На удивление Джеймс ничего отвечает, из-за чего я неуверенно поворачиваюсь к нему лицом, пытаясь понять, можно ли мне хоть что-нибудь сказать. Поттер стоит облокотившись о парту, внимательно изучая каменный пол. По нему даже не скажешь, что он чем-то озабочен или, будто все его мысли заняты треклятым обетом. Наоборот, складывалось ощущение, — такое гладкое, знаете? — словно ему плевать. Сириус с неестественно хмурым выражением лица смотрит на своего друга, будто мысленно пытаясь донести что - либо последнему. А мне самой невыносимо тошно от того, что все это из-за меня. В этом, наверное, и состоит жизнь — делать что-то глупое и неразумное, а потом все время думать о том, что было бы, будь все иначе. И если так подумать, то это просто бессмысленная трата времени, неудавшаяся попытка оправдать самого себя. Порой лучше жить настоящим, а не кануть в небытие вместе с прошлым.
— Может мне просто устранить Марту? — набравшись храбрости, вопрошаю я, мысленно уже жалея, что подала голос.
— Тебе? — насмешливо переспрашивает Сириус и смотрит с таким превосходством, что хочется закопать его прямо на месте, живьем. Я хмурюсь, не решаясь что-либо сказать, понимая, что язык - мой самый большой враг.
— Сама ты ничего не сделаешь, Эванс, — вдруг говорит Поттер, посмотрев на меня мрачным, серьезным взглядом. — Надеюсь, я понятно изъясняюсь.
А потом они просто ушли, оставив меня в чертовом классе, толком ничего не решив. И вот сейчас прошло уже два дня с того момента, как состоялся этот разговор. Сириус Блэк уже успел записаться в участники по предмету ЗОТИ, а Римус Люпин ходил серее тучи, потому что прекрасно понимал, что из-за «пушистой» болезни его точно не возьмут на соревнование. Мне Римуса жаль, на самом деле. Из-за несчастного случая в детстве он вынужден жить с ненавистью всю жизнь, хотя, впрочем, друзья у него хорошие. Никто не спорит, однако это не отменяет тот факт, что по жизни ему будет очень тяжело. Я грустно вздыхаю, вспоминая изможденное выражение лица его родителей, которым наверняка ничуть не лучше, нежели самому парню.
— Лили! — что-то мелькнуло перед моим взором, и я увидела Алису собственной персоной, которая недовольно морщила лобик. Предчувствуя очередные расспросы, я мысленно взываю к Мерлину, чтобы эти муки побыстрее закончились. — Что ты забыла в воскресенье в гостиной, да и еще с выражением вселенского ужаса на лице?
Я рукой отмахиваюсь от нее, отворачиваясь от Марты, и перевожу свой взгляд на подругу, которая явно недовольна моим поведением. Нет, все же мне действительно жаль людей, которым в этом мире суждено дружить со мной. Они всегда будут сталкиваться с моим ужасным характером и заядлым упрямством, которое, как ни раз повторяла моя мама, мне абсолютно не к лицу. Хотя, если подумать, не будь я так упряма, добилась бы статуса школьной старостой, сдала бы экзамен СОВ на десять «Превосходно»? И почему я должна сидеть сейчас спокойно, когда моя судьба ускользает прямо на глазах? Почему это я не смогу справиться с какой-то Гриффиндоркой, у которой почти нет друзей? В конце концов, разве не в этом состоит наша жизнь? Бороться за что-то, ломать стереотипы, идти к своей цели напролом. Тогда, наверное, стоит начать бороться за свою жизнь, стоит исправить те ошибки, которые мне было суждено допустить по глупости.
— Лили! Что такое? Почему ты так странно стала вести себя в последнее время? — Рейвен внимательно изучает мое лицо, а я даже не знаю, как объяснить ей, что меня тошнит от всех этих диких расспросов. — Это…это все из-за девушки Поттера и его самого?
Бровь моментально поднимается вверх, а я пытаюсь сдержать нервный смешок, попутно задыхаясь от слов моей однокурсницы. Поттера и его девушки? Больно уж надо, хотя, если честно, было бы интересно узнать, кто же она такая. За весь сентябрь никто и словом о ней не обмолвился, будто…будто ее просто нет! И ведь самого Джеймса в другой компании, нежели Мародеры, я не замечала. Создавалось такое впечатление, словно его девушка — долбаная министерская тайна, черт возьми. А сплетни! Куда они все подевались? Как мог он заставить всех своих фанаток не говорить о своей девушке? Это же просто невозможно. Вообще, вся эта мистификация порядком надоедает, а спросить напрямую у Мародеров слишком глупо, мало ли, что придет им в голову после моего вопроса.
