И скажу, вам не в обиду;

Я скучал за чтеньем сим

И прочел вам панихиду,

Огареву вторил Тютчев:

«И дым отечества нам сладок и приятен...»

Так поэтически век прошлый говорит.

А наш —и сам талант все ищет в солнце пятен,

И смрадным «Дымом» он отечество коптит.

(«Голос», 1867, № 170)

Впоследствии Тургенев писал в предисловии к собранию своих сочинений (1880): «Сам Ф. И. Тютчев, дружбою которого я всегда гордился и горжусь доныне, счел нужным написать стихотворение, в котором оплакивал ложную дорогу, избранную мною. Оказалось, что я одинаково, хотя и с различных точек зрения, оскорбил и правую, и левую стороны читающей публики».

Д. Минаев в поэме «Раут» (1868) говорит о писателе, который часто ездит на чужбину.

А теперь вернулся (что ж, мы будем хлопать!)

Автором романа под названьем «Копоть».

Соотечественников Тургенева раздражало его постоянное проживание за границей, ставившее для многих под сомнение патриотизм писателя. Про него говорили, что он «изучает Русь в Париже». В списках ходила такая эпиграмма:

Талант свой он зарыл в «Дворянское гнездо».

С тех пор бездарности на нем оттенок жалкий,

И падший сей талант томится приживалкой

У спавшей с голоса певицы Виардо.

Появились выпады и против повести «Вешние воды» (1872)—по мнению некоторых критиков — слабой, свидетельствующей об упадке таланта автора. Все тот же Минаев (мало кто так высмеивал Тургенева, как он) писал в «Искре»:

Недаром он в родной стране

Слывет «талантом»... по преданьям:

Злаглавье вяжется вполне

В его романе с содержаньем.

При чтеньи этих «Вешних вод»

И их окончивши, невольно

Читатель скажет в свой черед:

«Воды, действительно, довольно!»

Роман «Новь» (1877) также не удовлетворил русских революционных демократов из-за умеренности политических убеждений его героев. Минаев в «Петербургской газете» высмеял его, подписавшись: «Общий друг»:

«— Читали «Новь»? — Читал в теченье трех часов,

Не отрываясь, я.— И мнения какого?

— В романе этом все бы было ново,

Когда бы не было «Бесов»

И «Некуда» Стебницкого-Лескова!

Другая эпиграмма, опубликованная уже после смерти Тургенева «Историческим вестником» в 1892 году, приписывается А. Апухтину:

Твердят, что новь родит сторицей,

Но, видно, плохи семена

Иль пересохли за границей:

В романе «Новь» — полынь одна.

Об этом романе, а также о мнимом отказе Тургенева от писательства (такое впечатление вызвал его рассказ «Довольно!») упоминает В. Буренин в поэме «Иван Оверин»:

Лет тридцать он дворянские амуры

Описывал прекрасно, но потом,

Внезапно устыдясь литературы,

Дал клятву больше не шалить пером.

С тех пор в отчизне барышни все хмуры

И молят страстно небеса о том,

Чтоб автор «Нови», им на, утешенье,

Переменил жестокое решенье.

Неблагоприятный отклик получило и выступление Тургенева в Обществе любителей русской словесности по случаю открытия памятника Пушкину в Москве (1880). В своей речи он позволил себе усомниться, можно ли приравнять Пушкина к Шекспиру и Гете, и сказал, что «название национально-всемирного поэта мы не решаемся дать Пушкину, хотя не дерзаем отнять его». Это умаление заслуг великого русского поэта не прошло незамеченным и дало повод О. Голохвастовой саркастически написать:

В речи длинной, тонкой, меткой

Нам Тургенев сообщил,

Что хорошею отметкой

Мериме, сей критик редкий,

Гений Пушкина почтил.

Но, чтоб нам не возгордиться,

О себе не возмечтать —

Поспешил оговориться,

Что не след нам торопиться

Пушкина великим звать.

Не велик уж, не народен

Наш развенчанный поэт,

Мериме хоть он угоден

И для русских превосходен...

Что ж, об этом речи нет.

Но Европе просвещенной

Где же Пушкина читать?

Будет с нас, и тем польщенны,

Что, Вьярдом переведенный,

Сам Тургенев ей под стать.

Эти строки ходили в списках и были опубликованы лишь в 1909 году «Вестником Европы». В них упоминалось о том, что муж Полины Виардо перевел некоторые произведения Тургенева на французский.

Какое же впечатление производили на Тургенева все эти выпады, конечно становившиеся ему известными, даже когда эпиграммы распространялись в списках? Разумеется, болезненное: его самолюбие, при впечатлительном характере, должно было сильно страдать.

В 1869 году некоторые критики писали, что Тургенев якобы «отшатнулся от России, и Россия от него отшатнулась». И хотя это не соответствовало действительности, из приведенных выше эпиграмм видно, что Тургенев не всегда встречал объективное отношение революционно-демократических кругов. Время все расставило по своим местам, и творчество великого русского писателя, крупнейшего мастера реализма, одного из создателей русского реалистического романа заняло достойное место в истории нашей и всемирной литературы.

ОНА БЫЛА ПЕРВОЮ