Такого хамства он от неё никак не ожидал! С трудом сдержав вскипевшую ярость, Сергей, как можно более спокойным тоном, прервал этот беспардонный монолог.

- Алина, Анна Викторовна – инспектор опеки!

Аля уставилась на женщину удивлённым взглядом.

- Что ж, тоже неплохо!.. Опекун и опекунша!.. Ладно, воркуйте, не буду вам мешать! – хихикнула девочка и, придерживаясь стены, гордо удалилась.

Эта сцена, по всей видимости, невероятно потрясла инспекторшу. Женщина опустилась в кресло, пытаясь проанализировать увиденное: разорваная кофта, размазаный по лицу макияж – картина маслом!..

Наконец, она обрела дар речи.

- …Вы сказали, что Аля плохо себя чувствует!..

- А по-вашему хорошо? – раздражённо, спросил он.

- Но ведь девочка пьяна! – дрожащим от возмущения голосом, выдавила из себя Кравцова, и так как Сергей молчал, продолжала, – …Признаться, я была очень удивлена, когда вам, одинокому мужчине, позволили оформить опекунство над детьми. Ну конечно, у вас деньги, связи!..

- Вас это не должно волновать! – ледяным тоном перебил Светлов.

– Решением суда, я являюсь их единственным опекуном и попечителем!

- Решение суда всегда можно обжаловать, тем более, если речь идёт о ненадлежащем выполнении попечителем своих обязанностей, – официальным тоном заявила она, – А что творится у вас? Уже не говоря о состоянии, в котором я застаю семнадцатилетнюю девочку, на серьёзные размышления наводит её неадекватное поведение. Вам не кажется это ненормальным?

- Порой, бокал шампанского творит чудеса, – сухо заметил Сергей.

- Вот уж, действительно – чудеса! Не надо искать странным явлениям слишком простое объяснение! Согласитесь, есть над чем задуматься, когда девочка-подросток обращается к своему дяде, – Кравцова сделала акцент на этом слове, – С такой фамильярностью!..

- Аля с детства со мной на «ты», так же, как и Илья!.. И вообще, какого чёрта органы опеки суют свой нос в семейные дела?!

- Государство даёт нам такое право, так же, как и право отстранить опекуна от исполнения им обязанностей! Наша главная задача – защищать интересы несовершеннолетних и оберегать их от возможных посягательств на их права! – чеканя эти безликие фразы, Кравцова не переставала размышлять над брошенными Алиной словами: «Незачем щадить мои чувства! Браво, Серёжа!.. Не буду вам мешать!..» Помимо горечи, в них сквозила банальная женская ревность, что в устах девочки делало смысл ещё более ужасающим. Её взбудораженное воображение рисовало красочные сюжеты, которыми были наводнены СМИ и интернет: отчим, изнасиловавший свою падчерицу, девочка-подросток, забеременевшая от родного отца – тысячи примеров нравственного падения общества!

Сергей начал терять терпение.

- Уж не хотите ли вы сказать, что это я её напоил?

- А почему я должна это исключать? – холодно парировала Кравцова.

- Ну и зачем, по-вашему, мне это нужно?!

Многозначительно промолчав, женщина одарила его неприязненным взглядом. Он сразу понял, к чему она клонит. Расшатанные до предела нервы сдали.

- Ну, это уже слишком! Вы переходите все границы! – сейчас самым большим желанием было схватить эту, вконец оборзевшую бабу за шиворот и выставить за дверь. Кравцова же, убеждённая в аморальности инцидента, случившегося на курируемом ей участке, по всей видимости, задалась целью доконать его окончательно.

- Для нас не составит труда провести детальную проверку данного случая, и если выяснится, что он не единичный, и в отношениях между вами и подопечными имеют место серьёзные конфликты и противоречия, поверьте моему опыту – ни один суд не примет вашу сторону! – уверенная в своей правоте, она встала, собираясь уйти. Сергей шагнул ей навстречу и, схватив за запястья, силой усадил обратно в кресло.

- Анна Викторовна!.. Аня!.. – он вглядывался в её распахнутые глаза, словно ища в них понимание, -…Послушайте меня! Ну, неужели вы считаете, что детям будет лучше в интернате?

