- Так какие же это соединения? - спросил Коровников и тоже склонился к карте.

- Перед фронтом армии, как выяснилось, противник обороняется частями сто шестьдесят восьмой, семьсот двенадцатой и триста сорок четвертой пехотных дивизий, восемнадцатой моторизованной дивизии СС, пятисотым штрафным полком, отдельным штурмовым полком резерва главного командования, фузелирным батальоном из первой легкой егерской дивизии, батальоном полицейского полка и шестью сводными охранными батальонами "фольксштурма", перечислил начальник оперативного отдела. - Всего же перед фронтом армии в первой линии (на переднем крае и в тактическом резерве) действуют до тридцати пяти батальонов пехоты противника при поддержке тринадцати артиллерийских дивизионов, двадцати двух минометных батарей и семидесяти танков и самоходных установок.

- А каковы его тактические резервы и где они находятся? поинтересовался командарм.

Леонид Михайлович Крылов доложил:

- В тактическом резерве противник имеет кавалерийский дивизион, батальон "фольксштурма" и один полк из сто шестьдесят восьмой пехотной дивизии, находящийся, по нашим сведениям, в стадии формирования. В оперативном резерве в районе Бладен, что в восьми километрах южнее Люобшютца, дислоцируется пехотная дивизия не установленной нами нумерации.

Командарм уточнил также и состав авиационной группировки противника. Оказалось, что перед фронтом армии гитлеровцы имеют до 130 боевых самолетов, которые базируются на аэродромах Ламсдорф, Нейсе и Троппау.

- Да-а, силы немалые, - покачал головой И. Т. Коровников и еще ниже склонился над картой.

* * *

Следует сказать, что штаарм имел довольно полные сведения и о состоянии обороны противника. Нам, например, было известно, что особенно сильно гитлеровцы укрепили участок южнее Козеля. Здесь они возвели три линии траншей, соединенных между собой ходами сообщения. Траншеи прикрывались проволочными заграждениями и минными полями.

В целях усиления своей обороны противник, как всегда, использовал и многочисленные населенные пункты, высоты. Дома, кирхи и другие каменные сооружения он приспособил для жесткой круговой обороны, улицы перегородил баррикадами. Более того, чтобы ввести в заблуждение наступающих, особенно танкистов, гитлеровцы оборудовали так называемые безбрустверные траншеи, которые издали не очень-то и заметишь.

Нельзя не отметить и того факта, что соединениям армии предстояло наступать в пределах Судетских гор, по которым раскинулось немало крупных населенных пунктов. К тому же и сами Судеты имели крутые, подчас обрывистые склоны.

Выгодными для врага рубежами обороны являлись и реки Хотценплотц (Особлага) и Нейсе (Ныса). Ширина их достигала 30-50 метров, а глубина - до 5 метров. В полосе наступления имелись и леса, которые противник постарается использовать для целей обороны.

Мешала делу и наступившая распутица. Ведь пришла уже весна, а она в Германии слякотная, дождливая. Поля и дороги развезло так, что по ним ни пройти, ни проехать.

Конечно, все это нами при подготовке данных для принятия командармом решения было учтено, особенно при выборе направления для главного удара армии, а также для ее оперативного построения.

Генерал И. Т. Коровников, оценив обстановку, главный удар решил нанести левым флангом армии и, уничтожив противостоящего нам здесь противника, развивать наступление дальше, в общем направлении на Люобшютц, Обер-Глогау и Зюльц; в течение трех суток разгромив оборонявшихся в этих населенных пунктах гитлеровцев, выйти на рубеж Рогау, Несельвитц, Рингвитц, Визенгрунд и Нейштадт, где соединиться с войсками 21-й и 4-й гвардейской танковой армий и уже совместными усилиями уничтожить окруженную группировку противника на оппельнском выступе{37}.

Учитывая силы врага, характер его обороны, местность, а также наши возможности, штаб 59-й армии определил и фронт прорыва. На направлении главного удара он равнялся 5 километрам. Глубина операции - 42 километра. Средний темп наступления для пехоты - 14 километров, для механизированных войск - 21 километр в сутки.

