Ненависть к врагу заставляла всех нас драться не на жизнь, а на смерть, но не ожесточила сердце, не изгнала из него добрые чувства.

Великая черта нашего народа - отходчивость души, незлобивость, незлопамятность со всей полнотой проявились и после всех печалей и горестей войны...

* * *

25 января 1945 года мы произвели посадку на первый немецкий аэродром Альтдорф. В сущности эта площадка не была аэродромом, как и многие, где приходилось базироваться, - укатанное, замерзшее поле достаточных размеров. Немцы, конечно, располагали и хорошими аэродромами, но не всем они доставались - наша авиация к тому времени была уже весьма многочисленной.

В населенном пункте Альтдорф местных жителей мы не встретили, за исключением нескольких десятков стариков да подростков. В пустых квартирах в панике бежавших и где-то скрывавшихся немцев все напоминало о только что исчезнувших хозяевах. Но через неделю-другую в каждом доме уже появился кто-то из прежних владельцев. Страх исчезал. Немцы все чаще и смелее начали обращаться к советским воинам за помощью. И они ее всегда получали продовольствием, медикаментами...

На аэродроме Альтдорф мы базировались более двух месяцев. Уже в первый же день группами от пары до шестерки началось прикрытие наших войск и переправ через Одер в районе Олау, Бриг, Оппельн. В это время противник в воздухе встречался редко. А когда отдельные группы "фоккеров" или "юнкерсов" пытались штурмовать наши войска в районе переправ, наши истребители встречали их задолго до цели и фашисты, как правило, не вступая в бой, уходили на запад.

Но вот в конце января немецкое командование, принимая во внимание большое сосредоточение наших войск и их интенсивную переправу на захваченный плацдарм на западном берегу Одера, усилило активность авиации, действовавшей в районе переправ. Воздушные бои стали массовыми и ожесточенными. К тому же у гитлеровцев появились новые модификации истребителей, имевшие высокие летные характеристики.

...1 февраля. Солнечный морозный день. Группы Петрова, Бабака, Дмитрия Глинки, Гучека, Труфанова сменяют одна другую в воздухе, прикрывая наши части, форсирующие Одер. Во втором вылете на смену группе Бабака четверку повел я. Придя в заданный район и связавшись со станцией наведения, которая передала, что в воздухе спокойно, приступили к выполнению задания: "ходили" по западному берегу Одера с юга на север.

Мой молодой ведомый Володя Симковский уверенно держался на установленном интервале и дистанции. Сзади и выше находились опытные Синюта и Щепочкин.

- Что-то скучновато. Не пройтись ли в тыл к немчуре?.. - хрипловатым голосом, который мы сразу узнавали, предложил Щепочкин.

- Стой на месте и за хвостом посматривай! - серьезно, но незло ответил Синюта своему ведомому, не называя позывного.

- Я на месте! - отозвался Симковский.

- Молодец! Вижу. Меньше разговоров, - предупредил я и подумал: "Кажется, будет работа... С юго-запада показались точки".

Вскоре в эфире прозвучал приказ:

- Борода, с юго-запада группа противника. Не допустите к переправам! - Это мне со станции наведения.

- Впереди справа вижу группу! - взволнованно передал Синюта.

- Спокойно, вижу. Набирайте выше... - скомандовал второй паре.

- Понял, иду выше, на солнце! - Это опять Синюта.

- Идем в атаку. Держись, не отрывайся, посматривай за хвостом! - приказал я, а сам уже искал решения, как и откуда атаковать.

Шесть "фоккеров" шли нам навстречу. Они были в выгодном положении - выше и со стороны солнца. Время полуденное. Смотрю за парой Синюты, а он уже забрался выше противника. Это хорошо. Итак, решено: моя пара идет в лобовую, Синюта атакует сверху.

Шесть "фоккеров" почти фронтом вырастали в размерах. "Ну а как у вас с нервами? Проверим..." - мелькнуло в голове. Фашисты не выдержали. Только вместо обычного виража потянули вдруг на вертикаль.

- Сима, держись! Максюта, смотри: "фоккеры" наверх пошли, сваливайся на ведущую пару! Я работаю по замыкающим. - Моя команда оказалась своевременной.

