- У тебя есть пропуск? - спросила я у кентавра.
Он похлопал себя по карманам. Не найдя удостоверения, раздраженно сдернул косуху и чуть ли не вывернул ее наизнанку. Его бледное, худое лицо вытянулось в растерянности.
- Небесная царица! Это третья карточка за месяц! - Апрель в сердцах топнул копытом. - Постоянно их теряю.
Я мало вслушивалась в его причитания, уже прикидывая, как буду перетаскивать оную огромную, фризскую тушу через забор.
- Пойдем. - Покончив с мозговым штурмом, бросила я. Впереди замаячили постовые огни. Не хотелось бы быть обнаруженными раньше времени.
Вблизи границы, окруженной неприступной на вид, бетонной оградой, разросся небольшой лесок. Он мог скрыть нас от посторонних глаз.
Сухая, примятая трава беззвучно стлалась под ногами. Мы крались, как взломщики, время от времени пригибаясь и наклоняясь ближе к земле, чтобы ненароком не подставить прожекторам наши мохнатые задницы. Не то, чтобы кордон так хорошо охранялся. Он служил лишь формальностью, правила которой, однако, все же приходилось соблюдать.
Прочесав вдоль стены, вздрагивая от каждого постороннего шороха и всполоха света, я в итоге отыскала замаскированную прореху, через которую могли протиснуться мои тощие, шерстяные телеса. Но как впихнуть в нее Апреля?
Я в недоумении уставилась на лаз, размышляя о том, что делать дальше. Бросить кентавра здесь было бы лучшим выходом, но тут к несчастью взыграло желание помочь, много раз выходившее мне боком.
Обернувшись, встретилась взглядом с рокером. Судя по всему, в его голове возникла неплохая идея.
- Пробегусь дальше. Может, отыщу что-нибудь подходящее. Встретимся на другой стороне.
Не успела я даже словом обмолвиться, как он, повернувшись всем корпусом в нужном направлении, полевой рысью умчался сквозь кусты. Его вороное тело мигом слилось с окружающим мраком. Оставшись одна, ощутила неприятный страх. Жутко оказалось находиться в одиночестве ночью, тем более неподалеку от границы.
Юркнув в щель, я, не рассчитав, едва не застряла. Повозившись немного, вылетела как пробка на свободу, в мгновение очутившись на земле. Отряхнувшись, огляделась вокруг. Пространство окутывал туман.
Первая мысль - драпать отсюда поживее. Плевать, что обещала подождать. Кентавру, как и мне, необходимо было попасть на свою территорию. К тому же, мы едва знакомы. С чего вдруг я обязана его дожидаться?
Внезапно почувствовала под ногами легкую вибрацию. Приложив заостренное ухо к траве, убедилась, что мне не кажется. Дрожь земли, сначала еле уловимая, с каждой минутой набирала силу.
Я махнула рукой, а затем сорвалась с места. Прощай, Апрель, рада была нашему недолгому знакомству. Но, как и всему хорошему, ему рано или поздно должен был прийти конец.
На бегу различила впереди, в быстро сгустившемся тумане какое-то пятно. Поначалу посетовав на обман зрения, очень скоро убедилась в обратном. На меня с ужасающей скоростью неслось что-то темное. Что-то определенно зловещее. Именно от него по земле волнами исходила дрожь.
Не сбавляя скорости, я резко дала задний ход, после чего помчалась обратно к спасительной прорехе в стене. Неужели дозорные заметили нарушителя? Ох, не хотелось бы оказаться у этих ребят в черном списке!
И все же, как бы я не старалась, силуэт мчался в сто крат быстрее. Он, будто привидение, плыл по воздуху, едва касаясь земли тонкими высокими ногами. Его топот отдавался в ушах таким образом, как если бы безумный ударник со всей дури колотил одиночной педалью по бас-бочке.
В тот момент, когда я уже готова была закричать в панике, чьи-то сильные руки прямо на бегу подхватили меня, попутно зажав рот и заглушив истерический визг за секунду до его появления.
Над ухом раздался чей-то едва слышный смешок:
- Чего пугаешься? Я ведь тебе махал.
- Махал!? - чуть не завизжала я в приступе гнева: - И на кой черт мне твои махания сдались?! Какого хрена пугать-то? У меня очко так сжалось, что иголка не пройдет!
