— Почему же вы думаете, что это мы проникли на запретную территорию? — холодно осведомился Нотт, лениво ковыряясь в тарелке.

— У меня есть достаточно доказательств, — отчеканила Лостера, бросив грозный взгляд на ученика.

— Да? — насмешливо спросил Коул, подняв бровь. — И какие же?

Признаться, я готова была аплодировать ему стоя за эту перепалку. Коул выглядел настолько спокойным, будто спорил с учителями всегда, а его слова были не беспочвенными. Я посмотрела на Сириуса, который одобрительно присвистнул, и на Джеймса, который улыбнулся уголками губ. Побороть улыбку не получилось и у меня, но я тут же наткнулась на холодный взгляд вожатой и отвернулась.

— Ещё хоть одно пререкание, — грозно проговорила Алида, облокотившись на стол. — И ваше наказание продлится на месяц, ясно?

Мы лениво кивнули головами, стараясь не смотреть друг на друга, и делать вид, будто нам действительно стыдно. В этот момент я презрительно посмотрела на Кристиан, которая начинала меня бесить. То, что она ухлестывает за Поттером понял уже каждый. Коул, который постоянно замечал вертящуюся Мерс у двери, ведущую в их спальни, постоянно кидал ей что-то колкое, стараясь поубавить её пыл. Однако, девушка не сдавалась и потом ещё долго могла обсуждать со своей подругой очередной план по захвату внимания Джеймса. Откуда я это знаю? О, стены в этом убогом доме чересчур хлипкие, и каждый раз, когда я слушаю очередной разговор этих клуш, я пытаюсь не стошнить на книгу в своих руках. И сейчас девушка специально села как можно ближе к Поттеру и прижимается к его руке. Девушка как назло поймала мой взгляд и победно улыбнулась, пытаясь мне что-то продемонстрировать. Мерлин, бедный Джеймс . Серьезно, я бы уже на стенку полезла от таких поклонниц.

— Сдайте немедленно палочки, — властно проговорила женщина, достав миниатюрную темно-синюю коробочку. Мы все пораженно уставились на нее, пытаясь определить степень адекватности Алиды.

— Это противозаконно, — холодно проговорила Маргарет, удивленно покосившись на Лостер. — Вы не можете отобрать у нас палочки! Это не входит в ваши права, понимаете?..

— О, то есть о ваших правах вы всё знаете, — вскипела Алида, — а слушать старших вас не учили?! Или там, соблюдать правила и не лезть в чужую собственность? Вы ещё не поняли, нет? Это особо охраняемая территория, которая принадлежит уважаемой семье Вайтов. Да если они узнает об этой ситуации, нам всем не поздоровится! Как вы не понимаете, что я вас пытаюсь уберечь?

Маргарет злобно посмотрела на вожатую, со звоном откинув вилку в тарелку. Я укоризненно качнула головой, хоть и была согласна с речью соседки. Но если обратить внимание на аргументы Алиды, то и её можно понять. Мы доставляем ей своим поведением лишние заботы, а что она получает взамен? Истерики и недовольство. Люис вальяжно поднялся со своего места, спокойной кинул палочку в коробку и, не посмотрев ни на кого, вышел из кухни. Спустя десять минут все семь палочек лежали у Лостер перед носом, а мы хмуро поглядывали на яства и мечтали уже закончить эту горе трапезу. Но Алида, как оказалось, была другого мнения и продолжила свою тираду:

— Покидать территорию дома без спроса отныне запрещается, — чеканила она, пытаясь вложить в свой взгляд как можно больше гнева. — Если кто-то нарушит запрет, то я устрою плохую жизнь не только ему, а всем. Это понятно?

Мы кивнули головами. Алида ещё поглядела на нас, а потом сразу же ушла в свою комнату. То, что настроение у неё было не самое благоприятное мы уже поняли, поэтому спрашивать или доказать мы даже не пытались. Следом за ней вышел и мрачный Коул, которому такое явно было не по вкусу. И остались только мы впятером: девушки, я и Мародеры. Маргарет ожесточенно смотрела на стол, скрестив руки и прямо кипела от негодования. Потом её взгляд упал на меня, и лицо так исказилось, что мне стало страшно за неё.

— А ты чего такая довольная, Эванс? — злобно прошипела Саймон, довольствуясь своим «триумфом». Я вопросительно подняла брови и сложила губы в полоску. Мерлин, как таких людей ещё земля носит? — Небось ты и настучала, что кто-то пробралась в этот дом! А теперь и сидишь такая радостная, а люди из-за тебя страдают, а тебе…

— Успокойся, Саймон, — устало перебил её Сириус, закатив глаза. — Никто никого не сдавал, иначе Алида ужесточила бы наказание. Потому что сейчас у неё нет никаких доказательств, что именно кто-то из нас побывал в этом доме, поэтому она просто прочла нам лекцию и забрала палочки.

