По приезде меня почему-то сразу вызвали к начальнику стройки. Здесь присутствовали также парторг и секретарь комитета комсомола. Они начали беседу со мной издалека, сначала о житье-бытье, а затем сказали:
- Вот зачем мы тебя пригласили, товарищ Катышкин. Стройка, как видишь, растет, народу прибавляется, несколько тысяч уже набралось. А столовая у нас из рук вон плохо работает. Людей же кормить надо. Вот мы и решили по рекомендации комитета комсомола назначить тебя... директором столовой. Не возражаешь?
Я, естественно, возразил. Даже обиделся. Ведь приехал же комбинат строить, а тут такую должность предлагают. Отказался наотрез. Но меня быстро на место поставили. Мол, комсомолец, а почему решению комитета не подчиняешься?
Так я стал директором столовой. А через месяц-другой встретились мы как-то с парторгом стройки. Он меня и спрашивает:
- Ну как, Иван Сергеевич, отличаешь уже щи от каши?
- Отличаю, - говорю, - рабочие, кажется, довольны.
- Что ж, это очень хорошо, - сказал парторг. - Тогда давай командуй дальше. Скоро, правда, мы для тебя что-нибудь другое придумаем. Например, фабрику-кухню. Представляешь, какой гигант на тебя бросим? - Парторг дружески хлопнул меня по плечу и довольный пошел дальше. Но, пройдя шагов пять, снова остановился, повернулся, крикнул: - Будешь командовать, как Чапай!
Имя Василия Ивановича Чапаева - легендарного героя гражданской войны было у нас тогда у всех на устах. И "виноват" в этом был недавно вышедший на экраны кинофильм "Чапаев", который нам очень понравился. Мы смотрели эту кинокартину по нескольку раз и всегда выходили из зрительного зала взволнованными, какими-то обновленными.
Особенно захватывал нас образ самого Чапаева (к слову сказать, потом я учился вместе с сыном Василия Ивановича, но об этом расскажу несколько позже). Человек, вышедший из народных низов, он покорял своей храбростью, бесстрашием, мудростью и простотой. В такого человека просто невозможно было не влюбиться.
Другим кумиром нашей молодежи был в то время Валерий Чкалов. Его жизнь, легендарные полеты стали примером для тысяч и тысяч мальчишек. Многие под впечатлением этого ходили тогда в аэроклубы, чтобы подготовить себя "в Чкаловы".
Мне, молодому человеку, проработавшему до призыва в армию несколько лет на шахтах, хорошо запомнился и образ прославленного советского горняка Алексея Стаханова. Как известно, он стал в те годы инициатором движения передовиков в угольной промышленности, по примеру которого затем начали работать миллионы советских людей во всех сферах производства.
Кстати, жизнь Алексея Григорьевича Стаханова чем-то напоминала жизнь моего отца. Родился он тоже в Орловской губернии, в такой же бедняцкой семье. В 1921 году подался в Донбасс. Трудовую деятельность начал простым тормозным. А когда на шахту "Центральная-Ирмино" привезли врубовую машину, стал забойщиком.
Страна в то время очень нуждалась в угле. Наша партия и правительство призвали шахтеров неустанно повышать производительность своего труда, овладевать новой горной техникой. Ибо только люди, освоившие в совершенстве эту технику, могли творить чудеса. И тогда-то Стаханов первым и прославил себя: он дал за смену сто две тонны угля - четырнадцать норм! Мировой рекорд!
Весть о трудовом подвиге Алексея Григорьевича Стаханова облетела весь Донбасс, всю страну.
По-ударному велось строительство и нашего химкомбината, а также поселка Лисхимстрой. Но тут вскоре наступила военная пора... И все, что нам удалось создать за долгие годы самоотверженного труда, было за какие-то месяцы разрушено гитлеровскими оккупантами. Ведь они дошли и до моего родного Донбасса!
Именно то, что вот сейчас в моих Насветевичах так же хозяйничают фашисты, как они бесчинствуют здесь, на новгородской земле, не давало мне ни минуты покоя. Сердце обливалось кровью. И до боли в суставах сжимались кулаки от лютой ненависти к врагу.
