— Я вижу тьму рядом с ним. Она в нем самом, и это плохо. Если не удержит, не справится с собой, станет опасным противником. В первую очередь для тебя.

— Нет. — Помотала головой. — Эрик не причинит мне вреда. То, что он с Лидией… это ради меня — чтобы я жила. Он сильный, даже Герда с ним не справилась.

Барт покачал головой и склонился ко мне. От движения этого, в котором было все — и недоверие, и страх, и предчувствие беды — затылок обдало холодом. Даже солнце, обливающее нас теплом, тепла уже не давало. Только свет — холодный, пронизывающий. Я вздрогнула.

— Уверена, что это благо?

Я тряхнула головой, стараясь избавиться от навязчивых мыслей, рожденных словами Барта. Эрик сильный. Настолько, что если разозлится, то я не смогу… не выстою, когда он направит эту силу против меня.

Но ведь он не станет. Зачем? Я — скади, а скади он бережет…

— Ясновидец сказал, мне разукрасят руку, — выдала я первое, что пришло на ум. Хотелось сменить тему, уйти от неприятных вопросов, чтобы не рождать новые сомнения. Сомнения мне сейчас ни к чему. — Что это значит?

— Не знаю. Знаю лишь, что это опасно для тебя.

— А ты? Что он говорил тебе?

— Мои испытания не должны волновать тебя, Полина, — по-доброму улыбнулся он и обнял меня за плечи. Тепло вернулось, как и ощущение умиротворения после случившегося. — Особенно до завтрака.

Я так и не смогла нормально поесть. Нет, меня ничего не угнетало, просто перед глазами все еще стоял тот самый ясновидец. И взгляд его, сначала замутненный безумием, а затем чистый, светлый, въелся в душу, рождая новые мысли, от которых внутри плодилось смятение.

И сразу вспомнился сон. Лидия. Ее рассеянная улыбка и смех, когда Влад делился со мной. Она видела будущее. Знала. Говорила со мной во снах, потому что иначе поговорить не могла.

До вечера я просидела одна, на большом камне, впитавшем тепло солнечного света, и думала о своем.

Долго смотрела на закат, растекающийся по небу красным заревом, окрасивший белые кончики гор. Озеро блестело розовой рябью вдалеке, напоминая о моей личной хельзе, где я впервые увидела Барта.

Сольвейги готовились ко сну. Мыли котелки, гремели ложками, смеялись и подпевали песням, льющимся из проигрывателя. Люсия танцевала. Ее волосы горели в закатном солнце, превратившись в огненную гриву.

А я размышляла о том, что новый дар принесет мне. Все мы — хищные, ясновидцы, охотники, Первозданные и даже драугры — всего лишь энергетические сгустки, окрашенные в разные цвета. В конце концов, все мы просто люди, не стоит забывать об этом.

И я точно знала, что сделаю завтра, когда мы вернемся. Хорошо здесь, среди сольвейгов, где не нужно задумываться о плохом и где можно просто жить. Но мое место там, в трудном, тяжелом мире, полном подножек и шипов. Там мой сын, семья, которую я полюбила. Люди, нуждающиеся во мне. Барт был прав, когда говорил, что мое место там. А здесь… Здесь я могу отдохнуть, набраться сил, ведь сольвейги быстрее восстанавливаются среди своих.

— Ведешь себя, как отшельница. — Влад присел рядом, на медленно остывающий валун и посмотрел вперед — туда, где солнце уже почти скрылось за горбами гор, а остатки его стекали за горизонт лиловыми разводами.

— Думаю, — ответила я. — Нужно решить, что делать дальше.

— А разве это не очевидно? Возвращайся, живи своей жизнью. Гектор больше не навредит.

— Он не враг, — возразила я. — Просто… отчаялся.

— Какая разница, что толкает на убийство — ненависть или отчаяние? Какая разница для жертвы?

— Я не жертва. Больше нет.

— Не за что благодарить, — улыбнулся он и прищурился, как довольный кот на солнышке. — Рад был помочь.

— А еще поможешь?

Кажется, я заинтересовала его, потому как он перестал пялиться на горы и повернулся ко мне.

— Я сегодня спасла человека. По-настоящему спасла, вернула его. Барт не говорил?

Влад покачал головой. Не знает или скрывает, что знает? Впрочем, какая разница?

— Я сделала это благодаря тому, что мы менялись вчера. Вернее, что ты… — Вздохнула. Внезапно стало тяжело с ним говорить, ведь я собиралась попросить о том, о чем никогда не думала, что попрошу.

