- Что ж, теперь можно и поговорить о деле, - сквозь заволокший помещение ароматный густой дым голос “правой руки” доносился, как через тонкий слой ваты. Шевалье глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться - его почему-то охватило состояние, близкое к панике. - Итак, вы желаете служить моему повелителю. Какая идея движет вами, что вы можете предложить моему господину, и какой награды для себя хотели бы?

- Идея? Да пожалуй, что никакой. Есть то, чего я хочу, есть то, что я могу, и есть тот, кому нужно второе и кто может дать первое. В этом моя философия, простите за ее некоторую неэлегантность и эгоистичность. - Мысленно Легран пытался удержать ставший почему-то неуправляемым язык, но все его усилия были тщетны. Густой аромат, пропитавший воздух и проникавший в сознание с каждым вдохом и движением, отключал инстинкты самосохранения, предохранители здорового страха, а расчетливость холодной логики легко сметалась теплым дымом. - Предложить повелителю Левиафану я могу свои, может, и не очень разносторонние, но весьма развитые таланты. Я справедливо считаюсь прекрасным алхимиком, неплохим знатоком истории магии и артефактов, вором высшего класса, искателем настоящих сокровищ, то есть сокровищ информации и…

- Неплохим скульптором, - понимающе улыбнулся Маар-си. Легран побледнел. - Не бойтесь, шевалье. Никто не ждал, что вы добудете настоящую голову де Вайла, тем более что в Хайклифе он не был уже больше двух месяцев. Мне было интересно, как вы выкрутитесь из ситуации, и я более чем доволен.

Легран тоже почувствовал себя более чем довольным. Все получилось именно так как надо. Он с самого начала знал, что хотя они с Эльвереном и Ранном скинули “засвеченные” хвосты, настоящее наблюдение за ними продолжалось все время. Главной задачей тогда значилось не обмануть фон Кильге, а продемонстрировать свои знания, умения и навыки. И, как выяснилось, задачу удалось выполнить на все сто процентов.

Маар-си же, наблюдая отображающиеся на лице собеседника сперва страх, потом облегчение и, наконец, торжество, внутренне усмехался. Это была невероятно красивая, увлекательная и многоуровневая игра. Он сам не смог бы сейчас с уверенностью сказать, сколько именно слоев имела эта интрига, сколько раз кто из них думал, что обводит противника вокруг пальца, и, что являло собой наибольшую редкость - он совершенно не мог гарантировать, что последний ход в этой шахматной партии на данный момент за ним. Но по крайней мере, ему было действительно интересно.

- Рад, что не разочаровал вас, - тщательно отмеряя долю удовлетворения и некоторой досады в улыбке, сказал Легран. - Но может быть, теперь вы проясните мне дальнейшие правила экзаменовки? По логике вещей, теперь я должен неким образом доказать уже вам собственные таланты?

- Нет, разумеется. Все эти проверки и задания Гундольфа - всего лишь его собственное желание удостовериться, что он рекомендует мне действительно нужного и полезного нам человека. Я же вижу это и так. Так что мое поручение - заметьте, именно поручение, а не приказ или же задание - будет заключаться совсем в другом.

- В чем принципиальная разница между понятиями “поручение”, “задание” и “приказ”? - уточнил т’Арьенга просто на всякий случай.

- Приказ отдается тому, кто служит и не имеет возможности отказаться. Задание дается наемнику, получающему некую плату за свои услуги. Поручение же - сродни просьбе тому, кто разделяет идею.

- В таком случае я еще раз хочу напомнить вам свою идею: “Есть то, чего я хочу, есть то, что я могу и есть тот, кому нужно второе и кто может дать первое”. Не больше и не меньше. И потому, дабы не запутаться в мотивациях, я предпочел бы называться честным наемником, чтущим первое правило Кодекса, и нанятым на некий пока что неопределенный срок, - стараясь максимально осторожно подбирать слова, проговорил Легран.

С одной стороны, он понимал: не стоит так уж подчеркнуто отгораживать себя от идеологической стороны. А с другой… Слишком важно было не оказаться втянутым во все эти замыслы великих. Не погрязнуть в их интригах. А в случае провала - суметь оправдаться перед миром и собой скромной ролью исполнителя, наемника, не имеющего не то что отношения к планам командования, а даже не знающего целей и мотиваций этого самого командования.