* * *
Но вернемся на фронт, в штаб 59-й армии. Теперь я хочу рассказать о боях, разгоревшихся здесь в апреле - июне 1942 года. Именно о тех боях, в которых мне уже довелось участвовать непосредственно.
Но начну я с рассказа о судьбе 2-й ударной армии. И читатель очень скоро поймет, почему мной избран именно такой ход.
Как уже говорилось выше, наша 59-я армия взаимодействовала со 2-й ударной, имевшей в зимних боях 1942 года некоторый тактический успех. Ее войска вышли тогда ко второму оборонительному рубежу противника, что проходил вдоль железной и шоссейной дорог Чудово - Новгород, и, овладев Мясным Вором, прорвали эту полосу обороны. Продолжая двигаться вперед, полки и дивизии 2-й ударной углубились примерно на 75 километров на территорию, занятую врагом, вышли в район юго-западнее Любани. Армия освободила от гитлеровцев довольно обширный лесисто-болотистый район. Но затем., из-за сложившихся трудностей - растянутость коммуникаций, распутица, отсутствие горючего и боеприпасов - она сначала вынуждена была перейти к обороне, а потом и вообще начать трудный отход.
Ширина нашего прорыва по западному берегу реки Волхов, как я уже отмечал, равнялась в то время примерно двадцати пяти, а в районе Мясного Бора - трем-четырем километрам. Сюда-то и была нацелена часть сил нашей, а также 52-й армий с задачей расширить этот прорыв, а затем развить наступление на Любань. Но, к сожалению, несмотря на все принимаемые меры, войска двух этих армий смогли добиться лишь частичных успехов. Так, в середине февраля части и соединения 59-й подошли к Спасской Полисти, расширив горловину прорыва всего на тринадцать километров. Таким образом, вся ширина его стала теперь чуть более 35 километров.
На этом, собственно, и закончились наши зимние успехи. Уже в первой половине марта 1942 года наступление стало затухать, а вскоре мы вообще перешли к обороне. Воспользовавшись этим, противник, подтянув свежие силы, нанес сильный удар по советским полкам и дивизиям, обеспечивавшим действия 2-й ударной армии. Одновременно сильному артиллерийскому обстрелу и авиационному налету подверглась и оборона остальных частей 59-й и 52-й армий.
Но и это было еще не все. 19 марта гитлеровцы вторым сильнейшим ударом потеснили наши войска и закрыли горловину в районе Мясного Бора, перерезав тем самым все пути снабжения 2-й ударной армии.
Чтобы облегчить положение этой армии, штаб 59-й по решению командующего срочно разработал план частной операции. Он заключался в том, чтобы встречным ударом выбить противника из населенных пунктов Малое Опочивалово и Спасская Полисть и тем самым оставить хотя бы узкий коридор для выхода частей и соединений 2-й ударной армии из окружения.
Здесь хочется отметить, что Военный совет армии тоже в свою очередь принял самые решительные меры для укрепления нашей обороны. Показательными являются довольно крутые меры, принятые им по отношению к полковнику А. Д. Витошкину, одному из комдивов, на участке которого смог прорваться противник. Эта дивизия, заблаговременно выдвинутая в район Спасской Полисти, получила задачу во что бы то ни стало не пропустить здесь врага. Но гитлеровцы, сконцентрировав на этом участке десятки своих танков и немало пехоты, сумели-таки проделать брешь в обороне нашего соединения.
Разговор командарма генерал-майора И. В. Галанина с полковником А. Д. Витошкиным, как мне рассказывали старожилы, был короток и довольно резок.
- Товарищ Витошкин, как вы допустили, что на вашем участке прорвался противник? - спросил тогда командарм.
- Он превосходил нас в силах, товарищ командующий...
- Но и у вас их вполне достаточно. Просто, видимо, вы не сумели ими как следует распорядиться.
- Примем меры и выправим положение, товарищ командующий, - заверил комдив.
- Принимайте. А за то, что пропустили противника, получите от Военного совета выговор, И предупреждаю: если еще хотя бы один вражеский солдат прорвется через ваши боевые порядки, пойдете вместе с комиссаром под трибунал. Так и скажите Мерзлякову. Поняли?