Апрель заржал. Ну, совсем по лошадиному. Замедлив шаг, выпустил меня из своих костлявых объятий, и я тут же ухнула в высокую траву. Некоторое время лежала, переводя дыхание. Со мной едва не случился очередной приступ шока. Могло понадобиться некоторое время, чтобы прийти в себя.
Рядом раздался гулкий удар о землю. Это Апрель опустил свой широкий круп в ворох примятых былинок. Его шикарный, волнистый хвост веером разметался по земле, добавляя к зелени растекающуюся каплю черноты. С невероятной скоростью на долину опускался туман.
- Дай закурить, - хрипло попросила я.
Он молча протянул сигарету.
***
Наконец, мы оказались на родной территории. Улицы были необычайно аккуратны. Нигде не увидишь ни одной бумажки, ни одного окурка, как, например, в кварталах некромантов или людей. Деревья подстрижены, дома не обшарпаны, фонари горят ровным, приятным светом, в парках в горделивых позах расположились статуи мифических существ, в неработающих ночью фонтанах замерла вода, прозрачная, как слеза младенца. А еще тут привычно безлюдно. Сей народ привык ложиться рано и вставать, когда едва забрезжит рассвет. Поэтому наши одинокие шаги пистолетными выстрелами отдавались от чистой брусчатки. Однако вся эта излишняя, искусственная чистота и опрятность создавала впечатление неуюта. По крайней мере, у меня. Здесь всегда было слишком красиво и строго, спокойно и скучно. Иногда казалось, что мне тут совершенно нет места. Каково это, когда чувствуешь себя чужой в своей родной среде?
- Спокойно тут, - тихо произнес Апрель. Всем своим видом кентавр малость не вписывался в окружающую атмосферу. Он легко мог бы слиться со злачной обстановкой какого-нибудь притона или вертепа. Да мы там, собственно и познакомились. - Это меня всегда раздражало.
Я молча кивнула, соглашаясь с ним. Я и сама здесь не очень гармонировала; помятая одежда, взлохмаченные волосы, усталый взгляд. Возможно, Апрелю удалось угадать мои мысли.
Но по мере того, как мы подходили к моему месту жительства - одиноким двух-трех этажным домикам, расположенным на самом отшибе, у границы, в воздухе стало постепенно ощущаться напряжение. В центре всегда жили создания более высокого положения и звания, чем скажем, твари, жившие у окраин. Здание, где жила я, находилось на самом предместье. Однако всегда, чем ближе я подходила к дому, тем спокойней на душе становилось. Но в этот раз все было не так. Я чувствовала опасность. На уровне инстинктов. Во мне закралось подозрение - определенно что-то случилось. Тем более, в отдалении скоро стали слышны крики и шум.
Не выдержав, сорвалась с места и устремилась к дому. Апрель тихим галопом бежал рядом. Он не задавал вопросов. Вероятно, тоже предчувствовал неведомую беду. До дома мы добрались достаточно быстро.
Завернув за угол соседнего домика, я во все глаза уставилась на свое жилище. Вернее, на то, что от него осталось. Здание выглядело так, как если бы на него со всего маху наступила нога великана. Дом превратился в руины. О нем напоминала только зияющая пустота между двумя другими фатерами, преправленная обломками да осевшим пеплом.
А вокруг, суетясь, носилась кучка пострадавших, но чудом выживших жильцов. Кто-то бестолково бегал от одного дома к другому, кто-то раскапывал и растаскивал обломки, выискивая тела родных, кто-то просто блеял в исступлении. Я мутным взором смотрела на исковерканную, искореженную груду арматуры и бетона. Внезапно, мышцы сковало до боли знакомое чувство. Паралич. * Я почувствовала, что начинаю постепенно заваливаться на бок. Но сделать что либо, к сожалению, уже не могла. Очень скоро мои ребра встретились с твердым, неприветливым асфальтом. Я прекрасно осознавала, что происходит вокруг, но тело отказывалось слушаться. Мой дом разрушен. Мой мир погиб. Так я и стала бездомной.
Примечания:
Миотония - нарушение двигательной функции у обморочной козы при сильном испуге. Временный паралич мышц в стрессовой ситуации. Не причиняет козе боль, но приводит к её временному обездвиживанию и, как правило, падению. Это редкое генетическое заболевание, встречающееся у многих видов, включая человека. Обморочные козы на самом деле не "падают в обморок" по-настоящему, так как остаются в это время в сознании.
