***

Ранним утром, когда нам дали первое задание, я заметила, что Люиса нет. Мы стояли возле садика, без палочки, в магловской одежде и с граблями, на которые чистокровные волшебники смотрели как на врага народа. У Кристиан было такое отвращение и замешательство на лице, что я сразу поняла что, по-видимому, я здесь единственная маглорожденная. После часовой лекции Алиды мы поняли только одно — надо восстановить сад, потому что у неё самой руки до этого не доходят, да и мы ничем не заняты. И вот, когда я около пяти раз подробно объяснила, как использовать магловские приборы; после того, как Коул раздраженно откинул грабли в сторону и, сморщившись, сел на землю, всем своим видом показывая свою вольнолюбивую натуру, я заметила, что Люиса нет.

Сам факт этот не особо удивил, потому что за два дня проживания с ним, я отметила, что он очень любит комфорт и старается не нагружать себя работой. Поэтому, когда я подошла к Нотту после уборки, чтобы уточнить где наш товарищ во избежания дальнейших проблем, я была практически уверена, что Коул скажет — Лунн дома.

— Не знаю, — спокойно ответил Нотт, выслушав меня. — Он ещё рано утром куда-то ушел.

— И ты даже не поинтересовался, куда?

— Зачем? У каждого есть свои личные дела, хотя вам, Гриффиндорцам, до понимания этого идти и идти, — насмешливо кинул Коул, облокотившись о двери. Я ошалело поглядела на него, не зная, что даже ответить.

Когда парень уже собирался уйти, я тихо спросила:

— Он же не влипнет в неприятности, да?

Нотт задержал на мне насмешливый взгляд и задумчиво облизнул губы, прежде чем ответить.

— Ну, достаточно того, что он не Гриффиндорец. Это уже какая-никакая гарантия.

Я так и осталась стоять на месте, пораженная этаким равнодушием. Мне, пожалуй, Слизеринцев никогда не понять.

Работа с садом протекала умеренно. Сириус, которому спокойная жизнь была совсем не известна, стал драться с Джеймсом тяпками. Кристиан как обычно хохотала, а вот Маргарет на этот раз сохраняла невозмутимое выражение лица. Вообще, если бы Саймон не общалась так тесно с Кристиной, мы могли бы могли сойтись. Я улыбнулась этой глупой мысли, вспомнив, какой всё-таки противный был характер у нее. Так мы и работали, пока девушки не устали и не запросились домой, а Джеймс с Сириусом не перестали валять дурака.

— Люис куда-то пропал, — невзначай бросила я, ровняя землю лопатой и наблюдая, как скрываются в доме силуэты моих сожительниц. — И Коул не знает где он.

— Ты бы поменьше общалась со Слизернцами, Эванс. Ты же знаешь, как эти аристократы относятся к нам, — хмуро проговорил Блэк, которому явно не нравились разговоры про Лунн и Нотта.

Скорчив рожицу, я лишь вернулась к своему занятию, но вдруг опять вспомнила про странную слежку и те проклятые глаза. Вздрогнув, я остановилась как вкопанная и невидящим взглядом уставилась вдаль. А что, если эта девушка как раз и живет в домике на отшибе? Это была странная мысль, но она имела место быть. Может быть, попросить помощи у Мародеров? Они в таком вопросе профессионалы. Почему-то рассказывать про те голубые глаза так отчаянно не хотелось, но почему бы не схитрить?

— Ребята, — обыкновенным голосом проговорила я, старясь, чтобы он не выдал меня с потрохами. — А давайте проберемся в тот дом.

Мародеры уставились на меня, как на ненормальную. Сириус невесело присвистнул, Джеймс же подозрительно покосился на меня.

— Всегда, когда ты нам что-то предлагаешь, — вкрадчиво заметил Поттер, отложив тяпку, — это заканчивается бедой, да и ещё имеет второй смысл. Чего ты нам недоговариваешь, а, Лилс?

М-да, а ведь умеет думать, когда захочет. Я попыталась невинно улыбнуться, но вновь посмотрев на его хмурое выражение лица, я лишь прикусила губу и медленно стала рассказывать им о том случае на пляже. Под конец моей истории никто не сказал и слова. И только спустя минуту лицо Сириуса озарила истинная Мародерская улыбка.