— Мерлин, Алиса, я не знаю, с чего вы все взяли, что Поттер для меня хоть что-то значит. Знаешь, как спокойно я живу, когда не слышу его голос? А как прекрасно гуляется мне по Хогвартсу, зная, что он не выскочит откуда-то и не заорет: «Привет, Эванс!» — перепародировав его голос, ответила я. — Хотя, мне действительно любопытно, кто эта несчастная. Ты случаем не знаешь?
— Нет, — недоуменно ответила Рейвен, призадумавшись. — Мне только Сириус сказал, что у Джеймса появилась девушка, притом так задорно подмигнул он тогда… — Алиса ухмыльнулась. — Но о том, кто она, не было ни слова.
Вот и все. Я нахмурилась, вспомнив, что за эти выходные Поттера видела от силы раз пять, куда он пропадал? Я вновь посмотрела на Марту, которая находилась в гордом одиночестве и что-то с милой улыбкой рисовала в блокноте. Непреодолимое презрение ворвалось в душу ураганом, а желание уничтожить ее, взяло вверх. Почему я испытывала ярость к девушке, которую не знала, понять мне было тяжело, да и бессмысленно, если честно. Хотелось просто взять и доказать Мародерам, да и себе заодно, что я могу справиться с очередным препятствием судьбы. Эмоции всегда плохой спутник по жизни, в особенности, когда ты — раздражительный человек, с гиперкомплексами за спиной.
— Почему ты весь день смотришь на Марту? — интересуется Алиса, проследив за моим взглядом. — Все в порядке?
Сердце замедляет ритм, а я думаю, что вот он мой шанс разузнать все, что требуется. В такие вот тяжелые моменты, когда ты в отчаянье ищешь любой выход из ситуации, лицемерие и двуличность - лучшие спутники.
— Слышала она участвует в олимпиаде по Зельеварению, — как ни в чем не бывало, отвечаю я, неосознанно наклонившись к подруге. — А поскольку это мой любимый предмет, то мне стало интересно, что она из себя представляет.
— Марта-то? — легкомысленно переспрашивает Рейвен, тоже глянув на Спинетт. — Простушка она, на самом деле. Милая очень, в прошлом году мне книги по Зельеварению отдала и так искренне удачи на экзаменах пожелала… В общем, безумно хорошая, да только с жизнью не очень. — Грустно закончила подруга, перекинув волосы за спину и откинувшись на спинку дивана.
— А что у нее в жизни? — безразлично спрашиваю я, мысленно содрогаясь от волнения.
— Она же тоже маглорожденная, — грустно отвечает Алиса. — Слизеринцы часто подкладывают ей бюллетени, где призывают спрыгнуть с Астрономической башни. Да и из-за ее полноты, она часто терпит насмешки недалеких людей.
Частицы совести начинают шевелиться во мне, и я с ужасом понимаю, что видимо этой девчонке победа в олимпиаде нужна не меньше, дабы доказать окружающему миру, что то, какой ты снаружи не имеет никакого значения. Горько становится и от того, что поступить с ней так, как мне бы хотелось, а именно начать шантажировать или втереться в доверие — очень жестоко и бесчеловечно. И, если уж она такая добрая и милая, может все же попытаться поговорить? Рассказать ей про этот проклятый обет и попросить о помощи? В конце концов, Гриффиндорцы никогда не бросают своих в беде, так ведь? Тяжелый вдох слетает неосознанно, но Рейвен видимо списывает это на реакцию относительно довольно грустной истории жизни Марты. Да, иногда люди все же наивны.
— Знаешь, — наконец говорю я, внимательно и пристально наблюдая за Спинетт, которая за все время моей слежки так и не удостоилась убрать свой заинтересованный взгляд с колен, на которых лежала потрепанная тетрадки. Но вот она встала, что означало, что мне пора идти за ней и нагнать где-нибудь в безлюдно холле, дабы поговорить наконец по душам. Ощущение неприятностей не покидает меня, но ведь надо что-то делать, верно? — Я, пожалуй, пойду.
