========== Часть 1. Одним весенним днем. ==========
Рабочий день уже подходил к концу. Постепенно затихали машины, люди выключали аппараты и направлялись по своим домам. Лиён проверила все связки с дровами и пометила количество досок в блокноте. Сегодня древесины было даже больше нормы. Всего на пару партий, но этого будет достаточно, чтобы Капитолий не прислал грозные письма или кричащих чиновников, утверждающих, что все из седьмого дистрикта — это бездельники и негодяи. Они всегда были недовольны их работой.
Лиён облегченно вздохнула и поставила журнал в полку. Она размяла ноющие мышцы и, бросив взгляд на часы, заметила, что сегодня сильно задержалась. На целых пол часа. Наверное, Мингю уже давно ждет ее. На склад ему попасть нельзя, так как пропуск был только у нее, поэтому он скорее всего стоит около выхода. А на улице достаточно морозно. Лиён схватила пальто с вешалки и надела теплые ботинки. Они были больше и крупнее обычных рабочих.
Хон Лиён работала на лесопилке сколько себя помнила. Сначала ее пропускали только на этот склад: считать и сортировать древесину, но потом девушке разрешили присутствовать и на самих работах. Там она могла только срубать сучья с деревьев и убирать разные посторонние вещи с верхушек: гнезда птиц, улья пчел или вынимала животных из дупл, чтобы живность не повредилась, когда дерево будет падать. Но бóльшее ей пока не разрешали.
Быстро спустившись по лестнице, девушка открыла двери склада и выбежала на улицу. Мингю и вправду стоял, прислонившись к стене, около выхода. Его высокая фигура четко различалась в свете фонарей. Парень потирал ладони друг о друга, видимо спасаясь от холода. Лиён подошла к нему и толкнула в бок.
— Зачем ты ждал меня так долго? — насупившись, спросила она. — Мог бы и домой пойти, смотри, как холодно и темно вокруг.
— Я как-то привык тебя ждать, — пожал плечами парень. — Вообще не представлял себе дорогу домой в одиночестве.
— Дурак, — Лиён взяла парня под руку, и они медленно пошли по дороге в сторону от склада. — Если заболеешь, то у миротворцев будут вопросы.
— Не будут, — улыбнулся Мингю. — Меня сегодня занесли в книгу почета: я отработал в несколько раз больше нормы, и, так как это моя седьмая запись, то, не думаю, что возникнут какие-то претензии.
Лиён посмотрела на ладони Кима. Все его пальцы были заклеины пластырями, а одна ладонь вообще была перемотана белой тканью. Сколько же он работал, что так ранил себя. Мингю всегда трудился очень усердно, не щадя сил и своего тела.
— Тебе нужно залечить руки, — сказала она, — мне неприятно смотреть, когда кому-то больно.
— Хорошо, — кивнул парень.
Улицы дистрикта семь постепенно пустели. Близился комендантский час, и все спешили убраться с улиц, чтобы избежать дальнейших неприятностей. Лиён открыла ключом дверь дома, и они с Мингю зашли внутрь. Родители должны были вернуться только завтра под утро: их отправили на дальнюю базу древопереработки. Кажется, там сломался какой-то сложный аппарат и требовалась их помощь. Хотя мать и отец Лиён тоже работали на лесопилке, но они также разбирались в некоторых машинах, что делало их труд востребованным, так как не все хотели звать электриков из другого дистрикта. Это было дорого и долго, а родители Хон всегда помогали за невысокую плату. Но они обещали вернуться к завтрашней жатве, на что Лиён осень надеялась.
Лиён чиркнула спичкой и зажгла лампу. Она повесила пальто на крючок около двери. В доме царил полумрак. Электричество было только в Доме Правосудия, остальные же жилища освещались лампами и свечами. Мингю тоже снял верхнюю одежду и прошел вслед за девушкой в гостиную. За все те годы, что они были друзьями, парень не раз был здесь, поэтому ориентировался порой лучше, чем она.
— Боишься завтрашнего дня? — спросил он, пока Хон, встав на цыпочки, доставала спирт, вату и бинты.
— Да, — сглотнула слюну Хон, — боюсь.
