Войска готовились к форсированию Днепра. Мы достаточно хорошо представляли, сколько дел в связи с этим ляжет на нас, летчиков, и упорно тренировали молодых воинов. В эти дни я ближе узнал Мотузко не только на земле, но и в воздухе. Энергичный, подвижный, сметливый, точный, он мало в чем отставал от бывалых истребителей. Его отличала скромность в отношениях с товарищами, привязанность к людям. Была уверенность, что друга в беде он никогда не бросит.

Однажды вечером на построение полка вынесли полковое знамя. Командир сказал, что наступило время сражения за Днепр, и призвал к стойкости и упорству.

Взволнованные стояли летчики. Они понимали, что эта торжественная минута полна большого смысла, от них потребуется огромное напряжение сил...

- Завтра будем драться? - спрашивает меня Мотузко.

- Обязательно.

Мотузко, не желая показать волнения, старался говорить как можно спокойнее, разговор о предстоящих боях заводил издалека. Но разве скроешь волнение, тем более от человека, который некогда сам ярко пережил подобное? На рассвете получили боевую задачу - прикрыть от истребителей противника соединение пикирующих бомбардировщиков, участвующих в сосредоточенном ударе по правому берегу Днепра с целью захвата на нем плацдарма. Колонну пикировщиков "Петляков-2" вел командир соединения выдающийся летчик генерал Полбин.

На подходе к Днепру встретили облачность. Слышу команду Полбина: "Бить всем, истребителям подавить зенитный огонь!" Потянувшиеся было в небо частые огненные струи трассирующих пуль и снарядов начали быстро редеть и гаснуть от наших ударов. Над целью появилась ведущая девятка "петляковых". За ней вторая, третья, четвертая... Нескончаемый поток бомбардировщиков закрыл небо между деревнями Мишурин Рог и Бородаевка. Падают десятки, сотни бомб, сотрясая окрестность, поднимая вверх огромные земляные фонтаны, уничтожая фашистскую нечисть. Через несколько минут на земле не видно ни артиллерии, ни танков, ни даже траншей противника. Все затянуло черным дымом, пылью да ослепительным пламенем горящих машин. А бомбардировщики идут и идут...

Наши наземные войска захватили на правом берегу хороший плацдарм и прочно закрепились на нем.

Л ночью танковый десант овладел важным железнодорожным узлом Пятихатка.

После вылета летчики делились своими впечатлениями, словоохотливые пересказывали одно и то же по нескольку раз. Я был доволен, что первое крещение прошло без воздушного боя: надо, чтобы люди привыкали к переднему краю постепенно.

Но вскоре пришлось испытать и бои. Они завязывались то в одном, то в другом месте, где авиация противника стремилась воспрепятствовать наступлению наших наземных войск. Молодые летчики обретали опыт, учились хладнокровно отражать удары немцев и дерзко атаковывать.

Как-то мы получили задание прикрыть переправу на Днепре. При подходе к переправе замечаю девятку бомбардировщиков "Хейнкель-111". Фашисты шли под сильным прикрытием "мессершмиттов". Принимаю решение атаковать "хейнкелей", пока они не встали на боевой курс. Четверка Семыкина должна связать "мессершмиттов", а моя - нанести главный удар по боевым порядкам бомбардировщиков. Молодым летчикам еще не приходилось участвовать в бою с бомбардировщиками, столь сильно прикрытыми истребителями. Хорошо бы провести его как показательный, конечно, в пределах возможного.

Выйдя на исходную позицию, подаю команду: "За мной, в атаку!" - и устремляюсь на флагманский самолет. 37-миллиметровый снаряд угодил по кабине "хейнкеля". Первая атака увенчалась успехом. Во второй атаке стараюсь показать, как подходить к плотному строю бомбардировщиков, прикрываясь одним из них.

В результате повторной атаки падает на землю и второй вражеский самолет.

Отойдя в сторону, приказываю молодым летчикам атаковать отставшего бомбардировщика и корректирую их действия. Настойчиво и стремительно повел за собой Аскирко пару необстрелянных летчиков. Атака.

Еще атака - и вспыхнувший "Хейнкель-111" вошел в глубокое пикирование.

