Когда подошли ближе, Борис передал мне с досадой:

- Так это же нашего "яка" гоняет "худой". Помочь надо... - И тут же с ходу атаковал увлекшийся "мессершмитт", который от меткой очереди Глинки воткнулся в землю, не выходя из разворота.

А "як" все еще продолжал круговое вращение вокруг церкви. Тогда Борис с усмешкой бросил в эфир:

- Эй, на "яке"! Выводи - нет никого!..

"Як" вышел из виража и, покачав с крыла на крыло, улетел на север. Мы же до своего аэродрома так и не дотянули - сели и заправились у соседей.

В начале июня об одном из воздушных боев, проведенном группой под командованием Ивана Бабака, писала фронтовая газета. Этот бой впоследствии приводили в пример и разбирали во всех полках не только нашей дивизии, но и всего фронта как пример умелого, тактически грамотного взаимодействия групп и отдельных летчиков. В этом бою действительно блестяще проявились взаимовыручка, дерзость, хладнокровие и расчет. Вот как он описан в боевом донесении, хранящемся в архиве полка:

"3.6.44 г. 12 "Аэрокобр" с 17.55 по 18.40 прикрывали свои войска в районе Мовилени, Захария. Командовал группой Бабак.

Состав группы Бабак - Патрушев, Глинка Д. Б. - Мамаев, Петров - Зайцев, Гучек - Антоньев. Группа прикрытия: Сапьян - Образцов, Дольников - Щепочкин.

В районе Мовилени встретили группу из 50 Ю-87 под прикрытием 10 Ме-109 и 8 ФВ-190. По команде Бабака группа Сапьяна и Дольникова связала боем истребителей, а сам он повел в атаку свою группу на бомбардировщиков. Решительными и смелыми действиями в короткий срок гвардейцы Бабака сбили 10 самолетов противника, не дав остальным отбомбиться по нашим войскам. Не вернулся с задания младший лейтенант Образцов".

Но Юра Образцов остался в живых: на крутом боевом маневре, сорвавшись в штопор, он выпрыгнул с парашютом на малой высоте и через два дня вернулся в полк.

Три самолета сбил в том бою Дмитрий Глинка, два - Бабак, двух гитлеровцев удалось уничтожить мне, по одному сбили Петров, Гучек и Антоньев.

С 6 июня активные действия авиации обеих сторон прекратились.

За период боевых действий под Яссами летчики нашей дивизии сбили 128 немецких самолетов. При этом особо отличились Александр Клубов, уничтоживший 9 вражеских самолетов, по шесть фашистов на счету у Дмитрия Глинки и Петра Гучека. Пять самолетов сбил комэск из 104-го истребительного авиаполка Михаил Комельков. Столько же гитлеровских машин удалось уничтожить и мне.

Много усилий в успешные боевые дела полка вкладывали наши "золотые руки": инженеры, техники, механики. Каждый день возвращались из боя машины, имевшие по нескольку пулевых и пушечных пробоин. И технический состав, работая в полном смысле слов денно и нощно, всякий раз к утру умудрялся ввести раненый, изрешеченный самолет в боевой строй. Особой изобретательностью отличались техники Елисеев, братья Пронины, Мичурин, Ратушный, Ковальчук, инженеры эскадрилий и полка Савельев, Бдоян, Рубан, Михайлов, Хабаров, механики Петров, Запора, Пташник, Храповицкий, Левин, Бурлаков. А верные и преданные нам девушки-оружейницы и мотористки всегда отличались старательностью и безотказностью в работе.

Хотя накал боевых действий к середине июня снизился, наша полковая жизнь по-прежнему оставалась напряженной. Утром 11 июня парторг полка старший лейтенант Михаил Кузьмин, встретив меня в столовой, предупредил на ходу:

- Сегодня в 18.00 заседание партийного бюро - твой вопрос. Не опоздай смотри! - И, не дав мне опомниться, дружески хлопнул по плечу. Как всегда, Миша куда-то торопился.

Весь день я ходил удрученный. Проанализировал последовательно все, чем занимался за последние месяцы, и не нашел причин вызова на заседание партбюро. Не выдержав, пошел к Ивану Бабаку - он был членом бюро. Но Иван, оказалось, еще не знал о сегодняшнем заседании. Хотел было спросить другого члена бюро капитана Петрова, но не решился: он не очень-то привечал младших. Пришлось томиться в догадках до вечера...

