Недовольно ударив хвостом, князь-герцог оборвал действие заклинания: шевалье обмяк, сжавшись в комочек, но буквально через несколько секунд распрямился. Сдерживая стон, приподнялся на руках, снова упал и опять заставил себя подняться. Спустя долгих две минуты он вновь застыл на коленях, склонив голову. По подбородку стекала тонкая струйка крови из прокушенной насквозь губы.

- Ты не перестаешь меня удивлять… Легран, - задумчиво промолвил Левиафан. И т’Арьенга с гордостью отметил: Повелитель назвал его по имени, а значит - начал… уважать, что ли? Он до сих пор не разобрался в чувствах, которые демон мог испытывать к своим служителям, но точно знал: понятие вины и теплоты князю-герцогу точно были чужды.

- Я надеюсь, что вас это радует, повелитель, - хрипло сказал он вслух.

- Пока - радует, - резко бросил Левиафан, разворачиваясь. - Я хочу, чтобы ты стал моим настоящим слугой. Я введу тебя в свой круг, ты станешь одним из моих ближайших соратников. Да, Легран, я знаю это слово и умею относиться к смертным не только как к рабам. Но ты должен всегда помнить, где твое место.

- Там, где вы укажете, - т’Арьенга поднялся на ноги, понимая, что буря миновала и на ближайшие часы он в относительной безопасности - насколько вообще употребимо понятие “безопасность”, когда речь идет о таком существе, как его господин.

- Я введу тебя в свой круг, Легран, - повторил демон. - Но сперва ты закончишь свое задание и принесешь мне клятву. А сейчас - иди за мной. Если ты не желаешь просить награды, то я награжу тебя сам.

Он развернулся и, тяжело ступая, подошел к высокой арке, затянутой мерцающим маревом портала. Спустя мгновение демон исчез из зала. Превозмогая остаточный эффект заклинания, продолжавший блуждать болью по всему телу, шевалье последовал за ним.

Глубоко, размеренно дыша, Арна погружалась в теплые, ласковые волны астрального плана и выныривала обратно. Она понимала: попытка будет лишь одна, и в случае неудачи ее ждет нечто куда более страшное, нежели просто смерть.

Провал недопустим.

Танаа чувствовала, что несмотря на свою демоническую природу, а возможно - благодаря ей, Левиафан не являлся целью Искоренителя. Но уничтожить его иным способом не представлялось возможным. Значит, потом придется снова бороться с ограничением Дара, придется снова заставлять себя хотеть жить… впрочем, на этот раз это будет гораздо проще: невозможно чувствовать себя виноватой в том, что жизненный путь такой мерзкой твари, как Левиафан, прервался.

Тепло и прохлада мягким контрастом ласкали сознание, уверенность в себе и спокойная, сдержанная решимость приносили состояние покоя и одновременно - готовности.

Да, она была готова.

Стена напротив подернулась мерцающей дымкой. Перед Арной во всей своей отталкивающей красе предстал князь Аббиса и герцог Ада, демон по имени Левиафан.

Конечно, она не могла его видеть. Зато всей душой, разумом, сознанием, всею собой она ощущала тварь, которой не должно было быть, но которая осмеливалась существовать против воли всего живого.

“Пора”

Голос Маар-си отозвался звенящей дрожью во всем теле, и Танаа открыла глаза, более не скрытые повязкой. Ледяная, убийственная синева хлынула вперед, заполняя собой просторный подвал, отражаясь от каменных стен, насквозь пропитавшихся эманациями боли и ужаса… и замерла в дюйме от Левиафана, так и не коснувшись чешуи.

Арна сконцентрировалась, всю свою суть обращая в пылающий бесстрастным гневом Искоренителя клинок. Нить жизни князя-герцога мощно билась на расстоянии мысли от нее, сильная, напитанная энергией многих и многих тысяч тех, кто стал жертвой демона. Танаа стремительно преодолела бесконечно короткое расстояние, сама становясь мечом.

Лезвие коснулось пульсирующего сгустка…

…и отлетело от него, всей накопленной силой ударяя саму Арну.

Девушка страшно закричала, в единый миг осознавая: не получилось.

Это казалось невозможным, такого не могло быть, это вопреки законам и всему, что имело значение в Мироздании…

Левиафан не мог быть уничтожен Искоренителем.

