– Ну да, я же говорил… а как же иначе…

– Тогда почему, – спросил Михаил раздельно, – ты примчался на место катастрофы, а не ринулся узнавать, кто из твоих старых друзей лежит с перебитыми ногами или вообще в морге?

Азазель вздрогнул, посмотрел на него несколько странно, во взгляде падшего Михаилу почудилось что-то вроде намека на уважение.

– Ух ты, какой ты… сообразительный.

– Так почему? – потребовал Михаил.

Азазель вздохнул:

– Хотя бы потому, что меня заботит, как бы эта катастрофа не повторилась. Здесь земля такая… Понимаешь, мин многовато, а карты минных полей утеряны. Много неразорвавшихся снарядов, схроны со взрывчаткой… Здешние земли захватывали то одни боевики, то другие, все отряды как-то назывались, но для меня они все на одно лицо.

– Не крути, – посоветовал Михаил. – Не убедительно.

Азазель отмахнулся:

– Пойдем посмотрим ближе.

– Разве не посмотрели? – уточнил Михаил.

– Шире посмотрим, – пояснил Азазель. – Мы же не куры, что смотрят только под ноги? За пределами этого… места поглядим и посмотрим.

Край земли на востоке заискрился, словно раскаляемый слиток металла на багровых углях. Первые лучи восходящего солнца достигли площадки.

Прожектора тут же погасли, а от громадных механизмов пролегли длинные призрачно-светлые тени.

Азазель пошел от площадки все расширяющимися кругами. Михаил двинулся сзади, стараясь понять, что же тот надеется увидеть, вряд ли тут мины, все истоптано, давно бы рвануло под ногами рабочих.

Он пошел за ним, тоже поглядывая как вниз, так и по сторонам. Азазель продолжал пристально рассматривать землю с истоптанными чахлыми стебельками травы.

– Пусто здесь как, – сообщил Михаил. – А где люди?

– Отпустили по домам, – ответил Азазель. – Вынужденный выходной, но без сохранения. До выяснения.

– А где те, которые выясняют?

– Все сфотографировали, – объяснил Азазель, – пробы взяли, народ опросили, а теперь уехали в свою контору гонять чаи, играть в покер и между этими важными делами пытаться решить данную задачу…

– Именно в такой очередности?

– Или сделать вид, – уточнил Азазель, – что решали, но оно противилось и не решилось. А ты недоволен, что нам никто не мешает?

– Да нет, – ответил Михаил, – просто удивился, никто ничего не делает.

– На продолжение работ, – напомнил Азазель, – наложен временный запрет. Так что нам лучше бы успеть, пока вся орущая орава не налетела… Хорошо, хоть демонстрантов останавливают еще на въезде.

Михаил остановился, Азазель ушел далеко вперед, там гигантские установки в таких положениях, словно некая исполинская сила их не просто опрокинула, а порасшвыривала.

В земле издали заметили небольшую ямку, Азазель остановился именно там, очень заинтересованный, даже встревоженный, бодро помахал рукой:

– А вот здесь странности!

Михаил подошел ближе, Азазель указал на узкую дыру с рваными краями. Диаметр такой, что и ведро вряд ли пролезет, но отверстие уходит и уходит в глубину, далеко-далеко внизу сплошная чернота, Михаилу почудилось, что эта тьма по-настоящему вековечная, и солнце заглядывает туда впервые…

Азазель перехватил его внимательный взгляд, сказал поощряюще:

– Сколько там? Метров десять до дна?

– Если не пятнадцать, – буркнул Михаил, уже ощутил в голосе хитрого демона подвох, – а я бы сказал, все двадцать!

– Ого, – ответил Азазель с одобрением, – верно мыслишь, дорогой товарищ… В верном направлении. В том смысле, что глубину этой дырочки нужно считать, как ты сказал очень точно, в сотнях метров.

– Что-что?

– Думаю, – сказал Азазель со вкусом, – где-то сот пять. Ну, может, четыре… А вы считаете иначе, дорогой товарищ?

Михаил нахмурился:

– С чего ты взял?

Азазель картинным жестом обвел ладонью окружающий мир с таким видом, словно готов объявить его своей собственностью, подумал и сказал достаточно буднично:

– Перевернутую технику видишь? Или думаешь, что она и должна лежать в таком положении? Ну да, ты же неолуддист белокрылый… В общем, вон основная бурильная установка на боку, а с этой стороны всякие вспомогательные. Это так, для упрощения, чтобы не углыбливаться и не вникать, это вредно для солдатского мозга полевого полковника и даже болезненно… Ага, и запашок знакомый… Знакомый такой аромат древних времен чуешь?