- Хорошо, - после недолгой паузы сказал париасец. - Я буду считать вас честным, но свободным наемником. Итак, ваше первое задание будет заключаться в следующем: вы должны проникнуть в кабинет Гундольфа фон Кильге, вскрыть его сейф, скрытый за картиной, изображающей великого магистра фон Гаррета, и тщательно просмотреть имеющиеся там бумаги. Можете скопировать их, если есть возможность сделать это незаметно, если нет - то просто запомните и воспроизведите самостоятельно. Мне нужны имена, цифры, схемы. Словом - все, что там есть.

- Не доверяете магистру? - приподнял бровь Легран.

- Он хороший человек, но своему ордену он служит вернее, чем повелителю Левиафану, - Маар-си пожал плечами. - Я хочу знать, до какой степени и до какого момента я могу ему доверять, и до каких пределов простирается его верность нам.

- Понимаю. Что ж, хорошо. Сколько времени у меня на реализацию?

- Неделя. Но чем быстрее вы справитесь, тем лучше. Семь дней - это предельный срок.

- Я понял.

- Вот и хорошо. В таком случае, поговорим о ваших друзьях, - париасец вновь наполнил пиалы ароматным чаем, так хорошо отгоняющим кальянный дурман, и выдержал томительную паузу, в который раз заставившую т’Арьенгу понервничать. - Насколько я понимаю, господин иль Клаэнхар специализируется на тайных убийствах, а господин Вархес, наоборот, на открытых силовых акциях?

- Да, это их основные специализации, но не единственные, - кивнул Легран, отпивая обжигающий напиток. - Эльверен высококлассный вор, а Ранн способен найти почти любого человека в любом городе по буквально паре мелких примет и любому предмету, принадлежащему искомому человеку, или хотя бы побывавшему в его руках хоть сколько-то долгое время.

- В таком случае для них у меня тоже будут… задания. Насколько я понимаю, ваши друзья для себя хотят какой-то отдельной награды?

- Эльверена вполне устроит золото, а вот с Ранном сложнее, - задумался шевалье. - Честно говоря, я сам до сих пор не разобрался в его мотивациях. Единственное, что могу сказать - он удивительно честный человек для своих друзей. Пока что он помогал мне почти что безвозмездно. Я плачу ему жалование, как хорошему телохранителю, каковым он является, и не более. Самое же сложное в общении с ним - он вполне способен отказаться выполнять поручение, если сочтет его бесчестным.

- Ничего бесчестного, это я обещаю. Человек, которого ему надо найти, является ярчайшей иллюстрацией к тому, как низко вообще может пасть существо, по недоразумению награжденное разумом. Его настоящее имя мне неизвестно, но зато есть точнейшее описание внешности. Да что там описание - можно сказать, что вы его видели. Он имеет редкий дар в мельчайших деталях копировать внешность другого человека, однако может делать это не очень часто, и потому у меня есть повод быть уверенным в том, что он и сейчас выглядит в точности, как магистр фон Кильге.

- И что с ним надо сделать по факту нахождения? - Легран сумел ничем не выдать интереса, несмотря на то, что тренированная интуиция мгновенно сделала охотничью стойку.

- Пока что - ничего. Просто найти и по возможности отслеживать перемещения. Завтра пришлю на ваше имя вещь, некоторое время назад принадлежавшую ему. Что же касается господина иль Клаэнхара… мне нужно подумать. Задание для него я передам завтра же. Свой гонорар пусть определит сам, понятное дело, в разумных пределах.

Как только Маар-си перешел на деловой тон, Леграну стало ясно: аудиенция подходит к концу. Угольки в кальяне погасли, чай остыл.

Последний час перед выходом из таверны т’Арьенга провел один, в тишине и темноте. Он лежал на полу, раскинув руки и ноги, закрыв глаза, дышал медленно и размеренно, стараясь достичь максимального единения с окружавшей его тьмой. Через час он должен был сам обратиться темнотой и тишиной, стать невидимым и неслышимым, его присутствие - неощутимым, его дыхание - одним ритмом с медленным биением спокойного сердца. Легран знал: когда перед ним окажется громада Клюва, когда придется идти, сливаясь с ночным ветром, когда шершавый камень стены замка прильнет к ладоням, превращаясь из неприступной преграды в удобную лестницу, бешено колотящееся сердце погонит по жилам вместо крови чистый адреналин. Опасность и страх провала перестанут иметь значение, и останется лишь ничем не замутненное наслаждение риском.