На земле мы разобрали проведенный бой. Урок был чрезвычайно поучителен.

К вечеру был получен приказ прикрыть эту же переправу от ночных бомбардировщиков. Ночной бой особенно сложен, поэтому в группу отбирали наиболее подготовленных. Над переправой мы появились с наступлением сумерек. Первые десять минут были безрезультатными, казалось, немцы не прилетят и наша предупредительность напрасна.

И вдруг совсем рядом разорвалось несколько зенитных снарядов. Сомнений нет: артиллеристы бьют по бомбардировщикам, а я их не вижу. Снижаюсь и тут же над собой замечаю силуэты тяжелых машин. Маскируясь темнотой, атакую снизу почти в упор.

Как только я открыл огонь, к моему самолету потянулись трассы пуль с нескольких бомбардировщиков.

Почти одновременно ударили крупнокалиберные пушки наших истребителей. Одновременной атакой мы "приземлили" сразу трех стервятников.

Темнота мешала проводить согласованный удар, и в дальнейшем каждый из нас дрался самостоятельно.

Вскоре фашисты исчезли. На земле, освещая окрестность, горело семь "хейнкелей"...

Наземные войска продвигались вперед. Левым крылом они подошли к Кривому Рогу, а правым заняли город Александрию. Мы перелетели на аэродром Пятихатки.

На нашем участке линия фронта представляла собой, как тогда в шутку говорили, "штаны": фланги узкими коридорами выдались вперед, в то время как центр значительно отстал. Противник решил воспользоваться выгодной для него конфигурацией переднего края и срезать выступы. Срочно он начал подтягивать танковые резервы.

Погода в ноябре установилась плохая, но, несмотря на это, мы непрестанно ведем разведку. Перегруппировка вражеских сил не должна оставаться незамеченной, иначе она может оказаться чреватой большими неприятностями.

Танковая армада немцев нависла над нашим левым крылом от Желтых Вод до Кривого Рога и далее до Пятихатки. Бронированные машины врага нацелили жерла своих пушек на наш передний край. При появлении советских истребителей гитлеровцы открывали сильный зенитный огонь.

Сомнений не было: фашисты решили наступать. Но почему они так долго выжидают на исходных позициях? Выжидают день, второй, третий. Ведь наши штурмовики их не щадят. Впоследствии выяснилось, что "тигры" и "пантеры" не имели горючего. Желанные для них эшелоны с цистернами бензина благодаря усилиям украинских партизан пошли под откос. Фашисты стали подвозить горючее на автомобилях. С утра и до полной темноты штурмуем автоколонны. Дорога от Лозоватки до Беленихина полита бензином и горит, горит.

Возвращаясь однажды после штурмовки, я заметил большое скопление немецких танков. Это был не обнаруженный еще нами резерв противника. Нужно установить количество машин. Решаю выполнить задачу вместе со своим ведомым.

Летим на высоте 100 - 150 метров. Под нами незамаскированные, вне укрытий, камуфлированные под осеннюю траву танки. Фашисты не замедлили открыть ураганный огонь. Маневрируя в разрывах, пытаюсь сосчитать и запомнить расположение машин. С первого раза это не удается. Идем на второй заход, но и он не приносит полных данных. Надо отважиться на третий...

Вот теперь мы, кажется, рассмотрели все. Можно лететь на аэродром.

Но что это? Глухой удар - и самолет становится малопослушным. Из-за сильной тряски с большим усилием удерживаю ручку управления. А пулеметы и зенитки врага осыпают градом пуль и снарядов. С невероятными усилиями вышел из зоны обстрела. Пересекаю линию фронта. Теперь уж не страшно: я над своими.

Механики обнаружили в стабилизаторе большую пробоину от зенитного снаряда. Она и создавала тряску рулей глубины.

- Опять прямой попала, товарищ командир. Помните, как на Дону? говорит Закиров.

Павлычев, со свойственной ему смекалкой, осмотрел пробоину, определил калибр снаряда.

- С этим играть нельзя. Вы действительно в сорочке родились. Но один раз счастье, другой - счастье, а на третий оно может и подвести, - заключил он.