— Ну, спасать тебе не привыкать, — многозначительно усмехнулся он и добавил: — Хочешь спасти еще одного?

— Хочу, — кивнула.

— Тогда отрекись и стань снова атли, — бессовестно пошутил он.

— Очень смешно, — пробормотала, но улыбки сдержать не смогла. — Мне нужен твой кен. Ну, чтобы спасти еще одного. Не тебя! — добавила, видя, как приподнялась в удивлении его бровь.

— Ммм, я знал, что тебе понравилось, но чтобы настолько…

— Перестань! Я серьезно. Мне нужен твой кен, чтобы вернуть Лидию.

— Вернуть?

— Наполнить ее, чтобы она нормальной стала. Именно об этом она просила во сне. Это то, что я могу. Ну когда… твой кен во мне.

— Новый дар, — понял Влад и снова отвернулся. Энтузиазма при этом у него поубавилось и довольным он не выглядел. Странно, мне казалось, как только я скажу, в его голове тут же сложится четкий план, как меня можно использовать. Например, восстанавливать ясновидцев для дальнейшего… Нет, не хочу об этом думать!

— Ты поможешь? — осторожно спросила я, стараясь прервать его мыслительную цепочку.

— Нельзя, чтобы об этом даре знали. Не там, где охотники торгуют кеном. И не Гектор, потому что он может использовать это для помощи своим. Использовать тебя.

— Я не позволю себя использовать, — твердо сказала я. И добавила уже тише: — Эрик не позволит.

— Вот как? И где он сейчас — твой Эрик?

— Прошу, не начинай, — поморщилась я и соскользнула с камня в прохладную траву.

— Я о том, что тебя не будут охранять круглые сутки, Поля. А с твоей способностью находить проблемы на свою пятую точку…

— Просто помоги, — перебила я. — Сам говорил, сны мне просто так не снятся. Ты же тот вождь, у которого была пророчица. К тому же… ты ведь хотел, чтобы я ошибок своих наделала! Вот — делаю.

Влад вздохнул, около минуты раздумывал, а затем кивнул.

— Хорошо.

И взял меня за руку.

Солнце окончательно село, и небо окрасилось ночью. Дневные звуки стихли, остался лишь стрекот цикад и звезды. Тишина. Мы. И беззащитность, которую я чувствовала всякий раз, когда открывалась Владу.

Но в этот раз можно и потерпеть. В этот раз все это для благого дела.

Глава 7. Возвращение

— Я так соскучилась! — прошептала я, утыкаясь носом в пахнущую молоком и лавандой макушку. Закусила губу, чтобы не расплакаться. Все вокруг родное. Близкое. Запахи, звуки, вид из окна… Голубые рюши на колыбельке. Аккуратно заправленная постель и парчовые подушки сверху возвышаются холмами. Только я другая. Измененная, и от изменений этих хочется выть.

— Где ты была? — строго спросила Тамара, усаживаясь на стул у окна и заглядывая в глаза — словно в душу смотрела.

— Далеко. Нужно было кое-что… решить.

— Это решение связано с Эриком?

Имя резануло слух. Странно, ведь я и сама его произносила совсем недавно, много думала о нем, сидя у костра сольвейгов. Люсия танцевала, и юбки ее взмывались вверх, словно языки пламени. Но мысли мои были не с ними — не с людьми из моей общности. Мыслями я была в Липецке, в том самом доме, где мучилась та, которую я призвана спасти.

От противоречивых чувств к незнакомой женщине кружилась голова. Я жалела ее. Сочувствовала. И ненавидела. Потому что именно там, вдали от дома поняла, насколько мне плохо оттого, что Эрика рядом нет.

И вроде все, как всегда. Вот я — две руки, две ноги, голова и даже сердце бьется, только кажется, будто из груди его все же вынули, а стучит не оно, а его призрак, который скоро рассеется во мгле и не останется ничего. И меня не останется.

— Не совсем, — уклончиво ответила я. Вспомнился момент у валуна. Ванильный кен, которому сложно сопротивляться. Мне тоже пришлось отдать — ровно столько, чтобы ради спасения Лидии не нужно было жертвовать другим ясновидцем. Мне-то что — сольвейги все равно рано или поздно восстанавливаются сами. Только вот… кажется мне, стало только хуже. И поцелуй тот — неожиданный — жег губы, заставлял щеки гореть, а мысли путаться. Рождал ненужные, неправильные мысли об ошибках.