- Чего там? - снова спросил Тиррал.

- Ничего, - откликнулась Летиция. - Вернее, все, что захочешь. Первый раз такое вижу. Обычно есть чего побольше, есть чего поменьше, и сразу можно фигуру начертить. А по фигуре ясно, о чем будет речь. О женитьбе, о сделке, о богатстве, или там о подвиге. А у тебя все так легло, что можно нарисовать все, что хочешь. Хоть спасение мира от злых сил.

- Каких еще злых сил? - заволновался Тиррал.

- А я-то откуда знаю? - ответила Летиция. - Я читаю то, что выпало, а если выпала муть - мне либо тебя обманывать, либо честно сказать, что ничего не понятно. А я своей репутацией дорожу. Врать не буду.

Тиррал уставился на закапанный воском стол.

- Так что мне сейчас делать-то?

Гадалка вздохнула.

- Определенность в твоей судьбе наступит, не переживай. Но не сейчас. Сейчас ты выбираешь дорогу. На какую встанешь, по той и пойдешь.

- Спасибо, - буркнул Тиррал. - Стоило тебя звать ради такого...

Летиция пожала плечами.

- Если хочешь, чтобы твоя судьба встретила тебя там, где надо то тебе нужно отсюда уходить, и идти на ... хмм ... восток или юго-восток.

- По королевской дороге?

- Ну... да. Наверное.

- Куда идти?

- Не знаю. Что-то такое произойдет, что определит твой путь.

- А если не определит?

- Должно определить. Нуки про то ясно сказал.

Гадалка сбросила с себя накидку.

- Все, больше я тебе ничем помочь не могу. Нуки сказал тебе все, что хотел.

- Но я-то ... - начал было Тиррал, но Летиция натянула на себя плащ, решительно отстранила его и направилась к двери.

- Все, я пошла, пока снова дождь не пошел. Завтра стол выскобли и вымой. И удачи тебе на путях твоей судьбы!

Тиррал стоял на крыльце и злорадно думал, что до дождя гадалка добраться до дому не успела. Потом отправился спать.

Всю ночь шел дождь, но с утра немного прояснилось. Он отскоблил старым тупым ножом воск со стола. Доел остатки именинного пира. Одну рыбину завернул в тряпочку и положил в мешок. Туда же отправились единственная смена белья, баночка с мазью для сапог, последний подсвечник с монограммой прадеда и еще кое-какие мелочи. Была у него еще пара книг, которые он и читал все это время, но их решил с собой не брать. Благо знал уже почти наизусть.

Вышел из дома, закрыл дверь, подпер ее снаружи толстой палкой. Вздохнул, и не оглядываясь пошел навстречу судьбе. А точнее, к лавочнику Тиринбаку Брюду.

В кухне оставленного им домика стоял кувшин с разбитым горлышком и двумя замысловатыми печатями на боках. Стоял он на двух толстых, слегка размякших от воды томах - Уголовном уложении Великой Империи Приштуат.

Собственность высокородного семейства Тир.

* *

За ночь у Тиррала накопилось вопросов к гадалке, но встретиться с ней ему не удалось. Может зря он зашел сначала к лавочнику - тот был не в духе и вместо ожидаемых восьми реннов заплатил только три. Затем Тиррал заглянул к старосте - обрадовал его новостью о съезде высокородных квартирантов. Пока добрался до Летиции - был уже полдень, и ее дом стоял закрытый. По словам соседки, утром за ней прислали, вроде бы кто-то заболел, она немедля собралась и туда отправилась. Вопросы остались без ответа.

Тиррал постоял немного, смотря то на закрытый дом гадалки, то по сторонам. Больше его здесь ничего не держало. Он подумал было сходить на озеро, попрощаться - но почему-то застеснялся. Вздохнув, поудобнее приладил мешок на плече и пошел.

От Валунов вниз, вдоль полноводной нижней Талсы, вела дорога, на содержание которой королевская казна ежегодно выделяла две серебряных кисти старосте. На эти деньги закупались возы с щебнем, и после весеннего разлива дорогу отсыпали и подновляли. Так как щебень били тут же, в карьерах, то дело выходило выгодным, тем паче, что возы оставались старосте. А дорога от Валунов до королевской заставы, сторожившей выход из долины, большую часть года была ровной и удобной для проезда.

