Мне надо подумать. В одиночестве. Хотя, сейчас я, можно сказать, одна. Солнце только встало, Джоанна еще спит, но я хочу посидеть одна, на берегу моря. Там легче думается.

Уверенно встаю с кровати, переодеваюсь в зеленые шорты и белую рубашку, сквозь которую отлично виден мой разноцветный купальник. Все равно, во-первых, сейчас я вряд ли кого-то встречу, а, во-вторых, даже если и встречу, то тут все либо в купальниках, либо в плавках.

Охрана у нас не очень бдительная, так что не думаю, что выйти будет большой проблемой. И это не было бы проблемой, если бы на входе не стоял Хеймитч. И что он тут забыл в такое время. Он по утрам после подъема ходит и под нос проклятиями сыплет, и это в выходные-то дни. В будние я стараюсь с ним не пересекаться. Хотя, сейчас он выглядит довольно-таки бодро и весело. Договорив с охранником, он идет к лестнице, за которой я прячусь, а сторож на свое место, решать очередной кроссворд.

Поворачиваюсь спиной и перевожу дыхание. Сейчас Хеймитч уйдет, и я сделаю то, что хотела. Надо только немного подождать.

- От кого-то прячешься? – слышу над самым ухом. От страха и неожиданности чуть ли не подпрыгиваю. Хеймитч. Как же он меня напугал. – Ну, и куда мы собрались?

- Воздухом подышать, – отвечаю я, пожалуй, слишком грубо, но я сейчас не в настроении любезничать.

- Ты воздухом подышишь, а у меня потом проблемы будут. Спать давай бегом, - начинает занудствовать Хеймитч, а я готова расплакаться от обиды.

- Я тихонечко! Никто не заметит, - я пытаюсь сделать щенячьи глазки. Эбернети закатывает глаза.

- Ладно. Если что, сама вышла, сама пришла, я был не в курсе, - говорит он, поглядывая на охранника, который занят тем, что чешет ручкой затылок и вдумчиво смотрит в газету, где расположен его кроссворд. Хеймитч разворачивается и уходит, а я короткими перебежками дохожу до выхода.

На пляже соленый ветер в секунду сдувает все волосы назад. Я вдыхаю полной грудью. Свобода. Море сегодня беспокойное. Некоторые волны, наверное, достанут до моей головы, а то и выше. Усаживаюсь на холодный песок, который еще не успел нагреться.

Когда я проснулась, солнце светило вовсю, но сейчас небо начали затягивать тучи, и ветер был довольно-таки сильный. Почти все небо было темно-серого цвета, довольно-таки скоро должен был пойти дождь.

Обнимаю колени руками и утыкаюсь подбородком в колени. Смотрю на волны. Зрелище это зачаровывающее. Небольшой подъем, который постепенно приближается к берегу, вся воды поднимается и с громким плеском обрушивается на песок, разливаясь вокруг белой пеной, который еле достает до моих ног. Можно смотреть на это бесконечно.

Смотрю на горизонт, там тучи еще темнее, кажется, будто они черные. Яркая вспышка – молния, грома нет, наверное, это где-то далеко. Ветер усиливается, но мне не холодно, наоборот, хочется здесь остаться, полюбоваться этой красотой еще дольше.

Все эти темные оттенки неба, неестественная в такую погоду бирюзовая вода. Кажется, что какая-то невероятная картина ожила на моих глазах. И все это под удивительно прекрасный аккомпанемент моря.

Как бы было хорошо оказаться здесь с Питом, в его уютных объятиях, чувствовать себя, как дома. Не в буквальном смысле, нет. Мне кажется, что дом это то место, где тебя любят и ждут, это то место, где тебе хочется находиться потому, что там тебя окружают любимые люди.

В последнее время я скучаю. Не по дому. По тому, что было совсем недавно. Когда мы только приехали, здесь казалось просто чудесно. Друзья, Пит, природа, все эти занятия любимым делом, жизнь по режиму, абсолютно каждая мелочь, но после случившегося я начала скучать по родному Дистрикту, по маме, по малышке Прим, которая стала мне, как сестра. Потому что я перестала чувствовать прежнее тепло здесь. После его предательства краски потеряли свою насыщенность. Жизнь здесь перестала быт такой привлекательной.

Даже сейчас я чувствую, что одна. Одна в этом лагере, Дистрикте, на этой планете. Я никому не нужна. Наверное, это потому, что я выстроила стену, чтобы спрятаться от одного человека, а в итоге потеряла связь с миром. А нужен мне этот мир без Пита? Да, мы друзья, но я не хочу его подпускать близко. Ни настолько, как в прежние времена. Ни настолько, как, когда мы были влюблены.

Я не могу пустить его в свою жизнь, как раньше. Сейчас все очень странно. Сначала он предает меня, потом перестает общаться с теми, из-за кого он сделал это, потом вымаливает прощение, говоря, что на то были весомые причины, о которых мне знать не надо. Быть может, если бы мне было известно, в чем дело, я бы смогла понять, а сейчас.

Смотрю на время. Ого! Я просидела тут полтора часа, наверное, пора возвращается. В подтверждение моим мыслям с неба начинают капать капли. Поднимаюсь на ноги, засунув руки в карманы. Решаю вернуться через лазейку: так меньше шансов быть пойманной, к тому же намного быстрее.

На пляже есть маленькие домики для переодевания, сразу за ними начинается каменный забор. Но между определенными раздевалками можно протиснуться между забором и домиком, там будет небольшая дырка, через которую можно легко проникнуть к черному входу.

Подхожу к серому камню, уже хочу завернуть в сторону лазейки, но не успеваю опомниться. Как меня разворачивают на сто восемьдесят градусов и припечатывают к стене. Передо мной стоит Гейл. Часть его руки удерживает мое плечо, а запястье находится на уровне моей шеи, и я с ужасом понимаю, что в его руке нож.

Главное не делать резких движений, уверенна, что это очередная глупая шутка, но случайности и несчастные случаи еще никто не отменял, так что надо быть аккуратной.

- Привет, - с милой улыбкой здоровается Гейл, как будто мы дружили с ним всю жизнь, а сейчас встретились в коридоре. Я молчу. – Китнисс, я бы на твоем месте был более приветливой, - он немного надавливает на рукоятку.

Я ощущаю холодный металл, пока он меня не ранит, просто пугает. Медленно выдыхаю, опуская взгляд, чтобы следить за его действиями. Не знаю, как мне это должно помочь, но так мне спокойней.

- Зачем ты это делаешь? – спрашиваю я, мой голос немного дрожит.

- А я так развлекаюсь, - со смешком отвечает он, надавливая еще сильнее. Теперь я ощущаю слабую боль. Сердце начинает биться чаще, и я судорожно пытаюсь придумать, что делать.

Руки все еще в карманах, а в кармане телефон. Он у меня на столько давно, что я могу определить, где какая кнопка, не видя самого телефона. Пит у меня в быстром наборе, так что набрать его и включить громкую связь будет не проблема.

Аккуратно, чтобы Гейл не заметил, делаю то, что задумала. Отсчитываю несколько секунд, чтобы не включить громкую связь, когда будут гудки.

- Я буду кричать, - говорю, как можно громче. Надеюсь, Пит не ляпнет чего-нибудь, иначе мне точно крышка.

- Тебе никто не поможет, - спокойно отвечает он. – Я сделаю, что хотел, никто ничего не узнает, - зло проговаривает он. В его глазах пляшут недобрые огоньки. Ну, же. Пит, быстрее соображай.

- Вот гад, - тихо слышится из моего кармана, а я уже начинаю прощаться с жизнью. Сейчас Гейл это услышит и будет отыгрываться на мне.

И я оказалась права. Сначала Хоторн сверкает злобным взглядом, потом тянет меня за локоть. От неожиданности забываю отпустить телефон, и он падает на асфальт, Гейл отходить от меня и топчет его ногой. Пользуюсь моментом и собираюсь бежать, но не тут-то было.

Не успеваю сделать и шага, как Гейл тянет меня за локти назад. Теперь он сот сзади, удерживает за мои локти, нож снова на прежнем месте, только теперь мне гораздо больнее. Откуда-то появляется Катон. Он вплотную подходит ко мне.

- Ты, наверное, не понимаешь, что происходит? – спрашивает он, но, не дождавшись моего ответа, продолжает. – У нас с Питом была сделка. Или он встречается с тобой и бросает, или мы с тобой развлекаемся. Если ты понимаешь, о чем я. Но бросила его ты, так что он проиграл, а ты наша.

Кажется, я понимаю, что происходит. И это мне совсем не нравится. Я даже не могу вырваться. Рискуя быть пораненной, и это если повезет. Их не выгонят, даже, если узнают. Отец Гейла директор лагеря, а Катон его лучший друг.