— А вы думаете, это кто-то из нас туда пробрался? — восторженно спросила Кристиан, кокетливо закинув ногу на ногу.

— Кто знает, — загадочно ответил Поттер, ухмыляясь. Я тоже улыбнулась уголками губ. Как бы не пыталась Кристиан завоевать Джеймса, их не связывает ничего. А вот у нас с ним так много общего, как бы глупо это не звучало. По телу разлилось что-то тёплое, а потом я опять вспомнила слова Сохатого на огороде и нечаянно нащупала то самое письмо Харли, выпавшее из кармана. Не знаю, во что выльется эта история, и что будет впереди, но только сейчас я впервые вдохнула настоящую жизнь. Ведь Джеймс Поттер был чертовски прав. Когда ты независим от обстоятельств, времени и людей, ты, наконец, совершаешь те деяния, о которых мечтал всю жизнь.

Навсегда запечатлев в памяти эту уютную картину, я поднялась с стула и бесцельно направилась на второй этаж, задержав свое внимание лишь на двери, ведущей в подсобку. Отчего-то мне хотелось, чтобы Вайт ещё ни раз появилась в моей жизни, и мы смогли бы поговорить. Но с другой стороны я понимала, что эту тройку Слизеринцев связывало что-то действительно страшное, и если окунуться в это однажды — выбраться не получится. Я вздрогнула, вспомнив предостережения Люиса и Алиды; вспомнила устрашающую защиту на особняке и вдруг осознала одну вещь — я уже по уши в этом всём. Я утонула в этой истории даже не тогда, когда помогла Харли, а когда только заметила её слежку. Медленно подняв глаза, я заметила Люиса, который странно прожигал меня взглядом, сдвинув брови к переносице. Парень выглядел не то опечаленным, не то злым, но всех его эмоций на лице не было видно. Лунн, насупившись, отрывистым шагом подошел ко мне и, даже не поглядев в глаза, сказал:

— Спасибо.

Это было настолько скудное и сухое «спасибо», что я бы непременно завелась и разозлилась, но понимала, что ему трудно выражать искренность и признательность. Покосившись на него, я покачала головой.

— О, ну давай обойдемся без демагогии и драматургии, — равнодушно проговорил парень, скорчив лицо. — Ты помогла мне, и я тебе благодарен. Надеюсь, мы с тобой больше не пересечемся, Эванс, и не влипнем в похожую историю. Потому что я по-прежнему не доверяю тебе, это стоит уяснить. — Лунн хотел уже было уйти, но что-то ему явно не давало. Наклонившись, чтобы никто нас не услышал, он прошептал одними губами. — Не стоит влезать в эту историю. Попытайся забыть этот день.

— Не за что, Лунн, обращайся! — нарочито громко ответила ему я, давая понять, что забыть ничего не собираюсь. Парень лишь опечалено вздохнув и, поправив рубашку, направился к себе.

Всё же, в этом мире кое-что не меняется никогда. Например, антипатия молодых аристократов к людям низших слоев или отсутствие благодарности. Поджав губы, я стремительно поднялась наверх, намереваясь сегодня же открыть себе глаза на правду. У меня в кармане по-прежнему оставался помятый листочек, чье содержание может быть абсолютно любым, но что-то подсказывало мне, что это либо исповедь умирающего, либо записка с просьбой. Поэтому, не теряя больше ни минуты, я уселась на кровати поудобнее и зажгла фитиль свечки, начиная читать:

Девяносто процентов популярности книги зависит от пролога. Что ж, тогда я заранее обречена на провал. Не знаю, найдет ли этот листочек кто-нибудь из-под обломков жизни, но просто помните: единственное, о чем я всегда мечтала и желала, чтобы люди поняли и полюбили меня.

Наверное, мне стоит начать свою исповедь так: Привет, я Харли Вайт, и мне осталось жить меньше двух месяцев. Но я нахожу это предложение чопорным и неподходящим в данной ситуации, потому что так беспечно о своей жизни может говорить либо самоубийца, либо человек, которому просто нечего терять. Ради Мерлина, не спрашивайте меня только, хочу ли я жить, потому что иначе вы получите по лицу, будьте уверены! Потому что я действительно, очень-очень хочу прожить дольше этих чертовых двух месяцев и насладиться своей жизнью хотя бы ещё годик. Но судьба бескомпромиссна, знаете? Она просто берет и дает тебе самое лучшее в твоей жизни, а потом сама же хочет забрать у тебя все. И мне больно, чертовски больно осознавать, что несмотря на то, как я ценю свою семью, друзей и Люиса, я вынуждена умереть и причинить им боль. Будет ли она равносильна? Смогут ли они жить дальше, как жили до этого? Что ж, иногда я думаю, что лучше бы меня никогда не было, и я не причиняла бы боль тем, кого так сильно люблю.