Михаил буркнул:

– Какой-то газ?

– Да, – подтвердил Азазель. – Но доли процента. Чуть-чуть просачивается по микрощелям из более глубоких слоев. Еще полкилометра осталось пробурить – и местные будут со своим газом!.. На целую деревню хватит.

Михаил спросил с недоверием:

– Как газ мог перевернуть всю эту технику?

Азазель сказал довольно:

– Еще как!.. Но был бы взрыв, что разворотил бы эту дыру до размеров лунного кратера. Нет, тут именно то, о чем мы подумали. Ты же подумал, верно?

Михаил огрызнулся:

– Это было понятно с самого начала. Стал бы ты, такой чуткий и ранимый, отзываться на мелкую катастрофу, когда с удовольствием смотришь, как сотни тысяч людей с оружием в руках зверски убивают друг друга?

– Люблю наблюдать прогресс на марше, – пояснил Азазель. – Как технологический, так и социальный. Когда-то все любители воевать перебьют друг друга, а мы, мирные, останемся жить в мире без войн и оружия!

– Такого никогда не будет, – сказал Михаил сердито. – Человек всегда будет зверем.

– Пока будет человеком, – согласился Азазель, – но с помощью технологий и продвинутой медицины он уже… Ого, вот тут что-то происходило… Михаил, не топчись по следам, как сытый носорог из Берлинского зоопарка. Лучше полежи, как его собрат в Московском, тот всегда голодает и бережет силы. Или осмотри вон ту бытовку. Вроде бы слишком далеко, чтобы опрокинули, но вид у нее, будто снесли одним ударом. Только опорные сваи целехонькие…

Михаил кивнул, ушел, Азазель осторожно передвигался по площадке, всматриваясь в отпечатки сапог рабочих, кое-где замечаются странности, но еще не успел домыслить, что в них не так, когда увидел, как из-за перевернутого бульдозера вышел крупный мужчина и широкими шагами направился в его сторону.

Азазель разогнулся, приветливо помахал рукой:

– Привет!.. Хоть один на месте, а то все сразу по бабам… Вы видели, что тут происходило?

Мужчина шел быстро и с настораживающей напористостью, Азазель всматривался в него с доброжелательным интересом, а тот сказал на ходу с тяжелым дыханием:

– Еще как видел!

– Расскажите, – попросил Азазель.

– Рассказать? Да лучше я покажу!

Он ухватил Азазеля с такой скоростью, что тот не успел мигнуть, с силой швырнул его в лежащий на боку бульдозер. Страшный удар перевернул тяжелую машину снова, она вся загудела и закачалась.

Азазель рухнул на землю, на блестящей поверхности толстого щита отвала остались вмятины от его тела, но тут же вскочил как раз вовремя, чтобы встретить налетевшего, как ураган, напавшего.

– Понравилось? – проревел тот люто.

– Андреальфус, – сказал Азазель торопливо, – давай поговорим…

Демон ударил со страшной силой, но на этот раз Азазель увернулся, отпрыгнул от огромного кулака. Демон пошел на него, по-бычьи нагнув голову и вперив лютый взгляд.

Азазель начал отступать, отпрыгивать, увертываться, а демон проревел с лютой злобой:

– На этот раз тебе не удастся!.. Я триста лет копил силы!.. Я намного сильнее тебя, сам видишь и трепещешь…

– Неужто триста лет? – охнул Азазель. – А мне показалось, прям вчера… ну пусть неделю тому…

Демон ринулся в бешенстве, Азазель отпрыгнул, но споткнулся, упасть не успел, демон двигался так же быстро, как и он, оказался рядом и обхватил туловище громадными толстыми руками.

– Давай поговорим, – проговорил Азазель с трудом.

– Что, – рыкнул демон, – не вырваться?.. Мою хватку еще никто не мог разорвать!..

– Андреальфус, – прохрипел Азазель полузадушенно, – подумай, что ты делаешь…

– Что я делаю? – взревел демон. – Сейчас ты узнаешь, что значит быть замурованным в каменной стене! Да еще глубоко под землей!.. Только ты проведешь там не триста лет, а триста веков!.. Нет, триста миллионов лет!..