Последняя пара противника, потянувшись за своей ведущей, несколько запоздала - командирский самолет оказался в моем прицеле. Короткая очередь, и "фоккер" отвесно полетел к земле.

- Борода, горит, горит один!.. - восторженно закричал Симковский.

Он впервые в настоящем бою, впервые видел горящий и падающий самолет противника. "Я, кажется, в своем первом бою не различил, где свои, а где чужие... - подумалось вдруг. - Значит, будет Сима бойцом". А сам строго передал в эфир:

- Не зевай, за хвостом смотри!

И не зря предупредил: ведущая пара "фоккеров" заходила в хвост Симковскому, а значит, и мне. Но начеку Синюта: он свалился сверху и упредительной очередью ударил по ведущему. Немец, увидев впереди себя сноп огня, тут же переворотом ретировался. А его ведомый, уходя следом, попал в прицел Щепочкина, который не промахнулся.

Все пока шло хорошо. Синюта преследовал уходящий "фоккер", но к нему откуда-то снизу с большой дистанции потянулась трасса.

- Гриша, снизу бьют. Бросай "фоку"! Крути влево! - скомандовал Синюте, заметив, как упрямо ведет огонь по товарищу пара "фоккеров", спасающая своего ведущего.

Увлекшиеся атакой, фашисты меня не замечали. Поняв это, я быстро развернулся им в хвост, и ведомый "фоккер", прошитый второй моей очередью, взорвался в воздухе.

- Ведущий "фока" сбежал, - прохрипел Щепочкин, наблюдая за уходящим в дыму на запад уцелевшим "фоккером". - Жаль...

Собрав группу по радио, я попросил "33": это значит бензина осталось мало - только долететь до аэродрома, работу пора заканчивать.

- Вам "33"! - разрешили покинуть поле боя. - Большое спасибо от главного. Мы все видели и подтверждаем падение трех, - тепло поблагодарили нас со станции наведения.

В это время главным на станции наведения, как мы потом узнали из присланной поздравительной телеграммы, был начальник штаба корпуса генерал Семенов. Нас поздравляли с победой в воздухе над землей врага.

Родные стены, вопреки поговорке, не помогали немцам. Мы били их на земле и в воздухе, загоняя все дальше - в самое логово.

А еще через день в том же районе и тем же составом группы мы провели бой с шестью "мессерами" и также выиграли его без потерь, сбив два самолета противника. По нескольку побед одержали в первой половине февраля летчики нашего полка Дмитрий Глинка, Петров, Бабак, Гучек, Сахаров, Антоньев, Труфанов, Пшеничников, Шкатов. Открыли свой личный счет и молодые пилоты Борис Лихонос, Григорий Патрушев, Алексей Салынин, Федор Тихомиров, Николай Белоконь.

Но победы эти были нелегкими. Как в воздухе, так и на земле противник ожесточенно сопротивлялся. Однако мы стали намного сильнее. Мне вспоминается, с каким подъемом и вдохновением трудились наши боевые помощники - инженеры, техники, мотористы, оружейники.

Старшина Иван Петров - механик моего самолета, Когда я приземлялся и сообщал ему о победе в воздушном бою, он гордился несказанно, радовался как ребенок:

- Мы с командиром сегодня еще одного "фоккера" завалили!.. - и принимался за самолет.

А вот как писала наша фронтовая газета о технике звена управления Константине Ратушном: "Были дни, когда по четыре раза вылетал летчик и столько же раз готовил ему самолет Ратушный. Как-то после четвертого вылета он обнаружил пулевую пробоину в отсеках бензобака. Собственно, повреждение незначительное и устранить его не трудно. Только для этого требуется время. А ночь уже наступает и поутру снова предстоит боевая работа.

Ремонт начался со снятия щитка над баком. Простое это дело требует колоссального терпения. На щитке 485 шурупов - и каждый из них надо отвинтить! Потом разъединить трубки в трех отсеках. Затем эту же работу произвести на другом неисправном самолете. Снять оттуда сохранившиеся в целости отсеки, поставить их на боевой самолет, соединить трубки и... снова завинтить 485 шурупов".

Все успевал сделать к рассвету Костя Ратушный - и никаких тебе сомнений в его работе, никаких отказов машины в воздухе.