Когда подземелье затопил холодный синий свет, т’Арьенга ни на мгновение не испугался. Но когда демон на мгновение пошатнулся, а потом внезапно резко расправил крылья, оскалившись и страшно зашипев, и в тот же момент из горла плененной девушки вырвался безумный вопль, Леграна на миг накрыла волна удушающего ужаса.

- Вот, значит, как… Танаа, - прогремел голос князя-герцога под сводами камеры. - Что ж, так будет даже интереснее. Нет, глупая девчонка, даже не пытайся. Ни одна сила этого твоего мира, ни даже сам Творец не сумеет тебя спасти.

Арна молчала, обвиснув в цепях. И шевалье никак не мог отделаться от ощущения, что где-то он уже видел ее, лишенную энергии и воли к жизни, но все равно живую, теплую, настоящую…

- Я помню, наши с тобой вкусы совпадают, Легран, - обратился к нему демон. - Я хотел оставить ее для себя, но теперь передумал. Так и правда будет интереснее. Не смей отказываться - я этого не потерплю. Я желаю видеть.

По жесту Левиафана стена, на которой висела пленница, стекла вниз, становясь широким столом наподобие жертвенника. Цепи сдвинулись, растягивая девушку косым крестом, вся одежда с нее исчезла.

Князь-герцог сделал приглашающий жест.

- Прошу, мой новый соратник. Прими мою благодарность и встань в мой круг, - пророкотал он.

В своих покоях демон не носил одежды, и т’Арьенгу едва не вывернуло от зрелища его возбужденной плоти.

- Чего же ты ждешь? Возьми ее так, как пожелаешь.

- Как будет угодно моему Повелителю, - оскалился Легран, склоняясь в поклоне и стараясь не смотреть на Левиафана. - Я безмерно благодарен вам за столь… щедрую награду.

Выпрямившись, он медленным шагом направился к распятой Танаа. Подошел вплотную, внимательно оглядел ее, оценивая. Провел ладонью по животу…

“Нет. Я не смогу. Ради какой угодно великой цели, этого я не сделаю”.

На что способен разумный ради долга? Долга перед миром, перед расой, перед жизнью, как таковой? Имеет ли право человек убить ребенка, если только смерть этого ребенка способна спасти миллионы других детей? Должен ли мужчина совершить насилие над женщиной, если лишь это может избавить всех прочих женщин от неминуемого насилия? Может ли благородный муж предать все и вся, растоптав свою честь, если это единственное, что убережет мир от бесчестья?

Каждый сам отвечает себе на этот вопрос. Кто-то, пожав плечами, вспомнит о принципе меньшего зла, кто-то, содрогнувшись, скажет, что оплаченное кровью добра не принесет, один заметит, что цель оправдывает средства, другой возразит, что не всякая цель и не всякие средства.

Каждый решает сам, на что лично он способен ради долга и что для него есть долг.

- Чего же ты ждешь, Легран? - дыхание Левиафана прерывалось, при желании можно было разглядеть, как быстро ходят вверх-вниз чешуйки, прикрывающие бешено бьющиеся жилы. - Давай же, возьми ее!

- Простите, Повелитель, но вы же сами сказали - она моя награда, - улыбнулся уголками губ шевалье. - Я люблю растягивать удовольствие. Взять девственницу - просто, и удовольствия это несет не так много, как некоторые могут считать. Наслаждение ее телом проходит быстро, и после она становится неинтересна. Но вот упиваться ее страхом, пить ее ужас, трепет кожи, неловкие попытки отстраниться от прикосновений… да, это настоящий экстаз!

- Хм… Я подумаю об этом, - костяные наросты, заменявшие демону брови, сдвинулись, взгляд потяжелел, а возбуждение спало: Левиафан и в самом деле задумался.

А Легран тем временем медленно обходил алтарь и распятую на нем Арну. Тысячи противоречивых чувств бурлили в нем яростным вулканом: одни желали, чтобы он немедленно бросился на девушку, проник в нее, наслаждаясь каждым криком, каждой мольбой о пощаде, другие требовали растянуть удовольствие князю-герцогу, давшему полюбоваться медленным сведением с ума очаровательной девственницы, третьи хотели, чтобы Легран заставил пленницу саму умолять о том, чтобы он ее взял, а четвертые…