Жатва — событие неоднозначное для многих. Каждый год из каждого района или дистрикта, на которые была поделена большая страна Панем, должны были отбывать в столицу, избранные случайным образом, юноша и девушка от двенадцати до восемнадцати лет для того, чтобы принять участие в Голодных Играх. Победителем становится только один, остальные умирают. При чем убить их должны другие участники.
На этих играх обычно проявлялась вся жестокость людей. Трибуты, так называли участников, сражались до последнего вздоха за право вернуться домой. Все убийства и смерти были отсняты на камеру и транслировались по федеральным каналам. Смотрела вся страна. И уже сто тринадцать лет никто даже возразить не смел против этой жуткой традиции.
Капитолий, столица Панема, обладал огромной властью и мощной армией, воинов для которой готовили с самого детства. Двенадцать дистриктов, большинство жителей которых составляли лесорубы, рыбаки и животноводы с каменщиками, попросту не могли сделать что-то вразумительное против профессионально подготовленной армии.
Победителя показывали по телевизору, ему посвящали документальные фильмы, писали про него книги, он и его семья удостаивались богатства, а сам он купался в лучах славы, несмотря на то, что сам убил других таких же, как он, детей. Про мертвых же попросту забывали. Их семьи получали лишь черную коробочку с прахом и короткую записку.
Лиён помнила, как шла на свою первую жатву. Ноги у нее тогда подкашивались, а каждый вдох давался болезненно. Когда из специальной стеклянной чаши вынимали записку с именем девушки, что будет участницей, она думала, что упадет в обморок. Но тогда поехала не она. На следующий год тоже. Но не смотря на то, что шанс попасть на Игры был совсем ничтожный, для нее это были всегда жуткие пол часа, которые просто нужно вытерпеть.
— А ты боишься? — спросила она.
— Немного, — признался Мингю.
Поставив на стол все нужные лекарства, Лиён села рядом с Мингю и попросила его положить руки на деревянную поверхность. Честно говоря, девушка вообще не верила, как Мингю может чего-то бояться. Сильный и высокий, к тому же обладающий отличными знаниями в любой области, он точно смог бы выиграть Голодные Игры, если бы захотел. Но вместо этого он всегда был с ней.
Уже много лет.
Девушка взяла вату и начала осторожно промывать спиртом ранки на руках у Мингю. Юноша же внимательно следил за ее движениями. Лиён мысленно удивлялась, как что-то вообще могло ранить его. Мингю был с виду вообще непробиваемым. Закончив с промывкой, она перебинтовала и заклеила пластырем его руки.
— Готово, — улыбнулась она.
— Спасибо.
Внезапно телевизор включился, нарушая тишину дома. Лиён вздрогнула, а Мингю нахмурился. Транслировался главный федеральный канал. Это была обязательная запись. Такое же послание включилось и во всех домах страны.
— Здравствуйте, дорогие жители Панема, — с экранов говорил сам президент страны Чон Чонгук. Его избрали всего несколько месяцев назад вместо скончавшегося Кориолануса Сноу. Многие конечно верили, что Чонгук его попросту убил, так как парень первый сообщил о смерти бывшего президента, но все же этот человек больше нравился народу. Он пошел на некоторые уступки населению, вследствие чего материальное положение в дистриктах улучшилось, но у Лиён мурашки бежали по коже, когда она на него смотрела. Холодный хитрый взгляд, аккуратно убранные темные волосы, губы изогнуты в легкой насмешливой улыбке.
— Хочу напомнить вам, что завтра состоится жатва, чтобы избрать трибутов для сто тринадцатых Голодных Игр, — продолжал президент. Лиён, как завороженная, смотрела в его черные глаза. Девушке было жутко, но ее затягивало. — Прошу всех явиться на жатву, которая состоится на главной площади каждого дистрикта. Голодные Игры — это то, что уже много лет объединяет нас и позволяет двигаться вместе вперед. Мы смогли оправиться от последствий тяжелой войны, что стерла с карты почти все на Земле. Мы сделали это вместе. Благосостояние граждан выросло на целых десять процентов, что не может не радовать. Это наше общее достижение. Надеюсь, вы и дальше поддержите политику нашего успешного государства. Это первые Голодные Игры, которые пройдут под моим руководством, поэтому я надеюсь не разочаровать вас. Спасибо за внимание.