Нет, конечно же, она так не считала! Ещё полчаса назад, глядя на окружающий комфорт, женщина искренне радовалась за ребят. Но теперь не знала, что и думать.

- Что вы себе позволяете?.. – она попыталась высвободиться из железной хватки.

Извинившись, Светлов отпустил её руки. Последовала минута напряжённого молчания.

- Мне бы очень хотелось поговорить с Алей, – негромким, но твёрдым голосом сказала женщина.

- Не думаю, что сейчас для этого подходящий момент, – сухо заметил Сергей, -… Но если вы настаиваете – прошу! – жестом он предложил подняться наверх, чтобы воочию убедиться – вести нравоучительные беседы не с кем. Девочка спала. Сергей поправил соскользнувший край одеяла и, подняв валяющегося на полу медвежонка, положил рядом.

- Её любимая игрушка...- такой простой и трогательный жест… Стало очень неловко за нелепые, ничем не обоснованные предположения. Глядя на стоящего перед ней молодого мужчину, которого ещё несколько минут назад хотелось уничтожить без суда и следствия, она неожиданно для себя, прониклась к нему искренним состраданием.

- Сергей Александрович, – начала тихо, словно извиняясь за необдуманные слова, – Вы, бесспорно, образованный, уважаемый человек, не стесненный в средствах, не нуждающийся в чьих -либо советах. Безусловно, материальная обеспеченность – большой плюс,

но вы поймите, детям, особенно девочке, в этом возрасте просто необходим контакт с женщиной. Доверительный контакт, как это было бы с матерью. Вы, даже при всём своём желании, не сможете ей этого дать.

- По-вашему, ей это сможет дать государство? – перебил её Сергей. Сейчас он чувствовал себя идиотом-школьником, вынужденным оправдываться за заваленный экзамен.

Она с грустью покачала головой.

- Я этого не сказала.

- Аня, – Сергей пристально посмотрел ей в глаза, – У вас есть дети?

– Нет. А какое это имеет значение? – Жаль, иначе бы вы, отчасти, поняли меня. Поверьте, в жизни молодёжи, всё не так просто, как нам того хотелось бы. Это мы называем подростковый возраст «трудным»: удобное оправдание их сумасбродству и нашему бессилию перед ним. Впервые мне пришлось задуматься над этим недавно, когда столкнулся с данной проблемой лицом к лицу. И я пришёл к выводу, что пытаться навязывать подросткам своё мнение бесполезно: они самые настоящие упрямые ослы, строптивые и несговорчивые, которых не так-то легко заставить идти по выбранной вами дороге. Но я не могу строго судить их за это, потому, что в своё время, сам был таким! Не желая подчиняться нашим правилам, они придумывают свои законы, пытаются шагать в ногу с модой, порой кажущейся дикой, и нам с вами непонятной. Они находят себе кумиров и стремятся быть похожими на них! И плевать им на то, что их выходки, подчас, выглядят просто ужасающими. Они упрямо выбирают свой путь, спотыкаются, падают, набивают шишки, но никогда не признают вслух своих ошибок и, считая себя независимыми, гордо отвергают любую помощь!.. – он замолчал. Кравцову, по-видимому, несколько озадачила такая пылкая речь в защиту «трудных» подростков.

- По-вашему, это норма? Вы считаете, что всё можно пустить на самотёк: пусть они спотыкаются, набивают свои шишки, отравляют себе жизнь?..

- Я этого не сказал!.. – уточнил Светлов, -… Чтобы понять подростка, надо попытаться поставить себя на его место. Но сделать это трудно – мы загнали себя в довольно узкие рамки морали, а молодость не терпит жёстких ограничений и рушит все устаревшие стереотипы. Стремление познать жизнь толкает её к этому! Но, похоже, мы с вами говорим на разных языках!.. – в какой-то момент у него мелькнула дурацкая мысль, сунуть ей в деньги и постараться, наконец, замять инцидент, но, взглянув в глаза этой яростной блюстительнице закона, он тут-же отбросил нелепую идею. – Конечно же, я не отвечаю вашим требованиям! В ваших глазах я распутный холостяк, мало того, растляющий малолетних! – Сергей усмехнувшись, покачал головой, – Откровенно говоря, никогда не думал, что мне припишут такую роль! – каждое его слово, каждый жест выдавали в нём человека респектабельного, уверенного в себе.