Прорыв обороны противника предполагалось осуществлять силами 92-й и 135-й стрелковых дивизий 115-го стрелкового корпуса, а также 98-й дивизии 93-го стрелкового корпуса. 115-й корпус должен был иметь во втором эшелоне 245-ю стрелковую дивизию, а 93-й стрелковый корпус - одну дивизию во втором и одну стрелковую дивизию в третьем эшелонах.

Боевые порядки дивизий и полков строились в два эшелона.

В резерве армии находился всего лишь один стрелковый полк.

7-й гвардейский механизированный корпус должен был вводиться в бой через боевые порядки 93-го стрелкового корпуса в целях развития успеха.

Почему же было принято решение наступать на направлении главного удара именно в таком построении боевого порядка? Объяснялось это несколькими причинами. Во-первых, при данной системе обороны противника, по мнению некоторых операторов нашего штаба, основная тяжесть боев должна была лечь на плечи стрелковых корпусов и дивизий. Во-вторых, такое построение, по их взглядам, позволяло не только прорвать оборону противника, но и непрерывно наращивать силу удара на всю глубину операции, достигая тем самым быстроты действия войск в создании прочного внешнего кольца окружения и последующего уничтожения группировки врага. В-третьих, якобы возрастала сила нашего удара по противнику, оборонявшемуся на промежуточных рубежах.

Оперативное построение армии было в один эшелон. И этому тоже находилось объяснение. Дескать, глубина операции небольшая, всего 42 километра, да и по времени операция непродолжительная - три дня. Так что...

Кстати сказать, в штабе имелось и другое мнение. Его сторонники предлагали построить боевые порядки армии в два эшелона, увеличить фронт прорыва, создать на направлении главного удара мощную артиллерийскую группировку. Они ратовали и за более массированное применение танков на этом направлении, и, конечно, за выделение сильного армейского резерва, с помощью которого можно было бы влиять на ход боя. Такое оперативное построение армии, утверждали сторонники второго мнения, будет в полной мере соответствовать замыслу командующего - сильным одновременным ударом прорвать оборону противника, подвижными соединениями выйти в его тылы, чтобы соединиться затем с войсками 21-й и 4-й гвардейской танковой армий и окружить противника на оппельнском выступе. Наращивать же силу удара можно будет за счет второго эшелона и резервов.

Но восторжествовало, повторяю, первое мнение, на основе которого 10 марта был разработан и направлен в войска боевой приказ. В нем определялись задачи армий и соседей, было изложено решение, поставлены задачи стрелковым и механизированному корпусам. Подробно говорилось в нем и об артиллерийском и инженерном обеспечении операции, указывались время готовности к переходу в наступление, пункты управления, порядок обеспечения войск связью.

Подходила решающая минута.

* * *

Справа от нашей армии должны были наступать 21-я и 4-я гвардейская танковая армии, держа направление на Нейсе, слева - 60-я армия, получившая задачу двигаться на Люобшютц. Не могу не сказать, что командующие этими объединениями были нашими старыми знакомыми. Так, 21-й армией командовал генерал-лейтенант Дмитрий Николаевич Гусев, которого мы знали еще по Ленинградскому фронту. Правда, тогда он был начальником штаба фронта и лишь позднее принял 21-ю армию. По своему характеру Дмитрий Николаевич был человеком очень собранным и активным, отличался глубиной мышления и трезвой рассудительностью. В проведении в жизнь принятых решений был тверд и непреклонен, умел широко осмыслить всю обстановку и найти в ней главное.

60-й армией командовал генерал-лейтенант П. А. Курочкин, тоже дальновидный, опытный генерал. Словом, на соседей можно было вполне положиться. Такие не оставят в беде.

В период подготовки к наступлению мне пришлось принять участие в составлении таблицы взаимодействия нашей армии с авиацией. На первый день операции мы спланировали 150 самолето-вылетов бомбардировщиков, 180 самолето-вылетов штурмовиков и 90 самолето-вылетов истребителей. На второй день - 100 самолето-вылетов бомбардировщиков, 150 самолето-вылетов штурмовиков и 70 самолето-вылетов истребителей{38}. Как видим, особое внимание мы уделили бомбардировочной и штурмовой авиации, которая должна была нанести мощные удары по противнику, засевшему в укрепленных пунктах и узлах сопротивления, а также по его резервам и отступающим колоннам.