Как-то, работая над картой, я обратил внимание на местечки Мясной Бор и Спасская Полисть, где в те годы месяцами не прекращались кровопролитные бои, где полегло так много моих товарищей. Нашел и точку на карте, где впервые встретился лицом к лицу с врагом, получил боевое крещение...

Да, тяжелые тогда были времена. А сейчас... Сейчас мы готовились к большому наступлению. И от сознания этого радостно билось сердце.

Но, думается, будет уместным сказать и о том, что проведению Новгородско-Лужской наступательной операции предшествовала, естественно, и довольно разносторонняя боевая учеба. Немало времени мы уделяли своей собственной оперативно-тактической подготовке, давали консультации работникам нижестоящих штабов. Проводили и их сборы в масштабе армии, командно-штабные учения как на картах, так и на местности. Все они подгонялись к условиям предстоящей операции, хотя о ней до определенного времени никому, разумеется, не сообщалось.

Однажды нас собрал у себя начштаба армии генерал Н. П. Ковальчук и предложил подумать, на какие темы и в каком масштабе нужно было бы провести в войсках учения.

- Это необходимо по той причине, - пояснил начальник штаарма, - что наши бойцы да и командиры засиделись в обороне, у них даже появилась "окопная психология". Что это такое? А вот что: люди смирились с мыслью, что они могут всю войну так и просидеть в окопах. Направление, мол, наше второстепенное, кругом леса да болота. Противник, дескать, сюда не полезет, ему-де вообще сейчас не до нас. Поэтому надо встряхнуть людей, дать им понять, что сидеть в обороне мы будем не вечно. Придется, может быть, скоро и наступать. А вести наступление по болотам, в лесу, да еще с преодолением такого водного рубежа, как Волхов, надо уметь. Вот и подумайте о темах таких занятий, чтобы они отражали специфику нашего фронта...

И мы подумали, внесли свои предложения. Они сводились к проведению учений по таким темам, как прорыв заблаговременно подготовленной обороны противника с форсированием реки; планирование армейской наступательной операции и управление войсками в условиях преднамеренного отхода противника и его преследование; наступательный бой стрелкового корпуса и другие. На учения рекомендовалось приглашать командиров соединений, их начальников штабов, офицеров-операторов, командующих артиллерией, начальников инженерных войск, войск связи, офицеров, ведающих вопросами разведки, ответственных политработников.

Архивы 59-й армии по Новгородско-Лужской наступательной операции хранят немало документов, показывающих, как штаарм готовил эти учения, сборы, игры. Приведу лишь некоторые из них, в разработке и проведении которых мне пришлось принимать участие.

Но сначала расскажу о нашем докладе генералу Н. П. Ковальчуку о ходе выполнения частями и соединениями плана штаарма 59 по активизации обороны и повышению готовности войск и плацдарма к боевым действиям. Под этой формулировкой скрывалась подготовка армии к наступательной операции. В плане предусматривалось провести по одному учению стрелковых дивизий со средствами усиления на такие темы: "Прорыв сильно укрепленной полосы противника", "Наступление с форсированием водной преграды", "Ввод в бой дивизий из второго эшелона армии". Для проведения учений брались дивизии второго эшелона, потому что они, во-первых, должны были в наступлении заменить части, находившиеся на переднем крае, а во-вторых, занятия здесь, в тылу, да еще в условиях лесисто-болотистой местности, можно было легче скрыть от противника.

В соединениях же первого эшелона тоже проводились учения с подобной тематикой, но только уже не дивизионные, а полковые.

Кроме того, в некоторых дивизиях отрабатывались и такие темы, как наступление стрелкового батальона с форсированием водной преграды; действие усиленного стрелкового взвода в составе штурмовой группы; стрелковая рота в обороне при отражении атаки танков противника; стрелковое отделение в разведке и наступлении; стрелковая рота в наступлении на укрепленные позиции с форсированием реки Волхов; форсирование водной преграды на переправочных и подручных средствах и т. д. Проведены были даже учения с боевой стрельбой по теме "Атака усиленным стрелковым батальоном ротного опорного пункта противника".

Штаб армии уделял исключительное внимание и организации разведки. Она велась по нескольким направлениям - боем, наблюдением, поисками, засадами, радиоперехватами, связью с партизанами, которые активно действовали в тылу врага, изучением захваченных документов противника, допросом пленных. Вот, например, как оценивали работу наших разведчиков сами фашисты. В своих показаниях один из плененных нами - унтер-офицер из 28-го разведотряда сказал буквально следующее:

- Поисковые группы русских доставляют нам немало хлопот. Этому вопросу в разведотряде в первых числах января было даже посвящено специальное совещание. На нем все командиры низовых подразделений получили предупреждение на тот счет, что действия русской разведки в последнее время требуют от нас предельной бдительности. Ведь только в течение одного месяца ваши люди захватили из двадцать восьмого отряда двадцать два солдата и офицера.

Из штаба фронта к нам также регулярно поступала информация о противнике. На специальных картах, изданных фронтом для старшего командного состава, были нанесены все группировки и узлы сопротивления 18-й гитлеровской армии. Для остальных же командиров, включая ротное и батарейное звенья, готовились карты более крупного масштаба, с детальным нанесением всей тактической обстановки, то есть с инженерными укреплениями, замаскированными огневыми точками противника, расположенными как на его переднем крае, так и в ближайшей глубине обороны.

Таким образом, разведка как штаба фронта, так и нашей 59-й армии делала все от нее зависящее, чтобы помочь войскам всесторонне подготовиться к предстоящей наступательной операции.

* * *

Известно, что никакая наступательная операция не будет успешна, если ее не обеспечить мощной огневой поддержкой. Именно на это указывал опыт боев и под Сталинградом, и на Курской дуге. И здесь, под Ленинградом и Новгородом, мы не раз убеждались в истинности вышеназванного суждения.

Да, проведение наступательной операции требовало от командования сосредоточения довольно значительного количества артиллерийских стволов на направлении главного удара, сведения артчастей и дивизионов в артиллерийские группы - полковые, дивизионные, корпусные, армейские. Но только ли этого? Ведь чтобы удар (особенно первый) нашей артиллерии был более эффективным, требовалось поставить на ее позиции и значительное количество снарядов.

Следовательно, теперь вопрос упирался в их подвоз, в наличие транспортных средств.

Все эти уравнения со многими неизвестными и пришлось решать в тот период новому командующему артиллерией армии генералу Н. В. Дорофееву, только что сменившему на этом посту генерала П. Н. Петропавловского, убывшего от нас к новому месту службы. И кто знает, как бы новый командующий артиллерией справился с этой массой трудных вопросов, не окажи ему тогда действенную помощь начальник штаба артиллерии армии полковник Н. А. Герке.

О Николае Альфредовиче Герке мне хочется рассказать более подробно. В нашей армии он считался специалистом наивысшего класса. Очень образованный человек, Николай Альфредович прекрасно знал как артиллерийское дело, так и штабную работу. Документы, разработанные под его руководством, всегда отличались доскональной точностью, аккуратностью.

С полковником Н. А. Герке я встречался по делам службы довольно-таки часто. И всегда он производил на меня (как, впрочем, и на всех остальных) прекрасное впечатление. Веселый и жизнерадостный, Николай Альфредович умел быстро находить с людьми общий язык, расположить к себе. Бывало, придешь к нему в штаб артиллерии, он, прежде чем начать деловой разговор, обязательно угостит горячим чаем, расспросит о житье-бытье, поможет советом, если почувствует, что человек в нем нуждается. Словом, мы все его очень любили.