На дороге почти никого не было - время летних ярмарок закончилось, до зимних было еще далеко. От идущих дождей дорога немного расползлась и ездить по ней было тяжело, так что если кому была в том нужда, старались выехать пораньше, чтобы засветло добраться до заставы. Тиррал вышел слишком поздно - он еще и подождал за деревенскими воротами, ожидая, не попадется ли ему попутчик. Не попался, пришлось идти одному.

Как Тиррал ни торопился, а к заставе вышел, когда уже стемнело, замерзший и проголодавшийся. Сама Вторая застава представляла собой несколько зданий: контора, служба и конюшни королевской стражи - сейчас они стояли пустые, так как в это время года проезд по дороге бесплатный, да постоялый двор, с прилепленными к его стенам с двух сторон навесами для телег и возов.

В большой зале огонь еще не потушили. Тиррал согрелся и перекусил тем, что было в его мешке. Можно было попытаться прикупить провизии на кухне, но цены на тракте кусались, и транжирить то немногое, что у него оставалось ему не хотелось. Перебьется и так.

Расположился Тиррал неподалеку от огня, расстелив плащ прямо на полу. Народу было немного и почти все уже спали, лишь чуть поодаль вокруг большой бутыли сидело трое. Пили и разговаривали.

Тиррал сначала не хотел подслушивать, но получилось это как-то само собой. Да и не спалось - пока шел, ветер выдул из его головы мысли, а как лег - все они вернулись. Чтобы не перемалывать снова то, что перемалывалось там последнее время, Тиррал прислушался.

- ... и вот тут-то его и повязали, - продолжал какую-то историю один из сидящих. - А ведь как все продумал! Даже карту города Карена купил, за два ренна, представляешь?

- Карту купил, - хмыкнул другой. - У Слепыхи на подворье ты любую карту за полренна купишь. Хоть Карен, хоть Таромат, хоть бы и сам Лабиринт. Ни в чем тебе отказу не будет. А знаешь почему?

- Почему?

- Потому, что у Слепыхи два сына эти карты сами рисуют, - заржал тот. - Сказывают, один книжник про их дело узнал и захотел он карту города Мартобрага, был такой на Севере, когда-то давно. Пошел к ней, она ему сказывает - я, мол, поищу, где-то была, но с тебя квадратный ренн. Он ей дал, а на другой день - не терпелось ему, пришел не как условились, а пораньше, сразу после обеда. Самой дома не было, был сын, выносит ему требуемое - а на карте краска еще не высохла, и сверху надпись - город Мабротраг. Не расслышала название, старая клюка. Книжник говорит - это не то, давай взад мой ренн. А сын-то простоват, и говорит - ты, мол, завтра приди, я тебе новую нарисую.

Книжник взбеленился, да тут сама Слепыха вернулась. Говорят, повинилась, да и дала ему еще два ренна сверху, чтобы, значит, не болтал. А он пошел к Крадеру, на те деньги напился и всем о том рассказывал.

- Нет, у брательника карта была хорошая. Я и сам ее видел. Старая, жуть. Вся по краям обмахрилась, кожа висит, пергамент в полосах каких-то.

- Ну и что? На таких и рисуют, - пренебрежительно откликнулся скептик. - Слепыха-то очень даже покупала старые пергаменты. Ей все едино было, выскабливала начисто. Какие продавала - писцам там, или еще кому. А совсем старые - вот на такое дело.

- Нет, я думаю, карта была хорошая, - стоял на своем первый. - Кабы добрался брательник до самого города - она бы пригодилось. Но попал в облаву, повязали и присудили год каменных работ на Гаренском карьере.

- Так ты от него идешь?

- Ну да, мамка послала. Он, прежде чем уйти, котел медный наш продал, мамка наказала узнать - кому.

- Ух ты, котел-то медный реннов в двадцать потянет, если хороший, - вступил в разговор третий. - Особенно большой.

- Большой, - вздохнул первый. Повисла пауза - видимо, он прикладывался к бутылке. - Не знаю, откуда отец его взял, но пригожий котел был. А брательник его за пять реннов отдал.

- Зачем?!

- Как зачем! Проходил по деревне какой-то прохожий человек, вроде как на Север, в старые города. Нарассказывал всего, задурил ему башку. Он только о несметных тамошних сокровищах с тех пор и говорил. Мы думали, пройдет блажь - ан нет, улучил минутку, котел проезжему лудильщику сдал и тоже дернул на Север.