На бюро я пришел немного раньше указанного срока и удивился, что заседание уже началось - разбирали другие вопросы. Пока я в волнении ходил взад-вперед, глубоко задумавшись, незаметно появился и подошел ко мне только что назначенный замполитом полка капитан Козлов.

- Здравствуйте, товарищ Дольников!

Я ответил на приветствие и подумал: что-то суховато замполит держится. Но в это время он, глядя на нависшие черные облака, из которых вот-вот готов был сорваться теплый дождь, как бы обращаясь уже не ко мне, сказал:

- Думаю, что восстановят единогласно. Да вот, кстати, вас зовут. Поприсутствую и я.

Когда мы сели - Козлов за стол вместе с членами бюро, а я напротив, на специально поставленный стул, младший комиссар, как мы стали звать нашего парторга после прибытия нового замполита, объявил третий пункт повестки дня:

- "О партийности вернувшегося из плена кандидата в члены ВКП(б) младшего лейтенанта Дольникова Г. У.". Товарищи, вы все знаете, - продолжал Кузьмин, что товарищ Дольников, вернулся из плена, сохранив кандидатскую карточку. Прятал он ее в сапоге под стелькой, отчего карточка практически пришла в негодность - попрела, надписи расплылись. А главное, товарищ Дольников не платил взносы почти полгода и формально выбыл из кандидатов в члены ВКП(б). Есть предложение послушать товарища Дольникова.

Я встал, кратко рассказал все, что касалось моей жизни в связи с пленом, о чем присутствующие хорошо знали, и попросил членов бюро оказать доверие возвратить мне кандидатскую карточку.

Выступившие члены партийного бюро Иван Бабак, Михаил Петров, а в заключение и Михаил Кузьмин дали положительную оценку моей боевой работе, охарактеризовали меня как хорошего товарища, дисциплинированного, пользующегося авторитетом в полку летчика и постановили: "Ввиду того что тов. Дольников Г. У. по прибытии в полк в течение двух месяцев показал себя полностью с положительной стороны во всех вопросах, провел 29 боевых вылетов, провел 11 воздушных боев, сбил 5 самолетов противника лично, ходатайствовать перед политотделом 9-й гвардейской иад о возвращении товарищу Дольникову кандидатской карточки".

Сразу после заседания, как только мы вышли на улицу, Иван Бабак сердечно поздравил меня и с теплотой в голосе сказал:

- Я теперь и в члены партии был бы рад дать тебе рекомендацию, но еще не имею права. Да за тебя любой поручится!

Я горячо поблагодарил своего боевого друга, пообещав, что ему за меня краснеть не придется.

Прошел сильный дождь. По раскисшей дороге бежали ручьи. Яркое летнее солнце весело светило в просветы между облаками. Пахло луговыми травами... Хотелось побыть одному...

* * *

А через несколько дней меня назначили командиром звена. В полку произошли и другие перемещения. Братским 16-м истребительным авиаполком ушел командовать гвардии капитан Б. Б. Глинка, лейтенант В. С. Сапьян стал заместителем командира эскадрильи, на должность командира звена назначили моего земляка Петра Гучека. И после объявления нового боевого расчета командир полка майор С. И. Лукьянов поставил задачу готовиться к перебазированию.

Войска 1-го Украинского фронта готовились к крупной наступательной операции на львовском направлении. Фронт пополнялся людьми, техникой. В середине июня 1944 года наша дивизия и весь авиакорпус перебазировался на Украину, и мы вошли в состав 2-й воздушной армии, которой командовал генерал С. А. Красовский.

И вот первая посадка на площадке Прежена. Здесь в течение двух недель мы усиленно тренировались, готовясь к предстоящему наступлению. Тренировались в полетах на малых высотах, на предельную дальность с посадкой на незнакомый аэродром. На одном из них у меня произошла неожиданная встреча со старым товарищем.

Зарулив после посадки, группа наших летчиков отправилась искать столовую. Навстречу - такая же группа, но пилоты все незнакомые. Поравнявшись с ними, я заметил, однако, среди весело и темпераментно объяснявшихся бойцов, по-видимому только что вернувшихся после вылета, знакомое лицо. Никак, Володин? На всякий случай крикнул: