Еще с одним родственником Катрин Шабер-Лудольф, сыном ее племянника Франсуа Пьера, Робертом Шабером (1809–1856) – драгоманом английского представительства в Константинополе – связан один исторический эпизод.
В воспоминаниях композитора Николая Ивановича Бахметева (1807–1891), в 1833 году сопровождавшего в Константинополь графа Орлова, описывается история с отнятой в плену скрипкой: «Приехав в Константинополь, драгоман английского посольства барон Шабер предложил мне свою скрипку на все время пребывания нашего в Константинополе. Барон Шабер почитал эту скрипку итальянскою, но я убежден, что она была митенвальская, то есть немецкая: но как бы то ни было, скрипка была порядочная и подверглась такой же участи, как и ее предшественницы… Когда пришло нам время отправляться на «Пармене» в Одессу, барон Шабер просил меня взять на память его скрипку, взамен которой граф Орлов приказал мне предложить барону Шаберу тоже на память моего гнедого жеребца, которого Шабер принял с удовольствием. Остальные же лошади, из коих две присланы Паскевичем Дибичу, замечательны были тем, что, как горские, они никогда не ковались…»
Известны в итальянской и русской истории дипломатии драгоман Николай Антонович Пизани (Nicola Pisani (1743–1819) и его двоюродная сестра Беатриче Пизани (Beatrice Pisani (1784–1849), которая была женой племянника Катрин Шабер – Франсуа Пьетро Шабер.
Дворянский род Пизани происходил из Пизы, позже его представители переселились в Венецию. Один из них, Луджи Пизани, был в 1690 году венецианским дожем, а другой, Луиджи Пизани, сделался дожем в 1730 году.
Одна из ветвей семьи переселилась в Константинополь.
Николай Антонович Пизани, чей отец являлся английским драгоманом, стал первым русским драгоманом, свободно изъяснялся на русском, персидском и турецком языках.
Начал он свою карьеру в английском представительстве, под крылом своего отца, Антонио Пизани. Но вскоре незаурядные способности Николая отметил министр Обресков и пригласил молодого человека в 1772 году на службу в российскую дипломатическую миссию. После этого карьера Николы Пизани быстрыми темпами пошла в гору. В 1779 он был произведен в секретари посольства восьмого класса, в 1782 – в надворные советники, в 1781 году состоял помощником при после Якове Ивановиче Булгакове (1743–1809), который отказал султану в пересмотре всех ранее заключенных русско-турецких договоров и в 1787 году был заточен вместе с Николой Пизани в Семибашенный замок. К счастью, в 1789 году при Селиме III обоих освободили. В 1790 году Пизани был произведен в советники азиатского департамента.
В 1793 году он отправился с новым русским послом М.И. Голенищевым-Кутузовым в Константинополь, где после отъезда посла успешно проработал уже при В.П. Кочубее. Надо особенно подчеркнуть, что обоим русским послам он давал дельные советы, тем самым помогая избежать серьезных ошибок в переговорах с правительством султана. Николай Антонович Пизани дослужился до статского советника. Род Пизани внесен в третью часть родословных книг Виленской, Ковенской и Санкт-Петербургской губерний. А что это мы все про мужчин рассказываем и про их карьеру?! Давайте поинтересуемся, как же жилось женщинам в Османской империи, женщинам – женам дипломатов, женщинам – членам правящей династии и простым турчанкам.
О положении женщин султаната и жен дипломатов в Константинополе в период XVIII–XIX веков написал в своей научной работе профессор университета города Бари Максимильян Пецци.
Профессор подчеркивает, что к женщинам в Османской империи относились весьма плохо, да что сказать, практически их присутствия и не замечали. Ели бедняги после мужа, спали где попало.
Иначе обстояли дела в семье султана. Многим султанским матерям и их дочерям удавалось принимать активное участие в политической жизни страны, определенным образом влиять на решения правителя. Самое интересное, что после замужества султанская дочь далеко не всегда принимала сторону своего мужа в политических играх. По этому поводу метко высказался сам посол Неаполитанского королевства в Константинополе граф де Лудольф в письме к министру иностранных дел Тануччи:
«Конечно, это большая привилегия – жениться на турецкой принцессе, но, увы, этот брак, в конечном счете, может разрушить твою жизнь и даже привести к полному рабству мужа».
А что происходило в дипломатической среде? Ситуация и тут была весьма противоречивой: некоторые дипломаты, например такие, как Раймондо Маццинги – представитель Неаполя в Константинополе, не пожелал взять с собой жену и сына, утверждая, будто семья не позволяет ему свободно и плодотворно исполнять свои служебные обязанности (мы прекрасно понимаем, что под этим имеется в виду, не правда ли?)
Совершенно противоположный пример – консул Рагузы, Жоржио Цюрих (Giorgio Zurich), который в течение десяти лет в Порте не переставал просить, практически умолять свое правительство позволить его жене приехать к нему в Турцию. Но под всевозможными предлогами (холера, сильный шторм) ему было отказано.
Некоторые жены иностранных дипломатов сами отказывались сопровождать мужей в эту далекую и дикую страну, в которой их ждет такая скучная и монотонная повседневная жизнь – редкие дипломатические приемы и частые похороны. На улицу жены дипломатов самостоятельно выходить не могли, и, естественно, на прогулку они шли в сопровождении.
К тому же не у всех дипломатических представительств хватало средств на организацию приемов: так, французский консул в Травнике был вынужден под всевозможными предлогами отменять светские вечера в своем представительстве, а его бедняжке жене ничего не оставалось, как практически все время проводить дома или играть с детьми в саду.
Жизнь турчанок, среди которых было немало настоящих красавиц, отличалась таким же однообразием и скукой. Некоторые из них позволяли себе заглядываться на иностранных мужчин, хотя прекрасно понимали, чем это может быть чревато.
Сами же европейцы тоже были не прочь не только развлечься с турчанками, но и создать с ними семьи, однако на этот смелый шаг решались не многие, а тем, кто все же рискнул, пришлось полностью поменять свой европейский образ жизни и подстроиться под обычаи и нравы мусульманских семей.
Подтверждением тому служит пословица, распространенная в период XVII–XVIII веков в Константинополе: «Если хочешь испортить себе жизнь, женись на левантийке». Сhi vuol far la sua rovina prenda una moglie levantina.
Одним из смельчаков, женившихся на турчанке, стал итальянец родом из Триеста – некто Скарпаротта. Он взял в жены молоденькую дочь стамбульского коммерсанта. Сохранились воспоминания его друзей, в которых они выражают искренние сожаления о том, как драматично изменилась жизнь их близкого друга после брака.
В семьях европейских аристократов отношение к женщинам на рубеже XVIII–XIX веков тоже оставляло желать лучшего.
Так, молодой граф Гульельмо Костантино Лудольф в своем свадебном путешествии в Париже в 1775 году даже не удосужился купить подарок ни супруге Элеоноре, ни своей матери Катрин Шабер. Выдавая замуж своих дочерей, отцы не слишком руководствовались счастьем своего чада, им было важнее не продешевить и не подорвать свой престиж.
Например, граф Гульельмо Маурицио Лудольф, выдавая свою дочь Костанцу за графа, французского посла в Турции, Франсуа Сен-При, запросил с родителей жениха огромную сумму – 40 000 серебром.
Мы немного отвлеклись на общую характеристику жизни Османской империи того периода, чтобы лучше понять атмосферу, в которой работали и жили три поколения графов де Лудольф, а теперь вернемся к семье графа Гульельемо Маурицио Лудольфа.
Его старший сын, Гульельмо Костантино де Лудольф, родился 17 августа 1759 года в Константинополе, где в то время работал его отец. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что хорошее образование крайне необходимо для будущей карьеры сына (к сожалению, в молодости он был лишен возможности учиться), Гульельмо Маурицио посылает сына учиться в самое престижное по тем временам учебное заведение Европы – в императорский колледж Тересиано в Вене. Обучение в Тересиано стоило целого состояния, но отец не поскупился ради будущего своего отпрыска.
