На деле периоды российской истории неразрывно связаны. Чтобы существовала эффективная рыночная экономика, в которой доминирует частная собственность, свободные цены, конвертируемая валюта и шестой год кряду продолжается экономический рост, нужно было провести либеральные реформы на руинах советской системы. Трудно представить себе мир, в котором возможен прыжок из осени 1991 г., когда Советский Союз обанкротился [7], признал себя неспособным выполнять обязательства по 100-миллиардному долгу, когда валютные резервы были равны нулю, — прямо в 1999/2000 год.

Любому трезвомыслящему человеку понятно, что структурные реформы дают позитивный результат с временным лагом. Сегодня очевидно, что экономический рывок США в 90-х гг. тесно связан с преобразованиями, проведенными за 10 лет до этого при Рейгане, — дерегулированием, налоговой реформой. Откуда убеждённость, что мы в этом отношении исключение, — понять невозможно. Сколь ни различны личные качества, убеждения, приоритеты, политическая стилистика первого и второго президентов России, все жё ельцинский и путинский периоды нашей истории — часть единого процесса политико-экономической трансформации.

Один из ключевых тезисов письма — вина либералов. Некоторые участники дискуссии говорят о ней, потирая руки от восторга. Поражение всегда неприятно. Не снимаю с себя ответственности за него. Но делать из нашего поражения на выборах вывод о крахе либерализма в России — неумно.

Проигранная битва — не проигранная война. Сколько раз либерализм хоронили — и после поражения ДВР на выборах 1995 г., и во время правительства Примакова. Тогда тоже было опубликовано немало покаянных текстов. Но российский либерализм, как птица Феникс, всё норовит восстать из пепла. Видимо, потому, что спрос на политическую и экономическую свободу в России есть. Значит, будет и предложение.

В цикличности успехов и неудач либеральных сил Россия не уникальна. Польские демократы и либералы победили в 1989 г. и потерпели поражение в 1993-м, добились успеха в 1997 г. и опять проиграли в 2001-м. Все это несмотря на то, что экономические реформы были успешными, а уровень жизни намного вырос. В 2001 г., после того как реформаторский «Союз свободы» не прошёл в парламент, в Польше немало было написано о крахе либерализма. Через два года лидер, сформировавший правительство посткоммунистической партии, признал, что либеральному курсу нет альтернативы [8]. Сама партия распалась. Обновленное либеральное крыло политического спектра — “Гражданский союз” — пользуется поддержкой 25 — 30 % населения и имеет неплохие шансы на следующих выборах. Да, для этого польским коллегам пришлось перестроить партию, найти новых людей и другую стилистику. Кто сказал, что подобная реорганизация либеральной части политического спектра невозможна в России?»

Т.е. это — тоже декларация о том, что либералы могут жить по-прежнему, ничего не меняя ни в себе самих, ни в своих представлениях о течении жизни и её понимании: ну разве что надо в очередной раз «сменить имидж» — новых «первых лиц», сменить название и т.п. Фактически продолжение текста Гайдара (хотя сам он относит этот текст к остальному обществу) поясняет причины этого внутреннего кризиса либерализма в России:

«Удивляет утверждение, содержащееся в письме, что социальная стабильность только и может быть основой всякой долгосрочной реформы. От хорошей жизни никто реформы не проводит. Как правило, их начинают, когда отступать некуда, старые структуры общественного устройства теряют эффективность или просто разваливаются. Говорить о социальной стабильности как предпосылке реформ, начатых после краха социализма и банкротства СССР, могут лишь люди, формирующие миф о былом процветании. Или — хуже того — сами верящие в этот миф».

В данном случае Е.Т.Гайдар не понимает того, что реформы могут проводиться в двух вариантах:

· либо под давлением обстоятельств в пожарном порядке, как о том повествует он сам в приведённой статье;

· либо изходя из предвидения многовариантных перспектив, не дожидаясь, когда проблемы возьмут за горло; о возможности такого пути и призывает задуматься М.Б.Ходорковский.

Если второй вариант осуществляется успешно, то развитие общества протекает безкризисно. Но для проведения такого курса реформ отечественные либералы-гайдаровцы слабы чувствами и умишком.

3. По отношению же к самим либералам, писанина Гайдара означает, что даже поражение на выборах в Думу в 2003 г. — это не такая встряска, которая заставила бы их задуматься о перспективах жизни и своей роли в политике прошлого, настоящего и будущего. И соответственно этому И.М.Хакамада и М.Б.Ходорковский, которые что-то думают о будущем и о том, как в него войти, в том числе и приспособившись к его требованиям (т.е. в чём-то изменив себя), — лучше Е.Т.Гайдара, токующего по-глухариному.

Другая крайность в либерализме — Н.К.Сванидзе, с его телевизионным проектом — разсказами из истории России, в которых он всех пугает на будущее прошлым пришествием психтроцкизма в 1917 г., называя его большевизмом. Но поскольку он не желает называть вещи своими именами (либерализм — тоже разновидность психтроцкизма), то его потуги безплодны: кое-какую фактологию, которую в прошлом скрывали, он телезрителю даёт, кое-что напоминает, но с его оценками событий согласятся далеко не все [9]; а большинство даже и не посмотрит его сериал, поскольку он идёт поздновато, и люди в большинстве своём в это время либо уже спят, либо смотрят что-то более развлекательное и не обязывающее к тому, чтобы думать о жизни и проблемах общества.

Если же посмотреть, что пишут марксисты, то и у них точно такое же отношение к жизни, как у либералов: собственное несоответствие потребностям общественного развития для них неощутимо, а потому им многое в самом течении жизни непонятно; или же это несоответствие принадлежит к числу той проблематики, которую публично обсуждать в их кругах не принято. У “Единой России” — точно такая же каша в головах и гипертрофированное самодовольство: как же, они — партия власти. О смысле власти как о выражении в настоящем стратегии глобальной значимости, устремлённой в будущее, — это то, о чём «партии власти» и раньше никогда не думали; не думают об этом они и сегодня.

Другими словами, и активные поколения толпы и политическая “элита” в настоящее время чувственно привязаны к текущему моменту, которым если не наслаждаются, то уж точно не желают каких-либо качественных перемен, опасаясь, что как бы не стало хуже. А всё это вместе — вариации на фаустовскую тему — «остановись, мгновенье, ты прекрасно» (хотя по-свoему, и не для всех). Путин их пугает не потому, что он вынашивает какие-то определённые замыслы на тему, как извести либерально болтливую “элиту” и установить свою тиранию, а потому, что он — какой-то другой и в этом качестве им непонятен; а чтобы понять — надо чувствовать жизнь и думать. Но это как раз то, чего они не умеют и чему не хотят учиться.

4. Что касается выражения Общенародной Идеи, адекватной исторической эпохе и потребностям дальнейшего развития общества, то это всегда — выражение понятия о справедливости, путях и методах её воплощения в жизнь. Этот процесс выражения Общенародной Идеи в обществе двоякий, в том смысле, что в нём две составляющие:

· во-первых, есть эгрегориально-ноосферный процесс, непосредственно под властью которого так или иначе оказывается некоторое количество людей, обращающихся к этой проблематике помимо своей воли;

· во-вторых, есть некоторое количество людей, обращающихся к этой проблематике по своей воле и выражающих в своей деятельности своё понимание целесообразности.

Суть порождаемой информации в обеих составляющих этого процесса может быть одна и та же, хотя появление её в обществе произходит в русле различной алгоритмики психики личностей, через которые эта информация становится достоянием общества.