, Саурон не был ему другом! И не мог быть! Нет, просто он был его сильнейшим союзником, военачальником, и без него Морготу сложно управляться с армией. Ну, возможно, ему ещё и поговорить не с кем. Короче, сейчас он измотан, самое время нападать. А теперь заткнись и дай мне поспать.

Я послушно замолчал, почти с головой залез в спальный мешок и попытался заснуть. Странно, на сон не пришёл сразу. Пришёл на ум один из рассказов мамы:

“Я видела Моргота вблизи. Он, вообще-то, почти не страшный, особенно без доспехов. Но весь в шрамах, и руки у него обожжены сильмариллами. Глаза и волосы чёрные, кожа бледная (почти как у меня), высокий. Видите кулон на моей груди (показывает на круглый медальон с крупным аметистом в центре)? Это мне подарил он. Не спрашивайте, почему и за что, и не говорите об этом отцу. Он думает, что я его украла. Моргот очень умён и опасен, но...я его в своё время заинтересовала. Спела ему одну интересную песню, но не до конца. Слушайте...”

Я знаю эту легенду наизусть. Только вот традиционные представления эльфов о любви...мама почему-то с ними не согласна. Она верит, что любовь – это не дар Илуватара, а, скорее, проклятие Моргота. И в чистую, возвышенную любовь, основанную на влечении душ, она тоже не верит. Верит в любовь семейную, “плоть от плоти моей”, верит в родство душ, интересов, верит в дружбу, а вот в любовь не верит. Странная она, мама. Знает много, говорит вроде тоже, но чего-то недоговаривает.

Вот только когда я мысленно пропел всю “Легенду о Бездне”, я смог заснуть.

А на следующий день мы опять шли на Утумно, опять я развлекал себя песнями мамы (они очень отличаются от традиционных эльфийских, да и на людские мало похожи), опять думал о Морготе. Что-то меня напрягало в истории о моём двоюродном дедушке Финголфине. Но что? Может, то, что в легенде он почему-то не наносил удары выше пояса? Интересно, почему?

- Чёрт, Сил, мне скучно. Нам ещё топать и топать, а горы и леса не слишком интересны мне. Спой что-нибудь.

- Тебе какую-нибудь легенду? Или из песен мамы?

- Давай уже что-нибудь, я сейчас умру от скуки!

В данный момент не в голову пришло только одно:

Жил чёрный волшебник, служивший Луне,

Прекрасную деву он видел во сне...

- Начни с первого перехода, я самое начало сотню раз слышал.

Думал он тогда, что любовь спасает,

И открыл Врата – это было глупо.

Что же было дальше, мы оба знаем:

Чёрная Луна поглотила утро.

Поэты говорят, что мир спасётся любовью,

Но нам с тобой иной пример известен пока:

Мир залитый кровью, сожжённый войною

Из-за любви дурака!

- Класс. Кажется, мама говорила, что именно за эту песню и получила от Моргота кулон. Интересно, а если ты ему споёшь её окончание, мне хватит времени, чтобы подобраться и пронзить его сердце?

- Наверное,- пожимаю плечами. Кто его знает, Моргота этого. Может, получится отвлечь.

Чем ближе мы подходили к Утумно, тем сложнее становилось скрываться от орков. К счастью, от нас несло только потом и грязью, поэтому орки принимали нас за своих и не трогали. Чем ближе мы подходили, тем сильнее у меня начало покалывать губы. Нет, не больно...странно. Сион начал поглядывать на меня с подозрением.

- Тебе не холодно?- спросил он у меня вдруг.

- Нет,- удивлённо ответил я,- А что?

- У тебя губы посинели. Завяжи-ка ты шарф поплотнее.

Я послушно завязал шарф покрепче, надвигая до носа. Сделал я это не столько из-за холода, сколько из-за ужасного смрада вокруг. Чем ближе мы подходили к Утумно, тем острее становился запах крови, грязи, пепла, тем громче и страшнее казались вопли, хрипы, стоны боли, скрежет и странные, пугающие постукивания. Если бы мой брат не вёл меня за руку вперёд, я бы не выдержал и повернул назад.

Отсюда нет пути назад:

Бушует пламя, плещет яд.

Иди за мной, ступай след в след

Сквозь каждый круг по сотне лет...- пропел Сион, надеясь этим подбодрить меня. Наивный брат мой. Страх, что я испытываю, не преодолеть.

Но всё же я иду за ним, и вот мы приближаемся к Утумно. Это не такая страшная крепость, как мне представлялось. Она словно выточена из цельного куска скалы, а её вершина теряется в облаках. Сиону страшно, я это чувствую: его пульс ускорился, а ладонь вспотела. На лице – ни кровинки.

- Силиврен, мы на месте. Приготовь лук и стрелы. Если только он нас не засёк, у нас есть шанс победить. Вот по этой насыпи поднимемся наверх, через окно заберёмся в крепость, устроим засаду в спальне Моргота и возьмём его ночью тёпленьким. Или холодненьким.

- Интересный план,- отозвался вдруг низкий мужской голос со стороны “насыпи”,- Честно, интересный. Есть только несколько ма-аленьких нюансов. Первый: окна в Утумно бронированные и открываются наружу. Второй: спальня Моргота находится на пятом этаже крепости, и дверь весит около тонны. И, наконец...с чего ты взял, что я буду спать мёртвым сном? Я, кстати, страдаю от бессонницы уже около ста лет.

- Почти сто лет назад исчез Гортхаур,- прошептал Сион,- Не знал, что тёмные айну могут испытывать хоть какие-то светлые чувства.

- Теперь знаешь. Ну, и что мне с вами двумя делать? Убивать сразу – скучно, пытать – совсем не интересно, отпускать – вообще не вариант...

- Может, всё-таки подойдёшь поближе? Я в темноте вижу не очень,- попросил Сион, вынимая осторожно из ножен зачарованный меч,- А, хотя, и так не промахнусь! А Элберет Гилтониэль, силиврен пенна мириэль!!!

И тут я понял, почему дедушка так и не смог ранить Моргота выше пояса.

Ростом Моргот оказался немногим ниже нашей смотровой башни, а её высота составляла метров пятьдесят (по метрической системе, предложенной нашей мамой). Массивный за счёт чёрных доспехов, с длинными чёрными волосами и чёрными же глазами, с ужасными шрамами на всё лицо, но ещё сохранивший немного былой привлекательности. Только вот я, едва брат отошёл от меня, потерял всю свою силу духа и чуть не осел на мёртвую холодную землю.

Сион вонзил меч в ступню Моргота.

Моргот даже не вздрогнул. Наклонился, схватил Сион за ногу и поднёс поближе к себе, будто бы пытаясь разглядеть что-то. Меня охватил ужас – если брат погибнет, это будет конец, окончательный и для него...и для меня. В отчаянии я начал петь:

Думал он тогда, что любовь спасает,

И открыл Врата – это было глупо.

Что же было дальше, мы оба знаем:

Чёрная Луна поглотила утро.

Поэты говорят, что мир спасётся любовью,

Но нам с тобой иной пример известен пока: