Я сбивчиво объясняю, все, что чувствовала по отношению к нему все время, с тех пор, как он променял меня на Гейла, а потом снова стал общаться со мной. Хотя, в этом нет особого смысла, ведь все это подруга слышала не один раз, а Финника, я думаю, такие вещи не волнуют. После пяти минут непонятного бреда, я утыкаюсь в колени и снова плачу.
Он обещал, что будет рядом, что никогда не бросит. Он говорил, что любит. Почему так получилось? Что я такого сделала ему, почему он посчитал, что может играть моими чувствами, это ведь не ненужная вещь. Хотя, для него, может быть и так.
Я вспоминаю, как сидели возле дома совсем маленькими, наши ноги свободно болтались в воздухе, а сами распевали какие-то бессмысленные песенки. Как выходили во двор с ракетками для игры в бадминтон, а, когда волан оказывался высоко в ветвях деревьев, мы делали вид, что ракетки это шпаги и дрались, в шутку конечно, хотя, один раз, я случайно ударила его в плечо так сильно, что потом на этом месте образовался огромный синий синяк.
Как в восемь лет Пит подрался с мальчиком, который кинул в меня камень, хоть тот и упал в пяти метрах от меня. Ох, как нам тогда влетело от родителей. Как нас дразнили во дворе «Тили-тили тесто, жених и невеста!», потому что мы всегда ходили за руку друг с другом. Из-за того, что все время мы проводили друг с другом, у нас больше не было друзей, разве что появилась Джоанна, которая сама считала, что дружить с мальчиками нормально.
Как смотрели мультики. Особенно мы любили смотреть «Красавица и Чудовище». И, когда мы смотрели его уже, наверное, в тысячный раз, мы повторяли все действия главных героев. Я была Белль, а он Чудовищем. Мы вышагивали по комнате, повторяя все фразы, заученные наизусть.
Я вспоминаю многие годы нашей дружбы, последние полгода, которые были полны обмана и предательства.
Я помню, как он сказал, что я ему нравлюсь, я помню все уроки, когда я сидела за первой партой с Питом, как он помог мне с этим уравнением, я помню, как мы чуть не поцеловались в новогоднюю ночь, я помню, что он мне подарил. Рука непроизвольно тянется к кулону, который все время висит на моей шее. «У меня есть ключ к твоему сердцу», — один раз сказал он.
Помню, как плакала, когда думала, что он разбился, как мы танцевали на последнем звонке, это признание в любви, при воспоминании о котором возникают противоречивые чувства. Сначала радость, счастье, но потом, когда в голове всплывает то, что говорил Пит несколько минут назад, хочется вернуться в тот момент и не танцевать с ним, не говорить всего того, что я говорила.
И последний удар по моей памяти: прогулка на пляже буквально неделю назад. Я не могу, нет, не хочу, верить в то, что он делал это все только потому, что так сказал Гейл и Катон. Тот поцелуй был ложью? Господи, что я ему сделала?
— Китнисс, так что произошло? — интересуется Джоанна. Я совсем забыла, что они с Финником здесь. Я пытаюсь пересказать услышанный разговор, сомневаясь в том, что им понятно, ведь мои ежесекундные всхлипывания, наверное, мешают разобрать то, что я говорю. — Ты знал? — она в упор смотрит на Финника, и я перевожу взгляд на него. Из-за слез лицо Одэйра расплывается, я пытаюсь вытереть соленые капли, но с каждой секундой появляются еще. Тот медленно качается головой из стороны в сторону.
— Они последнее время мало во что меня посвящали.
— Так! — произносит Джоанна и мне не нравится ее взгляд. Ох, как не нравится. Я его знаю. Он означает, что в ее голове родился какой-то, по ее мнению гениальный, план. Хотя, в большинстве случаев, они не то что бы опасны для жизни, они смертельны. — Ты сейчас идешь и бросаешь его! — уверенно произносит она, а я облегченно выдыхаю. Я-то уже надумала, что она вздумала издеваться над ним: ломать пальцы, избивать, выбить парочку зубов.
Ее план не так уж плох, ведь, как ни печально это признавать, Пит собирается меня бросить, так что будет лучше, если я сделаю это раньше.
— Сейчас я сделаю тебе отпадный макияж, немного подправлю прическу, и ты полная уверенности его бросишь! И не забывай при этом улыбаться, как будто ничего такого не происходит, — Джоанна потирает руки и коварно смеется. Финник чуть не валится на бок со смеху, а на моем лице появляется тень улыбки, но она тут же пропадает, когда я вспоминаю, что больше не нужна Питу.
— Можно мне уйти? — спрашивает Финник, пока я смирно сижу на кровати с закрытыми глазами, а Джоанна умело орудует косметикой. Финник уже несколько раз просился уйти, но Джоанна ему не разрешала, как и в этот.
— Сейчас я закончу, и мы тоже пойдем танцевать, — пропела она, и зачем-то дунула на мое лицо. Финник недовольно завыл. — Готово! — объявляет подруга, Финник радостно ликует, а я подхожу к зеркалу. Мейсон сделала мне яркий, темный макияж, который сама бы я нанесла лишь для выступления на сцене.
Я подхожу к двери, в коридоре все так же слышно громыхание музыки, на этот раз это какая-то веселая песня. Вот и Пит. Он все еще разговаривает с Гейлом, на этот раз, я даже слушать не буду их беседы. Одного раза мне хватило.
— Привет, — говорю я, Пит радостно улыбается и обнимает меня. Я обнимаю его в ответ так крепко как могу. Я последний раз вдыхаю этот запах, последний раз его руки, хоть и ради обмана, но все-таки довольно нежно, держат меня, в последний раз. — Надо поговорить, — говорю я, натягиваю на лицо самую радостную улыбку. Пит хочет отойти, но я тяну его за руку обратно. — Ничего важного, — отмахиваюсь я. — Нам надо расстаться, — сердце обрывается, я не могу поверить, что все закончится так, все закончится по такой причине, я не ожидала. Стараюсь, чтобы голос звучал более радостно
— Что? — тупо переспрашивает Пит.
— Нам надо расстаться. Мы больше не вместе. Я больше не люблю тебя. Ты мне не нужен! — на последнем слове, голос все-таки предательски дрогнул, я стараюсь улыбнуться, чтобы спрятать не нужные слезы, но они так и рвутся наружу. — Мне пора, — шепчу я, чтобы он не увидел меня в таком состоянии, но тут же врезаюсь в Эффи, которая преподает у нас танцы. Только ее для полного счастья не хватало.
— Мои ангелочки! Как хорошо, что я вас встретила! — пищит она, а я мысленно придумываю причину, по которой можно смыться. — Так, у нас приехал важный-преважный человек, так что быстренько на сцену и показываете то, что учили всю неделю! — говорит она, а я уже хочу протестовать, но, увидев то, что я хочу возразить, Эффи смотрит на меня своим самым недовольным взглядом. — Кто не танцует, тот вылетает из лагеря.
Я недовольно вздыхаю, и мы с Питом плетемся на сцену. Всю неделю, в начале каждого занятия, Эффи вбивала нам в голову: танец — не просто несколько выученных движений, танец — это маленькая история, жизнь, которую надо раскрыть и показать все чувства. Наверное. Это первый раз, когда я действительно танцую от сердца. Песня и танец рассказывают историю парня и девушки, которые не могут быть вместе. Но очень любят друг друга. Все движения теперь наполнены смыслом.
В середине песни, парень и девушка, точнее, я и Пит, не выдерживают, поддаваясь чувствам, бросаются в объятия друг друга, свет гаснет, нам надо простоять так несколько секунд.
— Что случилось? — шепчет мне в ухо Пит.
— Я слышала ваш с Гейлом разговор, — шиплю я, все еще пытаясь не заплакать.
— Ты все не так поняла, — сообщает Пит, но свет снова заливает сцену, и мы вновь танцуем, но сейчас нас вновь и вновь притягивают друг другу чувства, но отталкивает здравый смысл.
Что можно было не так понять из этого разговора? Или, может, есть еще кто-то кого он может бросить? Так еще хуже.
В конце танцы мы застывает так, что я его отталкиваю одной рукой, а он пытается меня притянуть за талию другой. В глазах уже слезы. Больше не могу их сдерживать. Зал взрывается овациями, а я, вырвавшись из крепкой хватки Пита, бегу в комнату.
В ванной я смываю макияж, принимаю душ, переодеваюсь в пижаму и хочу направиться в кровать.
— А я тебе говорю, она не будет с тобой разговаривать! — кричит Джоанна на кого-то, кто стоит в дверном проеме. Я не вижу, кто это, но я знаю, что это Пит.