— А мне уже начинает нравиться этот отдых! — воодушевленно произнес он, подняв руку вверх, — главное отпроситься у Лостер, а то иначе будет плохо.

Я неуверенно улыбнулась, исподлобья посматривая на Джеймса, который уже не выглядел таким хмурым и даже улыбался. Блэк, кинув инструмент на землю, оповестил, что собирается проверить обстановку дома, и мы бы сразу смогли пойти в это странное приключение. Когда он убежал, Поттер и я впились друг в друга взглядом и молча искали что-то в наших глазах.

— А ты прислушалась к моему совету, — наконец проговорил Джеймс, присев на корточки и поглядев на наши труды. Кустарники были подвязаны лентами и выполоты, в саду теперь было опрятно и даже более-менее красиво.

— К какому ещё совету? — спросила я, не сильно надеясь на ответ.

— Ты, наконец, начала думать, как тебе стоит жить, перестала не идти по чужому плану, который тебе привили в детстве, — я возмущенно попыталась было что-то вставить, но Поттер и тут меня опередил, — признайся, Эванс, ты же всегда нам завидовала. Мы, Мародеры, никогда не зависели ни от чего и ни от кого. Если что-то не подчинялось нам, мы с необыкновенным упорством добивались этого. А ты всегда жила по определённым стезям. Отличница — соблюдение правил — хорошие экзамены — староста. Ну разве не скучно?

Вопрос этот прозвучал довольно риторически, поэтому я ничего не ответила и только хмуро поглядела на Поттера, который умудрялся улыбаться, разглядывая меня в ответ. Я смотрела в его чёртовы бездонные глаза и понимала, что он действительно прав. Вся моя жизнь — это определенная схема, план, который я разработала в своей головке уже очень давно и по которой шла все это время так уверенно и гордо. А потом, в мою жизни вихрем ворвались Мародеры, которые показали мне другую сторону медали. По сути, из-за этого я и стала испытывать к ним неприязнь. Так бывает иногда, полагаю. Ты просто находишь людей с жизнью, которую хотел бы прожить сам, и начинаешь их ненавидеть из-за этого.

— Ошибаешься, — холодно ответила я, пытаясь заглушить свое сердце, которое в этот момент стучало невыносимо быстро и громко.

— Нет, Лили, абсолютно не ошибаюсь, — Джеймс поднялся и подошел ко мне поближе, внимательно изучая что-то в моих глазах. С каждой секундой становилось все более неловко, мозг начал лихорадочно соображать, как бы выбраться из этой щекотливой ситуации. — Ты потому и не принимала мои чувства, что боялась сойти со своей дорожки. Но теперь это уже сути не меняет, Эванс. Ты моя.

— Ч-что это значит? — ошарашенно спросила я, чуть попятившись. Но Поттер больше не принимал попыток сблизиться и только хищно оскалился на мою реакцию, невозмутимо окинув меня взглядом.

— А то, что ты конкретная дура, если думаешь, что мои чувства куда-то пропали.

У Джеймса всегда была отличительная способность словами переворачивать мой мир. Вот так просто, за долю секунду он смог покачнуть его и разбить вдребезги. И почему он такой прямолинейный? Я ртом хватала воздух, словно рыба, а он безразлично посматривал на меня из-под опущенных ресниц. И когда только он стал таким равнодушным ко всему? И ведь мне даже ответить нечего, потому что это просто очередная его игра. Злость медленно стала расползаться по венам, в груди образовывалось привычное раздражение, которое возникало всякий раз, когда мы оставались наедине. И как я могла подумать, что он изменился? Между нами возникало странное притяжение, которому, видимо, сопротивлялась только я. А Поттер по-прежнему молчал, досадно качая головой.

— Успокойся, Эванс. Это ведь всё равно для тебя ничего не значит. Дай угадаю, — Джеймс сделал вид, будто бы задумался, а потом резко выпалил, — Ты думаешь, что эта игра? — Сохатый посмотрел на мое красное лицо и насмешливо повторил. — Да, так и есть. Знаешь, в чём твоя беда? Ты думаешь, что люди не меняются. Но ты ошибаешься: меняются как раз все, кроме тебя. Потому что ты по-прежнему подчиняешься системе и идешь на поводу у общественных устоев. Поэтому ты и ведешь себя так нелогично, поддаешься порывам злости, а потом влипаешь в истории, из которых выходят виноватыми все, кроме тебя.